Глава 14

Неро

Я наблюдаю за Уной. Лицо ее приобретает абсолютно отрешенное выражение, из пальцев выскальзывает открытка и падает на пол. Прищурив глаза, я ожидаю хоть что-то услышать, но вместо этого она разворачивается и без слов выходит из комнаты.

— Уна? — я направляюсь за ней. Выйдя в коридор, вижу, как ее рука вытягивает пистолет из-за пояса джинсов. Откуда, черт возьми, у нее оружие? Уна подходит к входной двери. Мои люди пытаются остановить ее, но я взмахом руки приказываю им отойти. Не могу позволить, чтобы она, находясь в таком состоянии, лишила меня хороших людей.

— Босс? — спрашивает Джио за моей спиной.

— Я сам разберусь. Попытайся выяснить, откуда взялась эта посылка. Мне нужно знать, кто ее доставил, — говорю я и, не останавливаясь, выхожу вслед за Уной через парадную дверь. Неспешным крадущимся шагом она приближается к воротам, которые только сегодня заменили после ее неудачной попытки сбежать. Жестом подаю знак своим парням, и они открывают ворота, выпуская ее. Уна даже не замечает их. Не сбиваясь с шага, она выходит за территорию и направляется к лесу.

— Закрыть все входы и выходы. К воротам ближе, чем на сто ярдов, никого не подпускать, — приказываю я охраннику.

— Да, босс. Вам нужна помощь? — спрашивает он, переводя взгляд на Уну.

— Нет. Дай мне свой пистолет.

Он быстро вкладывает оружие в мою ожидающую ладонь, и я следую за Уной в лес. На секунду потеряв ее из виду, я начинаю переживать, что она снова сбежала, но в этот момент слышу впереди себя выстрел. Бегу на звук и, оказавшись на небольшой поляне, замираю. Уна стоит по центру и стреляет из пистолета, зажатого в вытянутой руке, по деревьям. Какого хрена? Я медленно приближаюсь, а она все стреляет и стреляет, пока не опустошает обойму. Затем ее рука опускается, и тишина, словно одеяло, окутывает нас. Я встаю перед Уной. Она неподвижна, словно статуя: дыхание ее едва ощутимо, глаза закрыты, а на лице почти безмятежное выражение.

— Morte, — шепчу я.

Ее глаза открываются, но в них пустота. Она выглядит так же, как много месяцев назад: мертвая, бесчеловечная, бесстрастная. Уна склоняет голову набок, и этот почти животный жест придает ей схожесть с диким зверем. Я всегда питал здоровое уважение к этой ее стороне, более того, именно этим Уна меня и привлекает. Такая Уна способна, не моргнув глазом, отрезать человеку голову – и пусть меня черти возьмут, если это не возбуждает.

Вытянув руку вперед, я нежно глажу ее по щеке. Глаза Уны снова закрываются, и она, глубоко вздохнув, льнет к моей ладони. Я придвигаюсь ближе, и Уна удивляет меня: запрокинув голову, она прижимается губами к моим губам. Обняв за талию, я притягиваю ее к себе. В ответ Уна проводит языком по моей нижней губе, и в этот момент я чувствую, как к животу прижимается дуло пистолета. Разрываю поцелуй и встречаюсь с ней взглядом – наши лица так близко.

— Ты собираешься застрелить меня, Morte?

Выражение ее лица снова становится пустым, ко всему безразличным. Черт возьми, вот это мастерство.

— Он идет, — говорит Уна, и ее взгляд становится отрешенным.

— Кто идет?

Она не отвечает, поэтому я хватаю ее за лицо, заставляя взглянуть на меня. Она лишь сильнее вдавливает пистолет в мой живот.

— Кто? — снова спрашиваю я.

— Николай. Он все знает. Он идет за нами, — она стискивает зубы, и ее лицо становится мрачнее тучи. — Теперь он ни за что не остановится. Мне нигде от него не спрятаться, никуда не сбежать. Даже если я вернусь к нему, этого будет мало. Он захочет получить ребенка.

Я нахмурился.

— Ты никуда не пойдешь.

Тяжело сглотнув, она опускает взгляд.

— Я хотела только одного: сделать в жизни хоть что-то хорошее. Всего лишь один хороший поступок в жизни, полной дерьма. Родить ребенка. Отдать его в семью, которая подарила бы ему любовь. А теперь…

Я провожу большим пальцем по ее скуле. — А теперь ничего. Он не прикоснется к тебе, слышишь меня? Никогда.

Она поднимает на меня взгляд, и впервые с тех пор, как знаю Уну, я вижу в ее фиалковых глазах неподдельный страх.

— Ты не представляешь, на что он способен.

— А зачем ему ребенок?

Она сильно зажмуривается и шепчет:

— Чтобы вырастить из него идеального солдата.

От ее слов у меня по спине пробегает холодок. Я действительно представляю себе, какой жизнью жила Уна. Я знал, что она из элитных бойцов. Знал, что ее обучали с юных лет. Но я думал, что у Николая к ней просто какая-то нездоровая привязанность. А тут, оказывается, все гораздо хуже. Это сродни помешательству. Он безумен.

— А теперь… у меня нет выбора, — говорит она. — Я должна попытаться скрыться от него, — Уна делает глубокий вдох. — В пистолете осталась одна пуля. Я не хочу стрелять в тебя, Неро, поэтому просто отпусти меня.

— Ну, так выстрели. И лучше тебе меня убить. Потому что, если ты уйдешь, я тебя и на краю света достану.

Стиснув зубы, она прижимает пистолет к моим ребрам.

— Когда ты, наконец, поймешь, что не одна?

Несколько секунд Уна стоит в нерешительности, а потом садится на корточки и прижимает рукоять пистолета ко лбу.

— Я должна была избавиться от него, — шепчет она. — Самонадеянная дура, я решила, что у меня все получится.

Она смотрит на меня снизу вверх.

— Мы ни от кого не бежим. Еще раз спрашиваю: ты доверяешь мне? — я протягиваю ей руку, и Уна секунду смотрит на нее, а потом снова встречается со мной взглядом.

— Обещай мне одну вещь, — говорит она, кивнув. — Если он придет за мной, не позволяй ему меня забрать.

— Никогда.

— Я серьезно, Неро. Если тебе придется убить меня, чтобы не отдать ему, ты сделаешь это.

— Уна…

— Ты даже не представляешь, что он сделает со мной… Что он сделает с этим ребенком … — говорит она с таким обреченным видом, словно единственный вариант для нее – безропотно подчиниться судьбе.

Тяжело сглотнув, я закрываю глаза. Могу ли я пообещать ей это? Смогу ли я убить и ее, и собственного ребенка, чтобы спасти их от сумасшедшего русского отморозка?

Я открываю глаза, смотрю на нее и вижу, как сильно ей нужно услышать, что я сделаю это, поэтому говорю:

— Хорошо.

Уна кивает и подает мне руку. Я помогаю ей подняться на ноги, и она, встав с земли, прижимается щекой к моей груди. Медленно обнимаю и притягиваю Уну к себе. Несколько долгих минут мы просто стоим.

— Ты действительно собиралась выстрелить в меня? — наконец, спрашиваю я.

Она отстраняется, и я не удерживаю ее.

— Не задавай вопросов, на которые знаешь ответ.

Я приподнимаю бровь, и Уна закатывает глаза.

— Рана была бы не смертельной, — говорит она и, развернувшись, уходит.

— Это успокаивает, — бормочу я, следуя за ней через лес.

На выходе из леса нас встречают Джио, Томми и еще два бойца с автоматами в руках. Джио бросает на Уну свирепый взгляд, но она, показав ему средний палец, проходит мимо, плавно покачивая бедрами. Томми отделяется от группы и идет вслед за ней. Пусть будет с ней – видит Бог, так надежнее.

— Не мог бы ты поскорее перестать пялиться на ее задницу и рассказать мне, что происходит? — неторопливо говорит Джио.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Сюда направляется русский. Мне нужно, чтобы все наши лучшие люди были готовы к отъезду через час.

— Куда мы едем?

— В пентхаус. В него невозможно проникнуть, так что это самое безопасное место из всех, что у нас есть, — в глубине души мне хочется забрать Уну и сбежать, но я никогда ни от кого не прятался. Такое чувство, что я разрываюсь надвое, пытаясь бороться с первобытным инстинктом защитить свое потомство любой ценой. Но дело в том, что нас с Уной боятся не просто так. Она сказала, что мы не можем иметь детей, потому что наш мир полон опасностей. Ирония судьбы заключается в том, что для защиты нашего ребенка мы должны быть именно такими, какие есть: жестокими, могущественными, вселяющими ужас.

Как раз то, что я могу.

***

За всю дорогу из Хэмптона Уна не произнесла ни слова. Как только мы входим в пентхаус, она сразу же направляется к лестнице. Я вижу, что Уна напугана, и лишь только это должно вселять в меня страх.

Я даю указания парням: охрана, дежурства, осмотр периметра, а затем поднимаюсь наверх и приоткрываю дверь спальни. В луче света, проникающего из коридора, я едва различаю лежащую на кровати Уну. Рядом с ней Джордж: его голова покоится на ее груди, и Уна поглаживает его по макушке.

Я вхожу. Джордж вскакивает и выбегает из спальни. Клянусь, этот пес превращается в настоящего бунтаря, когда она рядом.

Я снимаю костюм и иду в душ. Горячие струи воды бьют по моим напряженным мышцам, но легче не становится. Я на взводе. Мне поможет либо драка, либо секс. По возвращении в спальню застаю Уну лежащей на спине и смотрящей в потолок. Губы сжаты в тонкую линию, а в глазах тот решительный взгляд, который я временами у нее замечал.

Достав из шкафа трусы, натягиваю их, ложусь в постель и, приподнявшись на локте, несколько секунд разглядываю Уну.

— Что происходит в твоей голове, Morte?

— Все было совершенно бесполезно, — глубоко вздохнув, она отворачивается. — Я была готова пожертвовать всем ради этого ребенка.

Я хмурюсь.

— Ты собиралась уйти, — говорю я, вспоминая наш разговор, когда она сказала, что не хочет быть матерью. Что-то тут не так. Никто не прилагает столько усилий ради жизни, от которой готов отказаться.

— Пока Николай не знал бы, что ребенок мой, он был бы в безопасности. Поэтому да… я держалась бы на расстоянии.

Я тяжело вздыхаю.

— Уна …

— Но время самопожертвования прошло. Теперь мы на пороге войны, — ее глаза встречаются с моими. Уна садится, проводит кончиками ногтей по моему подбородку и касается губами моих губ. — Не знаю, сможем ли мы победить, но ты нужен мне, — выдыхает она возле моего рта. — Мы убьем всех или умрем вместе, пытаясь сделать это.

Вот она – моя королева.

Она снова надела свою кровавую корону.

Я улыбаюсь, обхватываю рукой ее затылок и перекатываюсь, накрывая Уну своим телом.