В одно мгновение Ксандер стоит рядом со мной, в следующее он отталкивается, и мое плечо освобождается от его руки. Эйден хватает его за воротник куртки и тащит прочь.

С чипсами в руках Ронан опускает голову и шепчет дразнящим тоном:

— Ни слова о сексе втроем. От этого зависит моя жизнь.

Все еще сжимая Ксандера, Эйден хватает Ронана сзади за затылок.

— Мои чипсы! — Ронан прижимает тарелку к груди, когда Эйден утаскивает их обоих. — Скажи всем, что я был хорошим человеком! — Ронан кричит мне через плечо. — Я хочу, чтобы эта строка была на моем надгробии: у него был семнадцати сантиметровый член, и он хорошо им владел.

Мы с Ксандером разряжаемся смехом, когда все они исчезают за углом.

— Мальчики.

Марго качает головой и ставит оставшиеся тарелки с чипсами на поднос.

— Позвольте мне помочь, — предлагаю я, ставя свой рюкзак на стул.

— Все в порядке, дорогая. Я могу это сделать.

— Пожалуйста, позвольте мне. Дома я все делаю сама.

И я не привыкла, чтобы люди прислуживали мне.

— В наши дни так редко можно найти надежных подростков.

Она отходит в сторону и указывает на другой поднос.

После того, как она добавляет в смесь еще несколько закусок и майонез, мы выносим подносы из кухни.

— Вы давно здесь живете? — я спрашиваю.

— Я здесь с тех пор, как родился Эйден. — выражение ностальгии покрывает ее черты. — С тех пор он стал моим мальчиком.

— Вы вырастила его?

— Да, — говорит она с гордостью.

— Значит, вы знали его мать? — я проявляю любопытство, но надеюсь, она не возражает.

— Бедная женщина умерла слишком рано.

Я как кошка, которая поймала рыбу и сделала бы все, чтобы сохранить ее.

— Эйден мало говорит о ней.

— Не о чем говорить, — теплый тон Марго становится едким. — Алисия была не в себе и принимала всевозможные таблетки.

Я не упускаю нотку тревоги в тоне Марго, словно она либо ненавидит Алисию, либо ненавидит то, что она сделала. Вероятно, последнее, так как самоубийство Алисии, должно быть, ранило Эйдена, и Марго, похоже, заботится о его благополучии.

Я собираюсь расспросить еще немного и спросить, было ли это самоубийством или несчастным случаем, но Марго останавливается.

— Я забыла соль.

— Я вернусь с вами.

— Нет, иди. Игра вот-вот начнется, и мальчики не выдержат без своих чипсов. — она указывает в конец коридора. — Кинозал за углом.

Конечно, у них есть кинозал. Почему я думала, что мы будем смотреть игру в гостиной, как нормальные люди?

Когда Марго уходит, я вздыхаю и продолжаю свой путь. Я останавливаюсь в конце коридора. Марго забыла упомянуть, должна ли я повернуть налево или направо. С обеих сторон одинаково длинные коридоры.

По коридору раздаются шаги. Может, дворецкий или один из парней вернулся, и я могу спросить.

По мере приближения шагов они становятся более размеренными и уверенными, как я представляю, как звучат шаги премьер-министра или президента.

Справа появляется высокий мужчина. На нем сшитый на заказ темно-синий костюм, который кричит о богатстве и статусе. Только когда я встречаюсь с ним взглядом, я застываю, уставившись на более взрослую версию Эйдена.

Джонатан Кинг.

Я видела его по телевизору, в газетах и несколько раз в школе, но это первый раз, когда я так близко к нему.

У него такие же черные как смоль волосы, как у Эйдена, хотя Джонатан более модный и с несколькими седыми прядями. Его челюсть более четко очерчена, чем у Эйдена. Глаза кажутся более темно-серыми, чем у его сына. Если я думала, что взгляд Эйдена пугает, то взгляд его отца — убийственен.

Его внимание падает на меня с чистой агрессией.