ГЛАВА 15

– Да это же просто секс. Не знаю, почему все придают ему большое значение, – говорит Агнес, переворачиваясь на спину на кровати Дри так, что ее голова свисает с края постели, а челка обнажает высокий лоб. Поэтому прическа, скорее всего, ловкий ход, нежели попытка выглядеть клевой хипстершей. Сейчас вечер пятницы, и вместо того, чтобы валяться дома с Гарри Поттером, я здесь, поедаю чипсы из огромной миски, листаю ежегодник Вуд-Вэлли и общаюсь с Дри и Агнес, будто именно так проходят мои типичные выходные. И я совсем не чувствую себя не в своей тарелке. Когда я начинаю нервничать, потому что Агнес мне не рада, то вспоминаю, что это Дри пригласила меня, добавив при этом: «Давай, неудачница», – когда я сказала, что мне нужно остаться дома и позаниматься. Я решила принять ее «неудачница» за ласковое прозвище.

– Когда это ты успела стать экспертом? – спрашивает Дри, бросая подушку в Агнес. – Меня не волнуют твои слова. Да ты технически до сих пор девственница.

– А вот и нет! Я полностью технически потеряла свою Д-карту, – отвечает Агнес с притворным возмущением. Они как старая женатая пара, которые ранее спорили на эту тему, и им уже наплевать во что эта ссора выльется. Им весело просто пререкаться.

– Технически? Да что это вообще значит? – спрашиваю я, глядя на Агнес. – Пожалуйста, только не говори, что ты из этих чудачек, которые, ну знаешь, засчитывают, эм, оральный секс.

– Нет, конечно. Был только небольшой прорыв, – отвечает Агнес, хихикая. – Но это считается. Определенно, считается.

Я тоже смеюсь, хоть и не понимаю сути.

– Что за…

– У Агнес было частичное проникновение. На полпалки.

– Полпалки, вот умора, – отвечает Агнес, и вскоре мы хохочем так сильно, что на глазах выступают слезы, стекая по щекам.

– Я буквально не понимаю, что это значит. Вы обязаны рассказать мне всю историю, – выдавливаю я.

– Ладно, вот как все вышло, – начинает Агнес.

– Без двусмысленностей, – прерываю я.

– Туше. Так вот, прошлым летом в театральном лагере – знаю, клише и бла-бла-бла, но, по крайней мере, то был не выпускной. В общем, мы с этим парнем Стилсом дурачились на моей кровати, и я подумала: «Окей, давайте сделаем это». Мне уже порядком надоела эта тема с девственностью, мы взяли презерватив, потому что, конечно же, безопасность превыше всего, и начали, ну, заниматься сексом, ммм, с проникновением, и тут внезапно он обезумел. По-видимому, Стилс проникся идеями своего, цитирую, «бро И. Х.» и решил подождать до свадьбы.

– Да ладно, – выпаливаю я. – Он так и сказал: «Мой бро И. Х.»?

– Ага. Оскорбительно во всех смыслах. Вот так я и потеряла свою девственность. Это же считается, верно? – спрашивает меня Агнес, и я прихожу к выводу, что, возможно, поторопилась с выводом о ней. Она забавная и суперчестная, и может посмеяться над собой. Теперь я понимаю, почему они с Дри лучшие подруги.

– Голосую «за», – отвечаю я, потому что это чертовски ближе к проникновению пениса, чем когда-либо было у меня.

– Но и Дри права тоже. Всего на полпалки. А как насчет тебя? – спрашивает Агнес так непринужденно, точно интересуется о том, какой у меня любимый предмет в школе.

– Еще нет. То есть, я не жду свадьбы или нечто подобного, просто пока не представлялось реальной возможности, – говорю я правду. О чем умалчиваю, так о том, что я не против, что бы это произошло с кем-то, кто мне нравится, и кого нахожу симпатичным, а так же кому я нравлюсь не меньше. Полагаю, я не потеряю девственность до колледжа, потому что, кажется, у девушек моего типа всегда так происходит.

– У меня тоже, – соглашается Дри. – И, возвращаясь к тому, что сказала, я не считаю секс таким важным событием, однако это не пустяк.

– Моя сестра учится в КУЛА²¹, и она типа шалавы там. Говорит, якобы все эти случайные связи проявление ее сексуальности, – говорит Агнес. Сейчас она сидит лицом ко мне и Дри, челка снова на законном месте. – Сестричка даже ведет дневник, куда заносит заметки о половых партнерах.

– Наверное, тебе следует восхищаться ее целеустремленностью, – замечает Дри. – Секс ради феминизма.

Мы снова хохочем, и я думаю о Скар, и о том, почувствовала бы она себя здесь в своей тарелке. Продолжаю листать ежегодник, разыскивая, но не находя НН.

– Эй, девчонки, могу задать вам вопрос? – спрашиваю я.

– Конечно, – хором отвечают Дри и Агнесс. Мы со Скарлетт тоже так делали. Называли такие моменты слиянием разумов.

– Знаете ли вы кого-то из нашего класса, у кого умерла сестра? – Понимаю, мне не обязательно предпринимать попытки выяснить, кто такой НН, потому что правда может похоронить самое лучшее, что у меня было, но остановить себя я не в силах. У меня есть эта крохотная зацепка, и я хочу ее использовать.

– Не думаю. Зачем тебе? – спрашивает Дри.

– В общем, есть один парень… – начинаю я и задумываюсь о том, как рассказать им всю историю так, чтобы она не прозвучала странно. НН и я, наша постоянная переписка, несмотря на его анонимность. О том, как у меня появляется такое чувство, будто он начинает узнавать меня по-настоящему, хотя мы никогда и не встречались.

– Как много интересных историй начинается с «есть один парень», – хихикает Агнес.

– Заткнись, – говорит Дри. – Дай девочке рассказать.

И я рассказываю. Чувствую себя в безопасности, несмотря на поддразнивания Агнес, а может даже из-за них. Эти двое если не уже, то скоро станут моими лучшими друзьями. Я не упоминаю новые подробности: нашу игру в три истории или то, что он посоветовал мне в первую очередь подружиться с Дри. Первое, по крайней мере, принадлежит только нам. Но я признаюсь в том, что он мне нравится, чтобы это не значило, когда общаешься с кем-то лишь онлайн.

– Ты определенно хочешь, чтоб он вставил тебе на полпалки, – заявляет Агнес.

– Мечтать не вредно, – отвечаю я.

Вернувшись позднее в дом Рейчел, я застаю Тео, который ошивается возле спальни наших родителей и, очевидно, подслушивает.

– Только не говори, что ты слушаешь, как они занимаются сексом. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, скажи, это не то, что там происходит, – умоляю я.

– Фу! Гадость какая. Нет. И на полтона тише. Они ругаются, – отвечает он и притягивает меня к себе, поближе к двери, чтобы я смогла их услышать. Хотя можно было обойтись и без этого, они кричат так громко, что, уверена, соседи выключили реалити-шоу, которые смотрели, лишь бы наших предков послушать. – Думаю, они могут расстаться, и тогда этот долгий кошмар национального масштаба может закончиться.

– «Долгий кошмар национального масштаба»? Серьезно? – спрашиваю я.

– Какого черта, Рейчел? Это просто гребаный ужин, – восклицает отец, и тогда я понимаю всю серьезность ситуации. Мой отец редко матерится, вместо этого пуская в ход подставные словечки, которые используют только десятилетки, южанки и Дри: закрой варежку, елки-палки, мать твою за ногу. – Мне нужно заниматься.

– Это важный деловой ужин, и мне не просто так в голову взбрело, чтобы мой муж был там. Мы женаты, не забыл? Это важно для меня, – отвечает Рейчел, и мне жаль, что я не вижу сквозь стены. Они стоят или сидят? Рейчел бросается тысячедолларовыми безделушками, разбросанными по всему дому? Да и вообще, кому нужен шестифутовый белый фарфоровый жираф? – Забудь. Может, даже так лучше, если ты не пойдешь.

– Как это понимать?

– Никак. Это ничего не значит. – О! Пассивно-агрессивная стратегия! Что-то подразумеваем, но не озвучиваем. Агнес бы ее возненавидела. – Мы оба знаем, дело не в том, что тебе нужно заниматься. Как-то ты ляпнул, что можешь сдать этот тест даже во сне.

– Прекрасно. Признаюсь. Я хочу один вечер провести в одиночестве. Один вечер, когда меня не будут оценивать все твои друзья. Думаешь, я не вижу, как они смотрят на меня? Как ты смотришь на меня, когда они рядом? Я даже позволяю тебе покупать мне шмотки, лишь бы соответствовать дресс-коду, но все! С меня хватит! – заявляет отец, и мои щеки пылают.

Без сомнения, в Вуд-Вэлли я чувствую себя не в своей тарелке, но мне никогда даже в голову не приходило, что у отца тоже могут быть проблемы с адаптацией к жизни в ЛА, что проблемы с соответствием не заканчиваются в старшем классе.

– Никто не осуждает тебя, – говорит Рейчел, и в ее голосе появляются обходительные, успокаивающие нотки. – Ты всем нравишься.

– Давай, осуди меня за то, что я не хочу смотреть инди-фильмы о каком-то прокаженном бенгальце, который играет на арфе пальцами ног. И ты еще смеешь следить за напитками, которые я заказываю во время вечера, будто я ребенок. Мне хочется пива со стейком. А не стакан дорогущего каберне. Прошу прощения, если это оскорбляет твои высокопарные чувства. Это все не для меня.

– Я стараюсь уберечь тебя от позора, – отвечает Рейчел, и ее голос звенит от надвигающихся слез. Но мне ее не жаль. – В подобных местах ты не должен заказывать пиво. Так не делают. Я пыталась намекнуть тебе об этом…

– Мне не нужны намеки. Я взрослый мужчина, и только то, что я предпочитаю бургеры и пиво, а не модную рыбу из органического водоема, не делает из меня варвара. Ты прекрасно знала, за кого выходила замуж. Я никогда не притворялся кем-то другим. В любом случае, мне показалось, было бы прикольно побыть там другим. Разве не для этого ты купила мне те смехотворные кеды? Будто собачку дрессируешь.

– Одно дело, обладать простым вкусом. А другое – быть совершенно неинтеллигентным. Тебе что, сложно хоть изредка брать в руки книгу? – спрашивает Рейчел. Я ошибалась. Она не собирается расплакаться. Она собирается с силами. И бьет в отместку.

– Серьезно? Теперь оскорбляешь мою интеллигентность? Я никогда не видел, чтобы ты читала книгу. Все, что лежит на твоем ночном столике, это модные журналы. На самом деле, единственный человек, кто здесь читает, это Джесси. Она – единственный здравомыслящий человек в этом доме.

– Джесси – единственный здравомыслящий человек в этом доме? Проснись, Билл! У нее нет друзей. Никого. Я переживала, когда отправила ее в Вуд-Вэлли, но ты совсем за нее не волнуешься? Подростки должны выходить из дома и веселиться, – кричит Рейчел.