— Это означает «пожалуйста», детка?

Ее голова беспокойно двигается взад-вперед, и она раскачивает бедрами.

Это определенно гребаное «пожалуйста».

Очень нежно я ласкаю языком ее клитор. Она стонет, а ее тело выгибается над матрасом.

— Любишь это?

— Да.

— А что еще ты любишь?

Я кружу языком, чередуя с нежными посасываниями, а затем погружаю в нее палец. Моя награда — протяжный, низкий стон удовольствия.

— Трубкозуб, — сквозь стиснутые зубы шепчет она.

Вызов принят.

Я усиляю атаку на ее клитор, щелкая языком туда-сюда, и Джули вздрагивает. Мой член пульсирует, жаждет оказаться в этом сладком, влажном тепле, но я сдерживаю желание погрузиться в нее и начать таранить. Я продолжаю лизать и сосать, скользя в ней пальцем до момента, пока она не начинает прижиматься к моему лицу и дергать меня за волосы.

Мне нравится, как она на меня реагирует. Что она не скрывает в постели свои эмоции.

Если бы только я мог заставить ее сделать то же самое со своими чувствами, я был бы очень счастливым сукиным сыном.

Продолжая лизать ее киску, я расстегиваю ширинку на джинсах и достаю член из трусов. Он выскакивает, словно пружина, твердый и налитый.

Встав на колени, я держу член в одной руке, а ее клитор зажимаю двумя пальцами другой. Мое сердце бешенно стучит, когда я смотрю на эту картину.

— Покажи мне свои красивые сиськи, — командую я.

Ее глаза заволокло пеленой, щеки пылают, пока Джули возится с пуговицами на лифе платья. Распахнув его, она обнажает свою грудь передо мной и выгибает спину, предлагая себя.

На ней нет бра. Ее соски твердые, розовые, и им невозможно сопротивляться.

Я наклоняюсь и обхватываю один губами.

Она всхлипывает. Стонет. Вонзается пальцами в мускулы моих плеч. Я скольжу головкой члена по ее влажным складкам, пока Джули не начинает стонать и умолять о большем.

Тогда я поднимаюсь, сбрасываю туфли, срываю с себя одежду и стягиваю с нее платье. Сев на край постели, я притягиваю Джули на свои колени так, чтобы ее ноги сцепились за моей спиной. Целуя ее, направляю свой член внутрь ее скользкого тепла.

Она крепче обнимает мои плечи и стонет мне в рот.

И начинает жестко и быстро скакать.

Я дергаю Джули за волосы, и она откидывает голову. Пока Джули скачет на моем члене, я целую ее горло. Ее сиськи ударяются о мою грудь, и она издает эти короткие, женские звуки удовольствия, отчего я начинаю чувствовать себя каким-то диким животным.

Выдыхая мое имя, она крепче обхватывает меня руками и ногами, и я теряю контроль.

Я перекатываю Джули на спину и, кусаю в шею, кончая в нее так сильно, что вижу звезды.

Ее лоно ритмично сжимается вокруг моего члена. Джули вздрагивает и кричит подо мной. И я продолжаю наслаждаться. Волна за волной я иизливаюсь в нее, потеряв голову. Моя кожа влажная от пота. Каждый мускул в моем теле напряжен.

Потом мы снова целуемся. Глубокие, восхитительные поцелуи смешиваются с мягкими стонами, пока наши оргазмы угасают и переплетенные конечности расслабляются.

Когда я, наконец, открываю глаза и смотрю на нее, вижу, как она лежит подо мной с блаженным выражением лица, закрытыми глазами, порозвевшими щеками и небольшой, но довольной улыбкой.

Улыбка держится около двух секунд.

Затем ее глаза распахиваются, сама она сжимается и в ужасе, судорожно втягивая воздух, смотрит на меня.

Блядь.

— Прежде чем ты начнешь бросаться в меня оскорблениями, позволь мне заверить тебя, что я не планировал этого, — оправдываюсь я. — Я просто увлекся.

Так и есть, но она мне не верит. По выражению ее лица могу сказать, что она думает, будто я заманил ее в ловушку и там оттрахал.

— Наверное, сейчас не самое подходящее время напомнить тебе, что ты тоже увлеклась?

— Сейчас неподходящее время тебе вообще что-то говорить, гангстер. Тем более что-то подобное.

Она толкает меня в грудь и пытается выбраться из-под меня. Я игнорирую эти попытки, продолжая находиться внутри нее.

— Посмотри на меня.

Джули смотрит на меня взглядом острее лезвия бритвы. Я смотрю в ответ.

— Когда у тебя были последние месячные?

— О, решил записаться в мои гинекологи? — хмыкает она.

— Если будешь умничать и дальше, я буду шлепать тебя по заднице, пока она не покраснеет, а мою ладонь не начнет жечь. Ответь на вопрос.

Она добивается моей смерти. Господи, того и гляди просверлит дыру в моем мозгу. Если бы ее глаза были заряженными пистолетами, я был бы изрешечен пулями.

— Чуть больше трех недель назад.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

— У тебя регулярные месячные?

Она закрывает глаза и бормочет:

— Божечки.

— Просто ответь на чертов вопрос.

— У меня регулярные месячные, — вздохнув, докладывает она.

Я нежно целую ее в губы.

— Значит, у тебя лютеиновая фаза.

— Я никогда в жизни даже не слышала этого термина. О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я говорю, что ты, вероятно, не забеременеешь.

— «Вероятно» не означает «точно».

— Это точно. — Мы пялимся друг на друга, пока я не нарушаю тишину: — Что ты думаешь о близнецах?

Ее лицо бледнеет.

— Понимаешь, в моей семье есть близнецы.

Она продолжает в ужасе на меня таращиться.

— Я просто спросил. Не смотри на меня так, словно вот-вот потяряешь сознание.

— Т-ты не можешь... ты не можешь так говорить про…

— Что? Что ты можешь забеременеть от меня?

— Да!

Я снова целую ее.

— Единственной проблемой, с которой мы можем столкнуться – это  проблемы с твоим темпераметном из-за бушующих гормонов беременности. Полагаю, это будет ужасно. Мне придется оформить дополнительную страховку. И нанаять еще несколько телохранителей.

Она в ужасе.

— Это не смешно!

— Да, милая, это не смешно. Такова жизнь. Беспорядочна, сложна и, иногда, чертовски прекрасна. Если ты беременна, мы со всем справимся.

— Мы?

Я замираю. Мое сердце перестает биться. Я не рассматривал другие альтернативы.

Увидев выражение моего лица, Джули мягко добавляет:

— Не могу поверить, что собираюсь сказать это вслух, но спасибо, что оскорбился этим.

— Скорее ужаснулся, — хрипло сказал я. — Я словно получил нож в сердце.

— Прости меня. Я и не думала, что ты захочешь принимать участие... — Она замолкает, затем задумывается, потом вздыхает. — Ладно, может быть, предполагала. Хотя, мне до сих пор не вериться, что ты хочешь участвовать в воспитании. Ты, да с младенцем?

Потом она стонет и закрывает глаза рукой.

— О боже. Похоже на катастрофу.

— Или на чудо, — шепчу я.

Она убирает руку от глаз и с возмущением на меня смотрит.

— Ты права. Это катастрофа, — торжественно объявляю я. — Мне сейчас впасть в ярость и разбрасывать вещи по комнате, или ты предпочитаешь слезы? Я не плакал с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, поэтому просто обязан тебя предупредить, что мне может потребоваться некоторое время, чтобы справиться с этой задачей.

На этот раз, когда она бьет меня в грудь, я позволяю ей оттолкнуть меня. Как только я скатываюсь с Джули, она вскакивает с постели и начинает возиться с одежой дрожащими руками, пытаясь одеться.

Я сажусь на край матраса, упираюсь локтями в колени и наблюдаю за этой сценой.

Опять убегает. Вечно убегает.

Может, она и права. Может быть, это катастрофа. Она — айсберг, а я – «Титаник», капитан которого слишком самонадеян и не желает утруждать себя коррекцией курса, что ведет к гибели сотен невинных людей.

Число, которое вполне могло бы соответствовать тому, сколько человек погибло бы в войне короля мафии со своим врагом, в чью дочь он влюбился.

Слова Лиама снова преследуют меня: «На свете нет еще одного придурка, который так же любил все контролировать, как ты».

И куда меня завел весь этот контроль?

Сижу на краю кровати в арендованном номере мотеля и наблюдаю, как единственная женщина, который я мечтал дать свою фамилию, была вне себея от мысли выносить моего ребенка.

С тошнотворным ощущением в глубине живота я понимаю, что только это у меня и есть. И это все, что когда-либо было и будет. Все, на что может рассчитывать человек вроде меня...

Ничего.

Я провожу рукой по волосам, медленно выдыхаю и тянусь за своей одеждой.