Я склонила голову и сузила глаза, глядя на него.

— Не могу понять, ты шутишь или нет.

— Никогда не шучу по поводу «Могучих рейнджеров». Или насчет Эми Джо Джонс, — сказал он, когда его рот был набит энчиладой.

Рассмеявшись, я покачала головой и вытерла пальцы о салфетку.

— Прямо сейчас мне за тебя так стыдно.

— Ладно, — сказал он, выглядя оскорбленным. — В кого из знаменитостей ты была влюблена?

— Дилан МакКей из 90210 (прим. имеется в виду сериал «Беверли-Хиллз, 90210»). Тут и думать нечего.

Крис отломил кусочек тако и отправил его прямо в рот.

— В самом деле, Грант? Я думал, что ты сторонишься мрачных плохих мальчиков.

— Возможно так и есть, — я пожала плечами. — Но Дилан МакКей был идеальным парнем. Он был сексуальным и эмоциональным и всегда защищал Бренду.

— Пока не изменил ей с Келли.

— И вот тогда я перестала смотреть этот сериал, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос оставался нейтральным. Я не хотела вдаваться в подробности, касаемо окружавших меня парней, которые притворялись не теми, кем были на самом деле. — По крайней мере, он был более положительным персонажем, чем благородный Брендон Уолш, чьим самым выдающимся достижением было ухаживать за женщинами с яблочным пирогом из ресторана «the Peach Pit».

Крис приподнял бровь.

— Что ты имеешь против яблочного пирога?

— Ничего. Я просто люблю пирог «Французский шелк», — сказала я и доела остатки своего фахитас.

— Буду иметь в виду, — он подмигнул и снова развернулся в сторону шоу, пока парень в костюме гориллы присоединился к остальным ныряльщикам в плохо сыгранной сценке.

Когда мы закончили со своей едой — тарелка Криса была вылизана, а моя почти не тронута — мы разделили чек, как и договаривались, и направились в зону аттракционов с напитками в руках.

— Итак, Хейзел Грант, расскажи мне что-то о себе, что не касается твоих способностей выпекать собачьи галеты и твоей склонности к актерам с избытком геля для волос на голове, — сказал Крис, когда мы присоединились к группе людей, которая собралась вокруг сцены, где показывали фокусы.

— Что например? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Что-то, что большинство людей не знает о тебе.

Я заколебалась, не зная насколько откровенной я могла себе позволить быть Прошлый опыт научил меня, что открывать себя кому-то, доверять ему, — это то, что потом оборачивается против тебя.

— Я не спала нормально всю неделю, что мне не свойственно, — сказала я после паузы.

— И что же не давало тебе спать? — спросил он.

— Некий Лалонд, — я сделал глоток своего «Дайкири» через трубочку-спираль, избегая его взгляда. Если бы я посмотрела на него, то выдала бы себя еще до того, как произнесла кульминационную часть.

Крис замолчал, поднеся бутылку пива к губам, его кадык дернулся.

— Да? — спросил он, как будто знал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но ничего не мог поделать с собой.

— Да. Я была настолько впечатлена дегустационным меню ресторана «Quince» прошлым вечером, что безоговорочно влюбилась в твою сестру Гвен. Не могу перестать думать о ней.

Крис покачал головой, его рот скривился в улыбке.

— Это жестоко, Хейзел Грант. Очень жестоко.

Я ухмыльнулась.

— Твоя очередь, — сказала я, повышая голос, в то время как толпа хлопала фокуснику на сцене, который вытаскивал платки изо рта.

— Не так быстро, — сказал он. — Я хочу что-то на самом деле стоящее.

Что-то стоящее. Нечто честное и личное. Но я не делилась личным, не с человеком, которого я почти не знаю. И в особенности, не с таким человеком, как Крис, не с кем-то, кто не настоящий и слишком продуманный, и не с тем, кто «подкармливает» публику, но с другой стороны абсолютно закрытый в плане личной жизни. Но когда я стояла рядом с ним, а все его внимание было обращено только на меня, все, что я видела, — это мужчина, который был искренне заинтересован, и я ощущала себя расслабленной в его компании.

— Ладно, — сказала я, заправляя за ухо прядь волос. — Я сжалилась над тобой сегодня вечером, потому что не хотела возвращаться в домой, смотреть кабельные каналы и есть пинту мороженного.

Это было жалко и унизительно, но, тем не менее, это было правдой. После того самого ужина с моим дядей, у меня постоянно звучали в голове его слова: «Крис знает, как жить на всю катушку, и тебе нужен кто-то, кто научит тебя этому». Мое ежедневное существование было упорядочено и находилось под полным контролем — мне это нравилось, но возможно мой дядя был прав? Может я просто поживала свою жизнь? Могла бы я чему-то научиться у Криса к примеру?

Через мгновение, Крис прочистил горло и сказал:

— Я пришел в приют после сегодняшней игры, потому что это было единственным местом, которое мне пришло в голову и где бы на меня не бросали осуждающие взгляды.

Было что-то опасное в его заявлении, что-то настоящее, открытое и личное. Было легко отгораживаться от людей, которые никогда не делились чем-то сокровенным, но открытие чего-то личного означало и приглашение к близости, и признание Криса было похоже на приглашение, которое я хотела принять.

— Собаки в этом плане полностью безопасны, — проговорила я тихим и непохожим на мой собственный голос, я надеялась, что он не мог почувствоваться, что я многим не могла поделиться. — Им совершенно не важно, что ты делал вчера или за день до этого. Все, что имеет значение, — это только твое появление. То, что ты стараешься и пытаешься сделать все на совесть.

Он кивнул.

— Все так обозлены на меня — мои товарищи по команде, мои фанаты, главный офис. Никто из них не понимает моих недавних поступков, употребление допинга — я все это делал для них.

Я молча кивнула.

— Это еще одна потрясающая вещь, связанная с приютом для собак. Они всегда знают, когда ты лжешь, даже если ты обманываешь только себя, — я смягчила голос улыбкой. — Ты не глотал те таблетки ради других людей, Крис. Ты принимал их только для себя самого. Вопрос только один — зачем?

Крис допил свое пиво, взял мой пустой коктейльный стакан и швырнул все в мусорную корзину, едва не задев проходившую мимо группу мариачи (прим. музыканты в сомбреро). Мы двинулись к главной игровой зоне, где он купил несколько жетонов для автомата игры в Скибол*, чтобы устроить состязание.

*Прим. Скибол — это очень популярная в прошлом игра. Скибольные автоматы раньше стояли почти в каждом парке развлечений США. Правила игры напоминают некую смесь боулинга с пинболом: игрок должен бросать (или катить) игровые шары так, чтобы они попадали в лунки. Лунок много, и каждая «стоит» определенное количество баллов. Выигрывает тот, кто набирает максимальное количество очков за определенное число бросков.

— Итак, Хейзел Грант, я вызываю тебя на дуэль, — сказал он, поднимая вверх три деревянных шара и жонглируя ими.

— Выпендрежник, — сказала я, подавляя усмешку. Было ли хоть что-то, чего Крис не умел?

— Я так рад, что ты это заметила, — сказал он. — Это все составные части ФИГДЖЕМ.

Мое сердце подскочило в груди от игривых ноток его голоса, но я старалась не показать, как он на меня действовал.

— Какие ставки?

— Каждый раз как я буду выбивать пятьдесят очков, ты должна будешь отвечать на вопрос.

— А каждый раз, когда я буду попадать в цель?

— Мне нравится, как оптимистично ты настроена касаемо своих навыков игры в Скибол. Для тебя те же самые правила, — сказал он, и когда шары упали в его раскрытую ладонь, то один из них он протянул мне. — Дамы вперед.

Вытерев ладони о свои джинсы, я замахнулась и покатила шар по дорожке, наблюдая за тем, как он приземлился в лунку пятидесяти очков.

— Что? Не может быть! Повтори, — потребовал он.

— Как скажешь, — сказала я, с легкостью отправляя очередной пятидесяти очковый в лунку. — Должно быть мне везет как новичку, — пожала я плечами, собирая талоны, которые посыпались из автомата. Бедный парень понятия не имел, что всю свою растраченную зря молодость я посвятила совершенствованию игры в Скибол и Пакмэн. — Ты так и не ответил на мой предыдущий вопрос.

Крис потер подбородок, и мои пальцы дернулись, желая коснуться его там же, мысленно представляя, как было бы приятно почувствоваться шероховатость его пятичасовой щетины на своей шее, на животе, между бедер.

— Справедливо, — сказал он. — А знаешь, почему ты никогда не слышала о почти успехах?

— Нет.

— Потому что почти состоявшийся успех забывается, это не то, что я мог бы себе позволить. Поэтому я принимал таблетки.

Я нахмурилась, не понимая его логики.

— Но the Blizzards только что выиграли Суперкубок. Ты явно даже и не приблизился к почти успеху.

— Да, но если так будет продолжаться дальше, то я никогда не повторю это. Только не с нынешним рекордом the Blizzards в этом сезоне.

— Может быть и нет, — сказала я. — Но ты по-прежнему совершил то, о чем некоторые могли бы только мечтать. Этого недостаточно?

— Не для меня, — сказал он, его голос погрустнел. — Ты должна понять, Хейзел, что я вырос с отцом, который пожертвовал всем — своей семьей, своим здоровьем, своей гордостью — чтобы осуществить мечту, которая практически уничтожила его. Он пытался раз за разом открыть свой собственный ресторан, стать шеф-поваром — моя сестра делала тоже самое, и ради чего? Ты не знаешь, каково это восхищаться кем-то, полагаться на них, верить в них, а они раз за разом разочаровывают тебя. И вот он я, тот, на кого смотрят люди, и я не могу подвести их также, как отец подвел мою собственную семью. Я просто не могу, — Крис вздохнул, его плечи поникли. — Футбол — это все, что у меня есть. Все, что я сам есть. Я должен соответствовать.

— Ты шутишь? Ты гораздо больше, чем футбол, Крис, — я в отчаянии вскинула руки вверх, потому что, как он мог не понимать этого сам.

— Ты, должно быть, единственная, кто так думает, — сказал он так искренне, что мне стало больно от осознания того, что он покупался на собственную ложь.

Я покачала головой.