Глава 5

Воскресенье, 14 января, 23 часа 55 минут

Звонок мобильного выдернул его из глубокого сна. Он с ворчанием схватил телефон и, моргая, посмотрел на дисплей. Харрингтон. Этот самодовольный и заносчивый экс-выскочка.

- Что?

- Это Харрингтон.

Он сел.

- Я знаю. Почему ты мне звонишь посреди ночи?

- Еще даже не двенадцать. Я думал, ты всегда работаешь ночи напролет.

Что правда, то правда, но он совершенно не желал обсуждать этот вопрос с Харрингтоном. К этому идеалисту и его моральному мировоззрению он не испытывал ничего, кроме презрения. У него руки чесались задушить этого типа так же, как он задушил Клэр Рейнольдс. Такое желание пробуждалось в нем каждый раз, когда он слышал брюзжащий голос Харрингтона.

Уже год как Харрингтон пытался ставить ему палки в колеса. Момент смерти Клэр выглядел слишком мрачным и жестоким. Но Ван Зандт разбирался в индустрии и знал, что продается. Сцена, в которой задушили «Клотильду», осталась в Behind Enemy Lines, хотя Харрингтон из-за нее беспрестанно дергался.

Но теперь Харрингтону нечего дергаться. Ван Зандт систематически подталкивал его к уходу, а этот кретин даже не замечал этого.

- Черт возьми, Харрингтон, я так хорошо спал, - из-за Грегори Сандерса, его следующей жертвы. – Скажи мне, что ты хочешь, и я пойду спать дальше.

Повисла долгая пауза.

- Эй! Ты еще там? Если ты меня разбудил просто так, то…

- Я здесь, - ответил Харрингтон. – Джагер хочет, чтобы ты как можно скорее отдал боевые сцены.

Вот оно что. Значит, Джагер, наконец-то, указал ему на дверь. Давно пора.

- Он хочет получить их во вторник, - добавил Харрингтон. – В девять утра.

Появившаяся радость тут же испарилась.

- Во вторник? Он, что, рехнулся?

- Джагер говорил на полном серьезе.

И Харрингтон, по-видимому, тоже. Он говорил так, будто каждое слово тянули из него клещами.

- Он говорит, что ты и так задержал их на месяц.

- Гения нельзя принуждать.

Еще одна пауза. Он, кажется, услышал, как Харрингтон заскрипел зубами.

Было бы очень забавно подвесить этого придурка на цепях.

- Он хочет получить несколько боевых сцен из Inquisitor, чтобы показать их на Pinnacle, - опять пауза. – У нас там площадка.

- На Pinnacle?

Среди производителей видеоигр считалось очень престижным получить площадку на Pinnacle. Фактически это означало реализацию по всей стране, что, в свою очередь, привело бы к расширению его аудитории до нескольких миллионов человек. Это меняло все. Pinnacle ждать не мог. Это реальный срок.

- Если ты меня обманываешь, Харрингтон…

- Нет. Это правда, - в голосе Харрингтона прозвучала растерянность. - Джагер получил приглашение сегодня вечером. Он поручил мне связаться с тобой, чтобы сцены были закончены ко вторнику.

Он только-только приступил к боевым сценам, но как-нибудь справится. До сих пор он все свое время занимался тюрьмой.

- Хорошо. А теперь дай мне поспать.

- Успеешь до вторника? – допытывался Харрингтон.

- Это касается только меня и Ван Зандта, - в его голосе звучало презрение. – Но скажи ему, что я свяжусь с ним до вторника.

И повесил трубку. Этот Харрингтон заслужил, чтобы его выставили пинком под зад. Он не желал двигаться дальше, его мог обойти любой идиот.

Он выбросил Харрингтона из головы и перекинул ногу через край кровати.

Наложив смазку на культю, он подхватил протез и легким движением, которое выработалось за многие годы тренировок, пристегнул его в нужном положении. Встреча с Ван Зандтом ломала весь его график. Ему придется перенести визит к Грегори Сандерсу с утра вторника на поздний вечер. Но в полночь он в любом случае получит свой следующий крик. Он сел за компьютер и написал письмо Сандерсу, в котором сообщил об изменении планов. И поставил подпись с уважением, Э.Мюнх.

Он знал, раз речь зашла о Pinnacle, не стоит злоупотреблять терпением Ван Зандта. Тот признавал его гениальность, а ему придется принести в жертву свое искусство, чтобы завершить анимацию вовремя. Если он и не успеет довести ее до ума, все равно придется предъявлять, чтобы порадовать ВЗ. Лучше недоделки от Фрейзера Льюиса, чем все то, что выдавал Харрингтон. Он подумал о видео с Уорреном Кизом, который размахивал мечом. И о Билле Мелвилле с кистенем. Несмотря на все утверждения последнего, что он специалист по боевым искусствам, с кистенем должного ритма не получилось. Что, в конце концов, он Мелвиллу и продемонстрировал. И обнаружил, что удар кистенем по человеческому черепу ощущается иначе, чем по головам свиней, на которых он упражнялся. Свиньи умирали быстро, но Билл…

Он вытащил видеокассету из своей, аккуратно рассортированной, коллекции и улыбнулся. Черепная коробка Билла со стуком разлеталась вдребезги. Этого вполне достаточно для грандиозной «развлекательной империи».

Он съест что-нибудь по-быстрому, отключит телефон и интернет, чтобы ни на что не отвлекаться, и создаст сцену битвы, которая осчастливит ВЗ. А Харрингтон останется с носом. В конце концов, ничего другого тот и не заслуживал.

Понедельник, 15 января, 00 часов 35 минут

Смертельно уставший, голодный и все еще сильно озадаченный реакцией Софи на стоянке, Вито шагнул за порог своего дома и оказался на поле боя. Несколько секунд он неподвижно стоял и смотрел на бомбежку бумажными шариками, которые летали по его гостиной. Довольно дорогая ваза стояла на опасном расстоянии от края углового столика, а его диван оказался выдвинутым в центр комнаты. Одного взгляда хватило, чтобы понять, здесь царит осадное положение.

Потом бумажная пуля ударила его в висок, и Вито удрученно заморгал. Он поднял вражеский снаряд и нахмурил брови, когда увидел, что в бумагу завернуто грузило из его рыболовного снаряжения. Ребята явно улучшили качество своего оружия.

- Эй! - мимо него вновь пролетели бумажные шарики. – Коннор! Данте! Прекратите! Немедленно!

- О, Боже, - раздался голос из кухни. Вскоре в дверях показался его обладатель, одиннадцатилетний племянник Коннор. – Ты вернулся домой.

- А что еще делать вечером, - сухо ответил Вито и чуть не упал, когда ему под ноги бросился ребенок в пижаме из голубой фланели. Он отцепил пятилетнего Пирса от своих колен и поднял его на руки. – Что у тебя с лицом, Пирс?

- Шоколадная глазурь, - гордо ответил Пирс.

Вито рассмеялся. Внезапно его усталость почти прошла. Дети действовали на него успокаивающе. Он прижал Пирса к своему боку и крепко обнял.

Коннор покачал головой.

- Я говорил ему, чтобы он не ел глазурь, но ты же знаешь, какие бывают дети.

Вито кивнул.

- Знаю. Кстати, у тебя тоже глазурь на подбородке, Коннор.

Щеки Коннора покраснели.

- Мы пекли пирог.

- А мне что-нибудь осталось?

Лицо Пирса скривилось.

- Чуть-чуть.

- Это плохо. Я такой голодный, что готов умять целую свинью. С щетиной, - Вито хитро глянул на Пирса. – Или маленького мальчика. Ты, и в самом деле, выглядишь довольно аппетитно.

Пирс захихикал, потому что хорошо знал эту игру.

- Я слишком костлявый, а вот у Данте хватает мяса.

Данте вылез из-за дивана и напряг бицепсы.

- Это мускулы, а не мясо.

- Думаю, они сгодятся в качестве хорошего окорока, - громким шепотом произнес Вито, а Пирс опять захихикал. – Данте, битва на сегодня закончена. Вам пора в постель.

- Почему? – захныкал Данте. – Было же так весело.

В свои девять лет он заметно вытянулся и почти обогнал Коннора. Данте перекатился через диван, и Вито увидел, что ваза опасно зашаталась. Но Данте спрыгнул на пол и ловко, словно футбольный мяч, подхватил ее.

- Гол от Чиккотелли, - каркающим голосом произнес он. - Публика разразилась громкими аплодисментами.

- Публика сейчас же отправляется в постель, - сказал Вито. – И забудь о дополнительных очках.

Данте с ухмылкой поставил вазу на стол и пнул мяч в воображаемые ворота.

- Расслабься, дядя Вито. Ты слишком напряженный.

Пирс принюхался.

- И воняешь. Как наша собака, когда она валяется в падали. Мама всегда говорит нам, раз он измазался, то мойте его на улице.

Перед глазами Вито всплыли образы трупов, но он задвинул их в самый дальний угол своей памяти.

- Я тоже сейчас приму ванну. Но дома. На улице довольно холодно. А, что вы, ребята, вообще-то здесь делаете?

- Папа повез маму в больницу, - сказал Коннор, внезапно посерьезнев. – А Тино забрал нас сюда. Мы взяли с собой спальные мешки.

- Но… - Вито увидел предостерегающий взгляд Коннора, который тот бросал в сторону младших братьев, и прикусил язык. С вопросами придется подождать. – Вам надо завтра в школу?

- Нет. Завтра День Мартина Лютера Кинга, - сообщил ему Пирс. – Дядя Тино сказал, что мы можем лечь тогда, когда захотим.

- Хм, не совсем так, - Вито взъерошил мальчику волосы. – Мне завтра рано вставать, и я должен выспаться. Так что и вам придется ложиться.

- К тому же, - добавил Коннор, - Тино не говорил, что мы можем сидеть до утра. Только до полуночи.

- А она уже прошла, - сказал Вито. – Так что, чистить зубы и спать. Спальные мешки разложите здесь, в гостиной. А утром соберете шарики и вернете мое грузило в ящик с рыболовными снастями.

Данте широко ухмыльнулся.

- Ладно. Но классно ведь мы придумали с этими штуковинами?

Вито потер висок.

- Полагаю, что да. А где Тино?

- Внизу. Пытается уложить Гаса в постель, - ответил Коннор и взял Пирса за руку. - Он поставил детскую кроватку у себя в гостиной. И Доминик тоже внизу, учит математику. Он хочет спать вместе с Гасом.

Доминик, старший сын Дино, очень добросовестный мальчик. Намного добросовестней, чем был Вито в том же возрасте.

- Я сейчас схожу в душ, а когда вернусь, желаю видеть всех троих в спальных мешках и слышать тихий храп. Понятно?

- Мы будем вести себя очень тихо, - сказал Данте, опустив голову. – Обещаю.

Вито видел, что мальчишки, и правда, стараются. Но он уже неоднократно оставлял племянников на ночь, и знал, что молчание долго не продлится.