Изменить стиль страницы

- Удачи, Айсберг.

- Спасибо, глупышка.

Клаудия бросает на меня убивающий взгляд.

- Ты сам глупый.

Я улыбаюсь ее типичному ответу. Направляюсь к краю бассейна, чтобы принять вызов. Бросаю на нее последний взгляд и погружаюсь в воду. Стараясь плыть изо всех сил, пересекая бассейн в первый раз.

Я могу сделать это.

Делаю второй разворот, и мою легкие начинают гореть, требуя воздуха. Но я не собираюсь сдаваться, еще чуть-чуть. Достигнув цели, я выплываю из воды, жадно вздыхая. Ищу Клаудию взглядом и вижу, как она направляется к выходу.

-Хэй! Клаудия!

Она оборачивается и показывает мне средний палец.

Я это так не оставлю. Быстро выхожу из воды и бегу за ней. Клаудия уже зашла в лобби и направляется к лифту.

- Сеньор, вы мокрый, вам нужно, – кто-то из персонала окрикивает меня, но я не слушаю и не останавливаюсь, пока не хватаю Клаудию за руку.

Она, кажется, совсем не ожидала, так что я пользуюсь моментом и склоняюсь к ней, поднимаю и забрасываю на плечо. Люди смотрят на нас и перешептываются.  Я снова выхожу с ней к бассейну.

- Артемис Идальго! Опусти меня сейчас же!

Я опускаю ее у самого края бассейна.

- Ты бросаешь мне вызов, оставляешь меня, когда проигрываешь, а потом еще и палец показываешь?

Она скрещивает руки.

- Я не думала, что у тебя получится.

- Но я это сделал, так что признай, что у меня не слабые легкие.

- Нет.

Боже, она такая настырная. Ей так легко удается снова сделать меня ребенком.

Я сжимаю ее платье в кулак и слегка подталкиваю к краю бассейна.

- Признай это.

- Нет.

Я притворяюсь, что толкаю, и она, вскрикивая, хватается за мою руку.

- Последняя возможность, Клаудия.

Она высовывает язык.

- Я не боюсь воды, не сахарная.

И я толкаю ее. Она падает в воду спиной.

Оказавшись на поверхности, Клаудия убирает, распустившиеся из пучка, волосы с лица.

- Ты кретин.

- А ты не умеешь проигрывать.

Она просто смотрит на меня, не пытаясь выйти из воды или признать, что я выиграл.

Не прыгай в воду, Артемис. Быть рядом с ней наедине и такой мокрой станет огромным искушением.

Игнорируя рациональную часть своего сознания, я прыгаю в воду, обрызгивая ее и заставляя пятиться. Так как я выше нее, вода доходит мне до пояса, а ей до груди. Мои глаза проходятся по ее шее в каплях воды, спускаются к телу. Платье всплывает вокруг нее, и я смотрю, как она пытается прикрыть свои ноги.

Это была плохая идея.

- Не смотри, извращенец, – отчитывает меня, прижимая платье.

Как джентльмен, я слушаюсь, концентрируясь на ее лице. Она облизывает нижнюю губу, погружая ее в рот. Мое сознание снова катится в трубу, мне нужно отвлечься.

- Почему ты совсем не умеешь проигрывать?

- Потому что мне не хочу давать тебе возможность насладиться победой.

- Но я ведь выиграл.

- Нет, до тех пор, пока я это не признаю.

Я сощуриваю глаза.

- Ты все еще такая же упрямая.

- А ты все еще так же жаждешь победы.

Зная, что это ни к чему не приведет, я меняю тему.

- Несмотря на всю реконструкцию, что они сделали, бассейн остался прежним. Здесь я научил тебя плавать.

Она вскидывает бровь.

- Ты научил меня? Я сама научилась.

- Мне напомнить, как ты хваталась за меня, когда мы в первый раз поплыли на глубокую часть? У меня на шее до сих пор следы от твоих ногтей.

Она пожимает плечами.

 - Не понимаю, о чем ты.

Я победно улыбаюсь.

- Да все ты понимаешь.

- А я напомню, как ты носился по всему бассейну и кричал, когда за тобой пчела летала. – Она громко смеется.

- У меня аллергия, у меня была право бояться.

- На помощь! – Она изображает меня в тот день. – Я сейчас умру! – Продолжает смеяться. – Пчела уж улетела давно, а ты все бегал.

Не могу сдержать смешка. Да сейчас, при воспоминании, все кажется очень забавным. Мы прекращаем смеяться и смотрим друг другу в глаза. Напряжение между нами возрастает.

Ты чувствуешь то же, что и я, Клаудия?

Делаю шаг к ней, она отступает, прочищая горло.

- Мне пора идти.

Но я не останавливаюсь, прижимаю руки по бокам, чтобы сдержаться и не прикоснуться к ней. Продолжаю наступать, она продолжает отступать, пока её спина не упирается в бортик бассейна.

- Артемис.

Я не слушаю, продолжаю заключать ее в ловушку. Она отпускает платье, чтобы положить руки мне на грудь и остановить.

- Артемис.

Мои глаза падают на ее тело. Платье всплывает, открывая ее ноги и часть нижнего белья. Я прикусываю нижнюю губу. Дыхание Клаудии так же нестабильно, как и мое, грудь вздымается и опускается. Поднимаю руку, и провожу большим пальцем по ее приоткрытым губам.

Клаудия нервно сглатывает, но убирает мою руку.

- Мне надо идти, – она высвобождается, но не успевает уйти, я за руку возвращаю ее, заставляя посмотреть мне в глаза.

- Знаю, что ты чувствуешь то же самое, что и я.

Она высвобождает свою руку.

- Я этого и не отрицала, – она грустно улыбается. – Я не та, кому здесь принимать решение, Артемис. Я знаю, что чувствую, но также знаю, чего стою, и не собираюсь опускаться до уровня любовницы, пока ты выясняешь, что тебе на самом деле нужно.

С этими словами, она уходит, и я не делаю ничего, чтобы ее остановить, потому что знаю, что она права. Трус здесь я. Тот, кто не осмеливается бороться за то, что любит – я. Вспоминаю слова дедушки: трусость не то качество, которое свойственно семье Идальго.

Дедушка, по всей видимости, я не истинный Идальго.