Глава 2

Все это время я внутренне себя проклинаю. Я хочу плакать, но даже сейчас я не могу заставить себя покинуть это место. Уж точно не утром. Поэтому некоторое время я сижу за компьютером, пробуя новые идеи, как заставить несколько игр на нем делать то, чего я еще не видел.

Через несколько часов ко мне возвращается ощущение. Ощущение, что я убегаю от чего-то важного. Я действительно собираюсь сделать это сегодня вечером. Так ведь? Да... я сделаю это сегодня вечером. Действительно хочу, на самом деле. Правда-правда, я выйду на улицу сегодня вечером.

Этой ночью я не вышел на улицу. Я снова оказался в постели, забившись под одеяло и плача от отчаяния. Я должен просто сдаться. Или не должен? Здесь безопасно. У меня есть все необходимое. Почему я должен рисковать всем ради голоса на кассете?

Вставив кассету в плеер, я защелкнул крышку и нажал на перемотку. Примерно через минуту она остановилась, и я нажал на кнопку воспроизведения. Последовало легкое шипение. Его становится все больше и больше каждый раз, когда я проигрываю кассету и беспокоюсь, что это означает, что что-то в ней скоро сломается. Если это произойдет, у меня останутся только воспоминания о ее голосе.

«Добро пожаловать в «Визуализацию успеха». Это третья запись из этой серии. В предыдущей мы разучивали дыхательные упражнения. На этот раз будем исследовать силу позитивного мышления».

Устроившись на большой подушке, я прижал ее поближе к себе, когда громкий голос Леди заполнил уютную маленькую пещеру, которую я соорудил под одеялом. Вскоре стало неприятно тепло, как всегда, поэтому я приподнял угол, чтобы впустить немного холодного воздуха. Или выпустить теплый?

«Никогда не убеждайте себя, что то, чего вы хотите, недостижимо и так будет всегда. Вы не сможете достичь... пока не поверите! Представьте себе то, что вы хотите. Делайте это до тех пор, пока не увидите в своем разуме сцену с идеальной ясностью, как если бы она была реальной. Возьмите за привычку думать о таком результате так, будто он уже произошел».

Я сделал так, как она велела, представив ее в своих руках. Затем последовало видение о том, как я держу ее за руки и прижимаюсь к ней губами. Я возбудился, просто думая об этом. Именно тогда я услышал снаружи крик. Выскочив из постели, я побежал к двери люка, ведущему в дом.

Что если маме больно? В последние годы я все чаще слышал, как она падала. Громкий стук, затем крик и плач. Потом папа какое-то время кричал, какая она неуклюжая. Затем успокаивался и утешал ее.

В других случаях ни один из них не падал, просто что-то разбивалось. Это звучало очень похоже: мама рыдает, папа сварливо ругается, как легко ее довести до слез, но потом они вместе убирают беспорядок.

Интересно, как это будет, когда я буду кричать на Леди за то, что она что-то опрокинет. Она тоже будет плакать, потому что так всегда бывает, но я вытру ей слезы и помогу убраться. Тогда мы будем настоящей семейной парой.

Как бы то ни было, я стучу в люк, но никто из них не подходит, чтобы открыть его. Я слышу только тишину над собой. Потом раздается второй крик. Теперь, когда я вылез из-под одеяла, я слышу, что звук идет снаружи, а не из дома.

Я подбегаю к окну и выглядываю из него. Бледная девушка с длинными черными волосами борется с крепким мужчиной. Он удерживает ее за руку, а она бьет его по лицу и груди свободной рукой, пытаясь убежать.

С ним еще двое других мужчин, которые выходят из темной ночи в полутень уличного фонаря. Они говорят ей что-то, что я не могу отсюда разобрать, но это не может быть что-то хорошее, потому что она выглядит напуганной.

Я должен что-то делать. Не так ли? Мама и папа что-нибудь сделают. Они, должно быть, крепко спят, иначе я уверен, что папа был бы сейчас там, а мама звала на помощь по телефону. Я хожу взад и вперед, взъерошивая на голове волосы. Что я должен делать? Я должен что-то сделать, не так ли?

Девушка вырывается на свободу и убегает по улице, а трое мужчин преследуют ее. Что-то во мне вынуждает меня действовать. Что если я единственный, кто это видел? Никто больше не узнает, что у нее проблемы. Я торопливо натягиваю всю свою одежду и дрожащими руками открываю люк.

Никогда бы не открыл его без спроса. Но это же непредвиденный случай, не так ли? Кроме того, если я буду вести себя тихо, мама с папой не проснутся. Они никогда об этом не узнают. В доме пыльно. Мебель накрыта простынями. Это для вечеринки? Они часто делают такие вещи, которых я не понимаю.

Однако на данный момент это не вызывает беспокойства. Я осторожно открываю входную дверь, стараясь, чтобы дверная ручка не ударилась о стену. Затем я напрягаю слух в поисках признаков того, что мама или папа шевелятся, возможно, встают с постели. Ничего!

Поэтому я выскальзываю в прохладную, свежую ночь, запирая за собой дверь так же осторожно, как ее открыл. Меня охватывает восторг. Это оно! Я сделал это! Я снаружи! Меня сейчас трясет, но, возможно, потому что холодно.

Я оглядываюсь через плечо на маленькое окошко на уровне земли, возле которого я провел бесчисленное количество часов. Невероятно странно видеть его с другой стороны. Еще один далекий крик эхом разносится в ночи.

Лечу по улице в том направлении, в котором она убежала. Сначала вертикально, но потом на четвереньках. Все эти годы, проведенные под половицами, заставили меня привыкнуть к таким движениям. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее, когда мои неуклюжие скачки переходят в галоп.

Наконец, я вижу ее. Штаны мужчин спущены до щиколоток. Я краснею, пытаясь отвести глаза. Кроме того, они разорвали ее одежду, а я знаю, что не должен видеть девушек без одежды. Если уж на то пошло, мне нельзя вставать после сна. Я действительно стал похотливым опасным мальчиком, не так ли? Боялся, что это может случиться.

Девушка замечает меня. Я немного отодвигаюсь назад. Мужчины, следя за ее взглядом, поворачиваются ко мне лицом.

 — Что это за хрень? — говорит один из них. — Боже, посмотри на его гребаные руки.

Они неохотно натягивают штаны и застегивают молнии.

— Убирайся отсюда, засранец.

Я хмурюсь и говорю ему, что он употребил плохое слово. Они смотрят друг на друга, а затем смеются. Угрожаю рассказать о нем его маме и папе. Они только смеются еще сильнее.

— Бл*ть, на минуту я испугался. Он никого не позовет, посмотрите на него, он дебил или что-то в этом роде. Пи*дец, посмотрите в его глаза. Убирайся отсюда, громила.

Как они могут не бояться того, что случится, если узнают их мамы и папы? Они, должно быть, действительно плохие люди.

— Слушайте, парни, — говорю я им. — Вы не должны быть плохими. На самом деле вы хотите быть хорошими, не так ли? Бьюсь об заклад, вы все-таки хорошие ребята. Почему вы боритесь с этой девушкой? Вы знакомы? Готов поспорить, когда вы узнаете друг друга поближе, то больше не захотите драться.

Они перестают смеяться и становятся очень серьезными. Затем достают ножи и начинают подходить ко мне. Сейчас девушка выглядит намного более напуганной, несмотря на то, что они ее игнорируют. Жестом я прошу ее убежать.

Она не уходит. Вместо этого происходит то, чего я не понимаю. Тень под ней делится на множество теней, которые, скользя по земле, приближаются к мужчинам. Затем из каждой тени появляются бледные тонкие руки. Мужчины отшатываются и кричат от страха, когда замечают это, но руки хватают их. Столько рук!

Они борются, но исчезают в тени. Я не понимаю. Как такое может быть? Тени — это просто темные пятна, куда не проникает свет. Могли ли там быть дыры, которых я не заметил? Затем тени снова сходятся под ней, принимая форму ее тела.

— Ч… что! — бормочу я. — Что это было!?

Она медленно приближается.

 — Тебе действительно не следовало идти за мной, — говорит она.

Я настаиваю, что не мог ничего поделать, когда увидел, что ее преследуют мужчины. Знал из одной своей книги, что, когда такое случается, происходят действительно плохие вещи.

— Я просто выманивала их подальше от домов, чтобы никто не видел, что будет дальше, — объяснила она. — Я делаю это каждую ночь и никогда не подвергалась опасности. Кто ты?

Назвал ей свое имя. Она закатила глаза.

 — Нет, я имею в виду, кто ты? Зачем ты это сделал?

Я рассказал ей о своих книгах. О том, как всякий раз, когда дракон похищает принцессу и помещает ее в башню, храбрый сэр рыцарь приходит на помощь.

 — Иногда помогает волшебник, — добавил я, — но я не знаю ни одного волшебника.

Сначала она выглядела раздраженной. Но затем, пока я продолжал говорить, на ее лице появилась веселье. Что-то, что я сказал, должно быть, было действительно забавным, но, мысленно перебирая свои слова, я не мог определить, что именно.

 — Ты не рыцарь, — заметила она. — И поверь мне, я вовсе не принцесса.

Выбросив это из головы, я спросил, не ранена ли она.

 — В доме есть телефон. Я могу вызвать тебе больничную машину. Мама и папа проснутся, и я буду наказан, но если тебе больно, я бы не хотел…

Она прервала меня.

 — Ты... сказал «больничная машина»?

Я кивнул.

 — Белая машина с громким сигналом и вот такой красной фигурой сбоку.

Я сложил указательные пальцы перпендикулярно друг другу. Ее лицо сохраняло то же выражение, но только еще более напряженное. Что это значит?

— Ты сказал «мама и папа»? Чувак, ты выглядишь как минимум на тридцать. Сколько тебе лет?

Я попытался вспомнить все отметки, которые я оставил на стенах за все дни, но потом вспомнил, что там давно закончилось место, и я все равно не смогу сложить все отметки в своей голове. Я ей так и сказал.

— Что за фигня. Ты какой-то чудик, да?

Кивнул, полагая, что это, вероятно, точное заключение. Во всяком случае, я определенно не из совершенств. Она попросила меня полностью выйти на свет.

Когда я это сделал, она медленно обошла меня, внимательно изучая мое тело, но ничего не говоря о нем. И все равно я смутился.