Глава 5

После этой первой неудачной встречи Джулия мало видела профессора. Она говорила себе, что рада этому – и знала, что лжет. Она хотела нравиться ему, хотела, чтобы он общался и смеялся с нею, как с матерью и Эсме. Джулия не страдала тщеславием, она привыкла к восхищенным взглядам и отклонила не одно соблазнительное предложение от молодых врачей, но профессор продолжал смотреть на нее безразлично и не проявлял желания добавить теплоты в их отношения.

«Да и с чего ему это делать, – рассуждала Джулия, – если в Гронингене его ждет девушка». Или не ждет. Возможно, перед ними лишь безнадежное будущее с украденными встречами, чтобы поддерживать их любовь. Понимая, что ее мысли слишком романтичны, Джулия заставила себя вернуться к текстовому редактору.

Утром на ее столе зазвонил телефон.

– Я не могу связаться с профессором ван дер Дрисмой, – пожаловался оператор. – Его телефон не отвечает. Вы примете звонок?

Радуясь перемене, Джулия ответила и услышала юный женский голос:

– Вы секретарь профессора ван дер Дрисмы? Я хотела бы с ним поговорить, пожалуйста.

– Сейчас его нет на месте. Вы подождете, пока я узнаю, смогу ли его найти? Как вас представить?

– Мефру ван Грааф. Я подожду.

Опуская трубку, Джулия услышала легкий смешок.

– Пропади ты пропадом, – пробормотала она и пошла проверить телефон на столе начальника.

Трубка оказалась сдвинута. Неудивительно, что оператор не мог с ним связаться. Джулия поправила аппарат и без особой надежды позвонила на пейджер профессора. И удивилась, когда он перезвонил примерно через минуту.

– Надеюсь, это срочно, – сказал раздраженно, прежде чем Джулия успела вставить слово. – Я занят.

– Мефру ван Грааф ждет вас у телефона.

Профессор помолчал, потом попросил:

– Спросите у нее номер, хорошо? И скажите, что я перезвоню в течение получаса.

И отсоединился, а Джулия вернулась к своему столу.

– Мефру ван Грааф? Профессор не может сейчас подойти к телефону. Он просил меня записать ваш номер, и перезвонит в следующие полчаса.

– Очень хорошо. Вот номер. Я подожду. – Послышался счастливый легкий смех. – Я долго ждала, а теперь в этом нет необходимости. Я не хочу говорить по телефону, вы понимаете…

– Да, понимаю, – оборвала Джулия и повесила трубку

Должно быть, что-то произошло. Мефру ван Грааф свободна. И может выйти за профессора. Думать об этом не хотелось. «И хорошо, что стол завален работой».

Вскоре вернулся ван дер Дрисма:

– Вы записали номер?

Джулия вручила ему обрывок бумаги, и профессор ушел в свой кабинет, оставив дверь открытой. «Надо бы закрыть». Как бы ни жаждала Джулия узнать, о чем пойдет речь, подслушивать она не собиралась. Но закрывать дверь не пришлось. Профессор говорил на родном языке, хотя первое произнесенное им слово она поняла. «Ливелин» – дорогая. И в каждом звуке – нежность, на которую голландец был не слишком щедр.

Джулия застучала по клавишам так, словно от этого зависела ее жизнь, не желая слышать его голос. Даже на чужом языке он был полон очарования.

Профессор поговорил еще какое-то время и, взглянув на часы, показал подчиненной, что пора на обед. Ей не хотелось уходить на случай, если шефу что-то понадобится, и она сидела тихо, прислушиваясь к словам и смеху. Вскоре ван дер Дрисма повесил трубку и распахнул дверь

– В час у меня пациенты в клинике. Увидимся там, мисс Бекуорт. Вам необходимо перепечатать пару кассет. Они на моем столе.

– Очень хорошо, сэр. Сейчас я иду на обед.

Он взглянул на часы:

– Да, да, конечно. – Кивнув с отсутствующим видом, профессор направился на выход, но напоследок добавил: – Если понадоблюсь, я в отделении. Вы передадите, хорошо?

Джулия быстро пообедала и поспешила вернуться за свой стол. Иногда прием в клинике затягивался, и времени напечатать и записи с кассет, и карты пациентов могло не хватить. Лучше бы взяться за кассеты до часа…

Клиника была заполнена, и хотя уже вечерело, профессор не торопился, уделяя все свое внимание каждому пациенту. Медперсонал приходил и уходил на перекус, но старшая сестра оставалась рядом с врачом. Волей-неволей то же делали и двое студентов.

Мечтая о чае, Джулия без конца точила карандаш и умело заполняла блокнот скорописью. И быстро захлопнула его, едва проводив последнего пациента. Пять часов уже миновало, но если профессор хочет получить записи, придется остаться и напечатать их. И кассеты еще не закончены…

Голос шефа оторвал Джулию от этих мыслей:

– Сестра, уверен, вы жаждете чашку чая. Не могли бы вы позвонить, чтобы кто-нибудь принес поднос? – Он взглянул на Джулию. – И вам, мисс Бекуорт. Длинный был день?

Она мило поблагодарила, подумав, что день еще не закончен – по крайней мере, для нее.

Принесли чай и тарелку печенья, и за второй чашкой профессор сообщил:

– Я подвезу вас, мисс Бекуорт, если будете готовы через полчаса.

– Я думала остаться и перепечатать эти записи.

– Нет нужды. Завтра я еду в Лидс. У вас будет весь день, чтобы доделать невыполненную работу.

Спорить бессмысленно, да и сестра сидела рядом и слушала.

Поэтому Джулия нейтральным тоном вымолвила:

– Очень хорошо, сэр.

И тут же ушла, чтобы заняться кассетами. Закончить, конечно же, не успела. Ван дер Дрисма сказал «полчаса», и Джулия знала: если он что-то говорит, то не просто так. Когда он вернулся в кабинет, она уже собралась, привела в порядок стол и подготовила работу на утро.

По дороге профессор говорил мало и только о работе, в основном давал различные инструкции на время своего отсутствия. А когда они доехали, вышел из машины, открыл дверцу Джулии, дождался, пока она дойдет до крыльца и, пожелав доброй ночи, умчался.

«Абсолютно неудачный день», – размышляла Джулия, заглядывая на кухню, дабы узнать, что приготовил на ужин Ласкомб.

– Плохо выглядите, мисс Джулия. Дрянной день?

– Да, Ласкомб. Все скопом, если ты меня понимаешь. Хотела бы я найти работу в милях от всех больниц, где люди улыбаются и имеют время, чтобы поздороваться…

– О, вы не в духе, – заметил Ласкомб. – Шеф замучил?

– Не больше, чем обычно. Пахнет макаронами с сыром? Я проголодалась.

– Десять минут, мисс Джулия. Ваша ма в гостиной, а Эсме делает уроки.

Джулия пообщалась с матерью, приукрасив свой плохой день, затем помогла Эсме с домашним заданием. И лишь когда все уселись за стол, миссис Бекуорт спросила:

– Саймон говорил, понравилась ли ему наша поездка?

Джулия набила рот макаронами с сыром.

– Он об этом не упоминал.

– Правда? Очень странно. – Миссис Бекуорт выглядела удивленной.

Как и Эсме:

– Но он сказал, что чудесно провел время. Он мне сказал.

– У него был тяжелый день, – объяснила Джулия. – А завтра, по его словам, он едет в Лидс.

– Вы поссорились?

– Конечно, нет. Мы оба слишком заняты. Едва разговариваем и только о работе.

Джулия ответила так резко, что Эсме проглотила все готовые сорваться с губ вопросы.

Когда на следующее утро Джулия ушла на работу, Ласкомб озвучил свои тревоги:

– Мисс Джулия не в духе. И говорила мне, что хотела бы найти другую работу. По моему скромному мнению, они с шефом не ладят. С другой стороны…

– Они влюбились друг в друга? – предположила миссис Бекуорт.

– И конечно, не знают об этом. Вероятнее всего, у шефа уже есть девушка. Кто-то в Голландии. Так что он проявляет чрезмерную жесткость, если вы меня понимаете.

Миссис Бекуорт кивнула:

– Да, да, Ласкомб. Но Джулия, похоже, не слишком его любит. Когда мы гуляли все вместе на днях, она с ним едва разговаривала.

– Для нее это нарушение правил, – заметил Ласкомб, очищая картофелину. – Чтобы все прояснить, ему достаточно сказать, мол, я несвободен, и мисс Джулия снова сможет вести себя нормально. Я не верю, что профессор ей не нравится, но она приучена все делать правильно, не так ли? Не из тех, кто сходит с ума от уже помолвленного парня.

– Все это очень тревожно, – вздохнула миссис Бекуорт.

– Все перемелется, – отозвался Ласкомб.

Выкладывая на стол профессора груды безупречно отпечатанных заметок, памяток и писем, Джулия хотела, чтобы он был здесь, сидел на своем месте, водрузив на нос очки, и по большей части игнорировал ее – да ладно уж, скорее, вовсе не замечал, – если только ему не требовались ее услуги.

Когда Джулия пришла в госпиталь следующим утром, главный швейцар, который неровно к ней дышал, сообщил, что профессора ожидают лишь поздним вечером. А значит, можно было начать работу над папками, что припрятал в шкафу профессор Смит – давно следовало сдать их в архив. Джулия упорно трудилась весь день и, так как оставалось еще совсем чуть-чуть, решила задержаться после половины шестого и все доделать.

Она позвонила домой, предупредила, мол, опоздает на час или около того, и вернулась к документам. Помех не предвиделось. Регистратор знала, что профессора нет на месте – никто к нему не придет и не позвонит.

Дел оказалось больше, чем Джулия ожидала. Но раз уж она начала, то не видела смысла бросать, не закончив. В той части больницы, где располагался кабинет профессора, было тихо, а шум от транспорта заглушался густым туманом, накрывшим город. Джулия, настроившись исключительно на работу, ничего не замечала.

И вдруг обернулась на звук открывшейся двери. В проходе стоял мужчина, не менее удивленный, чем сама Джулия. Однако его изумление быстро сменилось хитрым взглядом, не слишком ее встревожившим. Она поднялась и прошла через дверь профессорского кабинета.

– Вы пришли к кому-то в больнице? – спросила Джулия, надеясь, что голос не очень дрожит. – Вы заблудились. Надо вернуться по коридору и подняться в отделения вверх по лестнице.

Мужчина рассмеялся:

– Я? Я не заблудился. Просто будь хорошей девочкой, сиди тихо, и тебя никто не обидит.

Он протиснулся мимо Джулии и взял со стола ее сумку.

– Что вы делаете? – рассердилась она. – Положите сейчас же. Убирайтесь отсюда…