Разнос Яна «в одно кольцо» стало моим новым любимым времяпрепровождением.

Ян работал, чтобы держать себя в форме, но имел нулевой талант на площадке.

— Получай! — вопил я, закладывая еще один мяч в корзину.

Ян чертыхался, хмурясь от отчаяния.

— Я устал от этой игры.

Отстукивая мяч, я кружил вокруг него.

— Неужели больше, чем твоя задница может выдержать?

– Дай мне футбольный мяч, и я заставлю тебе рыдать на траве. — хвастался он.

Я усмехнулся, проведя баскетбольный мяч между своих ног, прежде чем погладить пупырчатую кожу. Потом бросил мяч в кольцо через всю площадку, заставив его отскочить от щита, но не попал.

— Футбол отстой.

Холодный ноябрьский вечер казался мне освежающим. Бег по площадке после баскетбола заставил мою кровь заструиться по жилам. Наше время почти вышло, и я с нетерпением ждал момента узнать, получил ли сегодня какую-нибудь почту.

Сотрудники вскрывали и изучили письма, прежде чем вечером передать резидентам.

Когда настало время вернуться в блок камер, мы вошли внутрь. Было несколько ванных комнат с душем в коридоре, где мы мылись по одному. Иной раз возникала путаница, но если заключенные не мылись бы отдельно, то присутствовал бы риск домогательств.

В руководстве, что нам дали, сексуальный выпад в сторону другого заключенного или сотрудника именовался плохим прикосновением.

Когда подошла моя очередь принять душ, я спешил помыться, зная о времени и желании большинства сделать то же самое.

Прежде, чем мы были заперты в наших камерах на ночь, персонал проверил наличие оружия. Мы выстроились у стены и несколько охранников осматривали нас, один охранник кричал: «Штаны!» - каждый из нас хватался за штанины и поднимал их выше лодыжек.

Через минуту, охранник орал: «Обувь!» - сняв ее, мы переворачивали туфли, а потом стучали ими друг о друга.

Хлопающие звуки раздавались несколько секунд, пока охранники не считали, что достаточно. Я опустил туфли и пригладил свои влажные волосы.

Охранник держал стопку писем и назвал имена нескольких заключенных, в том числе Яна и мое. Когда он сказал.

— Калеб Моррисон!

Я двинулся вперед, чтобы взять протянутое мне письмо.

Перевернув его, увидел, что оно от моей девушки.

Наконец-то!

Охранник запер нас в нашей камере, и Ян взобрался на койку, издав драматический вздох.

— Теперь ты можешь перестать ныть, как маленькая сучка.

Проигнорировав его, я лег на нижнюю койку. Ян улегся наверху, и послышался шелест бумаги. Он не упомянул, от кого ему пришло письмо, и хотя я не хотел этого, но все же был немного заинтригован.

— Кто тебе пишет?

Я надеялся, что его отец прислал ему письмо.

— Психолог подписал меня на какую-то программу по переписке с верующей молодежью. И какая-то прибитая по Библии цыпочка написала мне первое письмо. Интересно, попытается ли она спасти мою бессмертную душу через почту?

Я вспомнил программу, о которой он говорил. Лично я отказался участвовать и был удивлен, что Ян не сделал того же.

Разглаживая пальцами письмо от Джанны, я слушал его болтовню. Одновременно мной овладели волнение и страх: я вот-вот открою ее письмо.

— Даже Иисус не смог бы спасти твою душу, Ян.

— Зацени. — начал Ян и продолжил девчоночьим голосом. — Читая о тебе, я понимаю, что ты нуждаешься в духовном друге. — захихикав, он остановился. — Калеб, тебе нужен духовный друг?

Я не стал напоминать ему, что в воскресенье утром начал посещать церковные службы, которые проводил приглашенный вне-конфессиональный проповедник.

Надо сказать это отличный пример толерантности. Никакого давления, просто разговор о вере, в тех рамках, которые могут предложить сами заключенные. Очень удобно, так как нужен всего один человек, и никто не будет испытывать дискомфорт в общении, если перед тобой батюшка, а хотелось бы видеть, например, святого отца.

Я смеялся вместе с ним, но не чувствовал веселья. Был занят неровным почерком Джанны на белом конверте. Для девушки, ее почерк был отстойным.

Ян продолжал читать свое письмо вслух.

— Бла бла бла. Мне пятнадцать лет. Бла бла бла. Моя любимая группа Paramore. Я живу в центре Денвера с бабушкой и старшей сестрой. — на минуту он замолчал.

— Послушай это. Я не могу сказать тебе свою фамилию, потому что ты преступник.

С обидой в голосе, Ян пожаловался.

— И это должно поднять мне настроение?

— Как ее имя? — спросил я, проявляя совсем немного внимания.

— Александра. – ответил Ян.

Он снова притих, возможно, несколько больше заинтересован в письме, чем готов признать. Зная его, новой миссией в жизни Яна станет желание выудить из нее фамилию. Дайте Яну правило, и он не уймется, пока, в конце концов, не нарушит его.

Наконец набравшись мужества, я разорвал конверт и вынул письмо от Джанны. Написано на сложенной бумаге синей ручкой: я с сомнением рассматривал нехарактерный корявый почерк. Мои глаза метнулись к фото надо мной, прежде чем я начал читать.

Дорогой Калеб,

Извини, если это трудно читать, но моя правая рука до сих пор в гипсе. Так что я пишу письмо левой рукой, и получается весьма отстойно. Моя челюсть полностью зажила, и я вчера пригласила Сиси посмотреть новый дом моего отца в Энглвуде. Мы только что переехали: пару дней назад.       

Странно жить на юге Денвера, но мне нравятся перемены.

Чэнс еще с мамой, но папа планирует забирать его почти на все выходные.

Я буду скучать по Чэнсу, но рада получить передышку в отношениях с мамой. Я согласилась приезжать к ней в дом, по крайней мере, один раз в неделю на ужин. Даже если мы не согласны в том, как я живу, она все еще моя мама, и я люблю ее.

Я скучаю по тебе так сильно, Калеб. Прости, что не писала тебе раньше, но я была слишком занята всем происходящим. Много сил отняла регистрация в новой школе и переезд в новый дом. Пока моя левая рука не зажила, было невозможно писать.

Кстати, я написала новый номер мобильного внизу этой страницы. Ты можешь позвонить мне, когда тебе позволят, и если я смогу, то отвечу.

Как я уже сказала, Сиси пришла вчера и отдала мне письма, отправленные тобой через Данте. С этим письмом, ты получишь мой новый адрес и сможешь писать мне напрямую.       

Не волнуйся, мой папа не против, чтобы ты писал на его адрес. Он не полностью одобряет твое заключение, но понимает, что толкнуло тебя к насилию.

Я не знаю, будет ли этого достаточно, если я скажу, но: я очень, очень сожалею о том, что произошло. Чувствую себя так, словно разрушила твою жизнь.

Не могу поверить, что ты все еще хочешь быть со мной. Я плакала, когда я читала твои письма, потому что это так ужасно находиться там и то, что ты сейчас в этом месте – моя вина. И Ян тоже наказан.

Скажи ему, что мне жаль. Если бы я не оказалась такой глупой, вы двое не застряли бы там.

Я решила: мне лучше отказаться от черлидинга. Не могу себе представить, что когда-либо смогу получать от этого удовольствие. Но когда правое запястье заживет, я вернусь в команду.

Я сказала Сиси, что получила травму на черлидинге. Спасибо: ты ведь не сказал Данте о случившемся со мной. Не хочу, чтобы люди знали.

Я пойму, если ты захочешь расстаться. Не думаю, что теперь смогу быть хорошей девушкой, да и ты заслуживаешь кого-то, кто не является полным беспорядком. Что бы ты ни решил, я приму это.

Рада, что там есть художественный класс, который ты можешь посещать. Ты такой талантливый, и мне нравится это в тебе.

Необходимость посещать психолога звучит навязчиво, но, возможно, это и хорошо – ты сможешь раскрыться. Может быть, сейчас я немного предвзята, когда речь заходит о психологах, потому что мой никак не может перестать говорить о том, что произошло.

Я сказала папе, что не хочу ходить к нему больше, но моя мама настаивает, и он поддерживает ее.

Думаю, снова танцевать в команде будет лучшим для меня. Просто хочу, чтобы моя жизнь была обычной. Не хочу больше быть в центре внимания, устала от того, что родители так сильно беспокоятся обо мне.

Я люблю тебя, Калеб, но не уверена, что быть вместе лучший для нас вариант. Может умнее просто все закончить. Всё настолько перепуталось, наши жизни перевернулись с ног на голову.

Так много всего произошло, и тебе еще девять месяцев сидеть там. Это долго. Как потом все пойдет между нами? Но, как я уже говорила: тебе решать.

Надеюсь, ты сможешь простить меня за свою разрушенную жизнь. И Ян тоже.

Я больше не чувствую себя самой собой. Мне не нравится, что я чувствую, но не знаю, как прекратить это. Просто хочу, чтобы вернулось на круги своя.

Джанна.