В Испании появились кое-какие легкие намеки. В Париже они стали четче. Он не был способен на сильные чувства или эмоции, но время от времени они проявлялись. Тейт каким-то неведомым образом умела их пробуждать. Спроси его в любое время, что бы он почувствовал, если бы Тейт вышла за дверь и не вернулась, Джеймсон, скорее всего, сказал бы «ничего». Но если бы его случайно застали в момент истины, ответом был бы «полнейший ужас». Ему не хотелось, чтобы она уходила, вообще никогда. Они идеально подходили друг другу, вот и все. Джеймсон не пытался это анализировать, не задавал вопросов. Он просто с этим смирился.

«Боже, вот бы и она сделала то же самое».

— Возможно. Немного. Ее гнев слегка утих. Но доверие так и не вернулось. Она ждет, когда Вы нанесете следующий удар, — ответил Сандерс и, отведя глаза, уставился на кухонную дверь.

— Это она тебе об этом сказала? — удивился Джеймсон.

Сандерс покачал головой.

— Нет, я и так это знаю, — сказал он.

— Интересно, откуда?

— Потому что я слушаю. Проявляю внимание. Я ее знаю, — ответил Сандерс.

«Ауч».

— Может, мы просто знаем ее с разных сторон. Ты удовлетворяешь ее эмоционально, а я — сексуально. Может, просто у нас так получилось. Может, все это время у нас был своеобразный тройничок, — предположил Джеймсон.

— Иногда, сэр, меня от Вас тошнит, — почти рявкнул Сандерс, не скрывая отвращения в голосе.

Джеймсон улыбнулся.

— Рад узнать, что еще не потерял форму. Я ее слушаю, Сандерс. Я проявляю внимание. Но и у моих возможностей есть предел — она знает, какой я. Что мне еще сделать? — спросил Джеймсон.

Сандерс наконец повернулся и снова посмотрел на него.

— Вы могли бы попытаться спросить у нее, что не так, — с нажимом произнес он.

Джеймсон застонал и обхватил голову руками.

— Я хотел только секса. Просто немного регулярного извращенного секса. Когда, черт возьми, все стало так сложно? — проворчал он.

— Когда Вы встретили свою вторую половину, сэр.

— Сандерс.

— Да?

— Заткнись.

— Конечно.

С минуту они стояли молча. Джеймсону нравилось в Сандерсе то, что они могли просто молчать. Долгое время, иногда целый день. И Сандерс никогда не обращал внимания на излишне резкую, грубую натуру Джеймсона. Это было просто чудесно. Если бы он только мог приучить к этому и Тейтум.

— Где она? — подняв голову, спросил Джеймсон.

Утром девушка ушла, но он не удосужился спросить ее, куда она направляется; Тейтум оставила его в душе полуживого, с дрожащими коленями. Эта женщина, наверное, могла бы высосать мяч для гольфа через садовый шланг. Это было потрясающе.

— По-моему, она пошла к мистеру Холлингсворту, — ответил Сандерс.

— Б*яяяяяяяяяяяядь.

— Я посоветовал ей не совершать опрометчивых поступков, — сказал Сандерс.

Джеймсон фыркнул.

— И как она отреагировала? — спросил он.

Сандерс некоторое время молчал, и Джеймсон выразительно на него посмотрел.

— Она... она издала непристойный звук губами. Забрызгав мне все лицо, — ответил он.

Джеймсон рассмеялся.

— Бедный Сандерс. Ты по-прежнему в нее в люблен? — усмехнулся он.

Парень немного покраснел.

— У меня много Пьюрелла, — только и сказал он, а затем вышел из кухни. (Пьюрелл (purell — англ.) — антисептик с повышенной эффективностью — Прим. пер.)

*****

Тейт очень нервничала. Она теребила в руках столовое серебро, оглядывая ресторан. Был вечер, вокруг нее, в обстановке романтического ужина, сидело множество парочек. Идеально. Она взглянула на входную дверь и снова принялась вертеть в пальцах столовые приборы.

Ей казалось, что ее мозг раскалывается на части. Слова Джеймсона, слова Сандерса рикошетом отскакивали от ее нейронов и мозговых волн. Сводили ее с ума. Или наоборот, помогали сохранить рассудок. Тейт уже не могла сказать наверняка. Ей хотелось заставить всех заплатить. Но при этом быть нормальной. И всех ненавидеть. Но при этом не ненавидеть себя.

Это было уже слишком.

— Тейтер-Тот! Извини, что опоздал, — крикнул Эндж, торопливо пробираясь между столиками.

Тейт выдавила из себя улыбку и выпрямилась. Попыталась напустить на себя самый обожающий вид.

Секс не сработал, и теперь она точно знала, что и не сработает — Джеймсон прямо сказал, что ему все равно. Но любовь. Любовь — это совсем другое дело. Джеймсон говорил ей это давным-давно.

«...Меня абсолютно не волнует присутствие другого мужчины, если этот мужчина — я. Но так быть не может, если ты уйдешь и влюбишься в своего лучшего друга…»

Тейт убедит Энджа, что влюблена в него. Они уже много лет топчутся в статусе друзей — она не сомневалась, что соблазна назвать ее своей, отвоевать у Джеймсона будет достаточно, чтобы Эндж ушел от Элли. Бросил ее ради Тейтум. История повторяется. А Джеймсон ненавидел делиться своими игрушками, ненавидел Энджа, ненавидел любовь. Он сражался за свою еб*чую игрушку, но за ее привязанность — не будет.

Ей было необходимо в это поверить.

— Ничего страшного. Как ты? Целую вечность тебя не видела, — рассмеялась она и, наклонившись, поцеловала его в щеку.

— Да, но с тех пор, как ты провела надо мной свой странный, сатанинский обряд соблазнения, я всерьез опасаюсь за свою душу, — объяснил Эндж.

«Ты даже не представляешь, насколько близок к истине, Эндж. Беги от меня cо всех ног».

— Ой, заткнись, тебе понравилось, — поддразнила его она, но тут их прервал официант.

Они болтали. Флиртовали. Тейт очень часто смотрела ему в глаза. Её подташнивало. Очень хотелось выпить. Но она продолжала улыбаться. Все время льстила ему сверх меры. Эндж и понятия не имел, что его ждет.

— Итак, я должен спросить, — начал он, когда убрали их тарелки. Тейт перегнулась через стол и широко улыбнулась. — Что, черт возьми, происходит?

«По-видимому, он кое о чем догадался. В тебе таинственности не больше, чем асфальтовом катке, тупая сука».

— Что ты имеешь в виду? — спросила Тейт, пытаясь изобразить удивление.

— Ты надела футболку с вырезом «зацени мои сиськи», флиртуешь так, будто это олимпийский вид спорта, и улыбаешься, словно какая-то жуткая кукла. Что, черт возьми, происходит? — спросил Эндж.

Тейт судорожно сглотнула и покачала головой.

— Ничего. Не знаю, что ты…

— Брось, мы давно знакомы. Иногда мне кажется, что ты этого не осознаешь. Подруга, я тебя знаю. Знаю, что для тебя нормально, а что нет. И судя по тому, как ты в последнее время себя ведешь, уверен, что ты даже не помнишь, как пишется слово «нормально», — заявил он.

Что-то внутри нее щелкнуло. Тейт показалось, что она услышала, как надломился ее рассудок. У нее в ушах раздалось эхо.

— Видимо, ты не слишком хорошо меня знаешь, — громко сказала она.

Эндж вскинул брови.

— Прошу прощения? Тейт, я знаю тебя почти шесть лет. Мы видимся практически каждый день. Я бы сказал, что достаточно хорошо тебя изучил, — парировал он.

— Но не настолько, чтобы понять, что я в бешенстве.

— Ты в бешенстве? — переспросил он.

— Да.

— Но почему?

— Я в бешенстве, потому что ты полный придурок, — выпалила она.

«Видишь. Снова эта проблема с фильтром. Может, тебе стоит сходить к врачу?»

— Я?! — воскликнул Эндж, указав на себя.

Девушка кивнула.

— Да. Просто сволочь. И это меня бесит. В смысле, так бесит... я не могу... я хочу... ты..., — она тяжело задышала и принялась махать рукой, подыскивая слова.

— Что я такого сделал?! Это потому, что я не стал тебя трахать?! — воскликнул он.

Несколько сидящих за соседними столиками обернулись и уставились на них.

Тейт зашла слишком далеко. И теперь уже не могла отступить. Наконец-то она упала на дно кроличьей норы.

«Один глоток сделает тебя большой, а другой — маленькой. Хлебнешь одного станешь нормальной, а другого — сумасшедшей. Пришло время сделать выбор».

— Нет, нет, не поэтому, — ответила она, нервно проведя рукой по волосам.

В меню значилась хладнокровная месть, а не откровенное прямодушие. К такому блюду она была не совсем готова.

— Тогда какого хрена я сделал?! — всплеснув руками, воскликнул он.

Тейт сделала глубокий вдох. Попыталась воспроизвести у себя в голове голос Сандерса, говорящего ей, что делать. Убеждающего ее просто обо всем ему рассказать.

— Ты. Элли. Мне это не нравится, — быстро выдохнула Тейт.

— Ты все еще расстроена из-за этого?! — практически заорал Эндж.

— Да.

— Но... когда мы летели в самолете! Ты плакала! Ты же сказала, что все в порядке! — напомнил он ей, с недоумением глядя на нее.

Тейт кивнула.

— Знаю. Я солгала.

— Почему?!

— Потому что мне хотелось тебе отомстить, — пробормотала она, уставившись на стол.

Эндж подался вперед.

— Прости. Стой. Погоди-ка. Объясни пожалуйста, о чем ты, черт возьми, говоришь, — сказал он.

Девушка сделала еще один глубокий вдох.

«Просто скажи это. Избавься от яда. Вырви из себя эти слова».

— Я была очень на тебя зла. Чувствовала себя... обманутой и преданной. Почему она?! В смысле, я понимаю, что не могу диктовать тебе, с кем спать, а с кем нет, сердцу не прикажешь, и тому подобное, я не имею права тебя останавливать, но почему именно она?! Ты знал, как я к ней отношусь, но все равно это сделал. Я не могла… не могла в это поверить. Только не от тебя. Я всегда думала, что ты лучше меня, лучше него, — выложила она.

— Не сравнивай меня с ним, — резко произнес Эндж.

— Я и не сравниваю. Но на тот момент ты и не очень-то от него отличался, — прошептала она.

— Господи, Тейт, мы уже месяц как вернулись, а ты до сих пор держишь это в себе? Все это время? Ради бога, мы же втроем обедали, — заметил он.

Тейт поежилась.

«Да, я надела топ с глубоким вырезом, а ты пялился на мои сиськи, и мне все казалось, что у Элли вот-вот взорвется голова. Глупый мальчишка».

— Прости. Сандерс все время уговаривал меня с тобой поговорить. Просто... у меня в голове... я хотела..., — ее голос затих.

Этого было достаточно, чтобы наконец признать, что она расстроена. Но на нее внезапно нахлынуло чувство вины, разбудив ее совесть.