– Знаешь, при других обстоятельствах, мы могли бы стать друзьями. Ты не так уж и плоха. С Эшби можно хорошенько повеселиться, да так, что на следующий день мучает похмелья, с тобой же весело и без этого. Ты прикольная по-своему. Забавная. – Тео смотрит прямо, посвящая свои комплименты горам. – Но твой отец – отстой.

– А ты вроде как засранец, – отвечаю я. – Настоящий.

Тео смеется, вздрагивая от едва заметного ветерка. По ночам становится немного прохладнее, но не настолько, чтобы повязывать шарф вокруг шеи, как это делает он. Он делает долгую сильную затяжку. Я никогда не курила травку, но вижу, как она действует. Чувствую, как Тео расслабляется рядом со мной, ниже опускаясь в кресле. Бокал вина меня тоже расслабил. Хотела бы я, чтобы Рейчел предложила мне еще. От такого подарка я бы не отказалась.

– Да, в курсе. Но ты хоть представляешь, с каким дерьмом я столкнусь в школе из-за него? Боже.

– Мне тебя не жаль.

– Да, наверное, тебе не стоит меня жалеть.

– Для меня тоже все отстойно. Все это. Каждая минута каждого дня, – говорю я и, когда слова срываются с языка, понимаю, насколько они правдивы. Папа, ты ошибался: может быть хуже. Это гораздо хуже. – В Чикаго у меня была личная жизнь. Друзья. Люди, которые говорили мне «привет» в коридорах.

– Мой отец умер от рака легких, – ни с того ни с сего говорит Тео и делает долгую затяжку. – Вот почему я курю. Как выяснилось, если ты пробегаешь двенадцать миль в день, у тебя все равно обнаруживают рак, так что с таким же успехом я могу отрываться на всю катушку.

– Самая тупая вещь, которую я слышала.

– Еще бы. – Тео тушит косяк, заботливо сохраняя остатки на потом. Он встает и смотрит мне в глаза. От истерики не осталось и следа. – Эй, как бы там ни было, я действительно сожалею о твоей маме.

– Спасибо, – говорю я. – Сожалею о твоем отце.

– Хм, спасибо. Кстати, не могла бы ты начать есть на кухне? Глория уже достала меня. Она говорит, что от быстрорастворимой лапши ты станешь guapo¹¹.

– Быстрорастворимая лапша сделает меня красивой?

– Gordo. Gorda¹². Неважно. От него ты станешь жирной-прежирной жирдяйкой. Ну все, мои социальные работы на сегодня окончены.

– Вау, все такой же засранец, – комментирую я, но на этот раз позволяю улыбке просочиться в голос. Тео не так уж и плох. Не классный, но не плох.

– Все же, вероятно, я не собираюсь разговаривать с тобой в школе, – говорит он, и на одну секунду я задумываюсь, может ли он быть НН.

– Так и подумала, – отвечаю я, и он слегка кивает мне, перед тем как повернуться и уйти в дом.