Глава 21

– Так ты собираешься осмотреть мои раны? Или продолжишь на меня пялиться? Меня устраивают оба варианта.

Когда Сэвидж откинулся на спинку старого деревянного стула, под ним раздался скрип, тонкие ножки неуверенно держали его вес. Но даже если он окажется на полу? Что ж, его это не парило. Эта женщина протянет ему руку помощи… потому что в ее природе помогать.

И, может, тогда он уложит ее на себя.

– Я не пялюсь на тебя, – огрызнулась Мэй. – Я просто беспокоюсь о твоем здоровье.

– И я этому рад. Я хочу сказать, руками ты можешь беспокоиться обо всех частях моего тела.

– О, ради всего святого, – пробормотала она, склонившись над его грудью.

Сэвидж сосредоточился на ее лице с нахмуренными бровями и цепким взглядом. Ему пришла в голову мысль, что если он немного сдвинется вперед – совсем чуть–чуть – то сможет поцеловать ее.

И узнать какова она на вкус – неплохое времяпровождение.

– Ты знаешь... это не правильно.

Или, по крайней мере, кажется, она это сказала. Его внимание было в другом месте… и когда память подсунула ему образ того, как она языком прикасается к его шее, бедра рефлекторно дернулись в плену армейских штанов, а эрекция между ногами стала заметно толще. Особенно когда он представил, как ее распущенные волосы падают на его обнаженную грудь…

Кончиками пальцев Мэй провела по полоске кожи от ключицы до пресса.

Когда он зашипел, она, казалось, перепугалась.

– Извини, я не хочу причинить тебе боль.

Да, этот звук не от боли, – подумал Сэвидж.

Хотя ему становилось больно от желания. Так случается, когда ты обращаешь внимание на женщину, потом снимаешь перед ней рубашку... а она прикасается к твоей кожи. В любом месте.

Отступив, она посмотрела на него сверху вниз.

– Зачем ты покрыл почти все свое тело татуировкой? – Прежде чем он успел ответить, она протянула руку. – Извини, это не мое дело….

– Хочу, чтобы мои враги знали, что их ждет при встрече со мной.

Он приготовился к очередной ханжеской лекции о том, что убивать это плохо, и с трудом сдержал улыбку. А тем временем Мэй была так сосредоточена на его груди, что он задался вопросом, сможет ли она когда–нибудь отвести от него взгляд.

Он будет только рад, если она этого не сделает… и его накрыло разочарование, когда Мэй встряхнулась, чтобы отвлечься и прийти в себя.

– Так, это своего рода реклама? – сухо спросила Мэй. – А не проще было написать на футболке «Привет, меня зовут Крутой Чувак»?

– Я не выхожу на ринг в футболке. И я бы не сказал, что подобные клички означают плохое поведение.

– По мне так лучше не афишировать.

– Это как тебе нравится.

– Мне не нравится.

– Мои тату? Правда? Тогда почему ты так пристально их рассматриваешь?

– Я не смотрю на…

Когда она решила отвернуться, Сэвидж схватил ее за руку.

– Тогда на что ты смотришь?

Когда их взгляды встретились, наступил момент звенящей тишины, и Сэвидж даже удивился тому, что между ними не вспыхнуло пламя. Но Мэй не поддержала его порыв… и он позволил ей вырваться из его объятий.

– О, подожди, мои травмы, да? – протянул он. – Ты просто смотрела на мои вавки. И тебе не нравится, что я получил травму.

– Вавки? – Она скрестила руки на груди. – Тебе что, пять лет? Тебе нужен врач.

– Я хочу медсестру.

Женщина уперла руки в бедра.

– Прекрати.

– Как скажешь.

Выругавшись себе под нос, Мэй огляделась, как будто искала чем заняться… и закончила тем, что потянулась к ножу для очистки овощей, который лежал рядом в этой странной коллекции чайных чашек и принадлежностей для заправки салата.

С такой скоростью она будет убирать со стола до следующей недели. Просто восхитительно.

– Обычно ты не такой покладистый, – пробормотала Мэй. – Тебе нехорошо?

– Когда ты смотришь на мое тело, да, у меня кружится голова. Но ты действительно хочешь, чтобы я рассказал, куда ушла вся кровь?

– Ой.

Нож выскочил из ее руки и с грохотом приземлился на пол, когда она стиснула кулак и прижала руку к груди.

Сэвидж моментально выпрямился.

– Дай мне посмотреть…

– Я в порядке…

На этот раз он ее не отпустил. И она не сопротивлялась, когда Сэвидж разжал ее крепко сжатую руку.

Она порезала палец, и ярко–красная кровь текла по тонкому, словно от хирургического вмешательства, порезу.

Облизнув губы – потому что как он мог этого не делать? – Сэвидж посмотрел ей в глаза. Она не смотрела на порез. Нисколько.

Ее внимание было приковано к его губам.

– Позволь мне позаботиться об этом, – прошептал он. – Вернуть долг. Знаешь, за то, что ты сделала для меня вчера вечером… и не более того.

Она казалась пойманной, балансирующей между «да» и «нет», разрывающейся между своими желаниями и тем, что, как она думала, было ей во благо. И все это время кровь медленной струйкой текла по ее указательному пальцу.

Сэвидж крепко сжал зубы.

– Я подожду, пока ты скажешь мне «да». Я беру чужие жизни против воли, но женщин – никогда.

Время тянулось как резиновая лента, становясь все длиннее и длиннее. И в наэлектризованной тишине между ними он остро чувствовал ее дыхание. Оно становилось все глубже. А этот пульс на ее горле? Ускорялся все сильнее.

– Я не причиню тебе вреда, – поклялся Сэвидж.

– Нет, причинишь.

Мэй отняла у него свою руку и отвернулась. Затем подошла к раковине и со стоном сунула ладонь под воду. Тем временем он оставался на месте, хмурясь.

Когда она закрыла кран и вытащила бумажное полотенце из рулона, Сэвидж спросил:

– За кого ты меня принимаешь?!

Повернувшись к нему, она замотала рану.

– Ты убийца. Верно? Ты, кажется, доказываешь это не только мне, но и всем, кого встречаешь на своем пути. А убийцы причиняют окружающим боль.

– Считаешь себя в опасности рядом со мной? Серьезно?

– Если жизнь и научила меня чему–то, так это тому, что для меня не бывает исключений. Так что да, я думаю, что ты опасен для меня.

Он указал на дверь.

– Я спас тебе жизнь, черт возьми.

– Что ж, тогда мы квиты, не так ли? И ты можешь уйти со спокойной совестью.

Сэвидж посмотрел на футболку, которую снял. Схватив, он натянул ее через голову и поднялся на ноги. Когда он пересек кухню и подошел к женщине, она встретила его смелым взглядом прямо в глаза, не отступая ни на дюйм.

– Ты умрешь, – грубо сказал он. – Может, и со мной рядом, но совершенно точно – если меня не будет. То существо? Ты не знаешь, куда оно делось, и глупо считать его мертвым. Но я же не могу заставить тебя спасти саму себя или ту пожилую женщину в подвале.

– Спасибо.

– Что, прости?

– За прогноз. Ты закончил или хочешь испытать удачу в лотерее? Может, скажешь, кто возьмет «Суперкубок» в следующем году?

– Удачи в выборе удобного гроба. Видит Бог, ты всегда принимаешь правильные решения, не так ли?

С этими словами он взял куртку и оружие и пошел к входной двери. Толкнув массивную дубовую мебель, он вышел.

Жалко, что в коттедже нет силача, что смог бы задвинуть на место баррикаду. Но, как часто указывала ему эта женщина... это не его проблема.

Мэй смотрела, как Сэвидж исчезает за входной дверью. Он не стал ею хлопать. Нет необходимости.

Убедившись, что он ушел, она бросилась в гостиную и закрыла медный замок. Затем прислонилась спиной к толстым панелям комода и попыталась подпереть им дверь. Но она ничего не добилась, просто скользила ногами по полу и тяжело дышала, и давилась проклятиями в горле…

Скрип половиц на втором этаже заставил ее вскинуть глаза к потолку.

Сердце колотилось в ушах, Мэй тяжело сглотнула и задалась вопросом, где она оставила свой баллончик. Потом вспомнила, что опустошила его, пытаясь отравить то... что там на них напало.

Она смотрела на потолок, но больше ничего не слышала. Несомненно, старый коттедж просто реагировал на ночное понижение температуры…

Мэй подскочила и посмотрела налево. Что–то двигалось между ножек приставного столика?

Протирая глаза, она подумала о Роджере и тающем льде.

И Талла в подвале вырубилась от изнеможения.

– У нас все в порядке. Все в порядке.

Не в силах оставаться на месте, она пошла на кухню… и остановилась. Ненадолго. Охваченная чувством срочности, совершенно не связанным с осознанием, что она выставила за дверь единственного помощника в борьбе с возможной угрозой, Мэй достала ведро из–под раковины и наполнила его горячей мыльной водой. В доме была только одна губка, и ей пришлось принять весь удар на себя.

Опустившись на колени, Мэй прошлась по грязному пыльному квадрату, оставшемуся на месте холодильника. Снова и снова.

Ее рука онемела, плечо горело, ладони и пальцы болели.

Но, черт возьми, когда она закончила, пол сверкал.

Конечно, на фоне яркого, начищенного до блеска участка пола остальная часть старого линолеума выглядела так, будто его постелили еще до Пунических войн. А у нее закончились силы. И губка тоже.

Осмотрев потрепанные углы и почти черную кровать, она подумала, что окружающая обстановка соответствовала тому, как она себя чувствовала: использованной, изношенной, порванной в клочья.

Взглянув на часы на стене, Мэй прикинула простой счет в уме. Затем посмотрела на холодильник, блокирующий заднюю дверь, и ставни, находившиеся на своих местах.

– Черт. Удлинитель.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы найти трехлучевой, грязно–коричневый, древний штекер, и она подключала удлинитель с надеждой, что тот не сожжет коттедж дотла.

Ладно, кухню. И все же.

Мэй окинула взглядом столешницу, плиту, передвинутый холодильник, стол и стулья… и представила, как все это пожирает ярко–оранжевые и желтые языки пламени... и в этот момент кое–что мелькнуло в ее сознании.

Мэй нахмурилась и подошла к раковине. Серебряное блюдо, которое они с Таллой использовали для заклинания вызова, было чистым и сухим, и она подняла его, чтобы взглянуть на неровные края.

– Что это? – спросила она, не обращаясь к кому–то конкретному.

И все же что–то определенно мельтешило где–то глубоко в ее сознании, настойчиво, но смутно. И чем сильнее она пыталась понять, в чем дело, тем сильнее от нее ускользала эта мысль.