За всю жизнь Аарон никогда не чувствовал себя ни к кому ближе, даже к Джульетте, и это произошло так быстро.

— Думаю, ты добился очень хорошего прогресса с блогом, — сказал доктор Томас через несколько дней, когда Аарон сидел на полу в комнате отдыха, скрестив ноги и поедая китайскую еду на вынос. Спенсер и его отец мастерски управлялись с палочками, но Аарон ел вилкой, к большому веселью Спенсера. Для начала приёма, доктор вслух прочёл пост из блога Аарона, и парень почувствовал облегчение от того, что не включил ничего о близости, которую чувствовал со Спенсером. Ни Спенсеру, ни его отцу не нужно было об этом знать, особенно потому, что Аарон сам не был уверен, что это значит.

— Спасибо. Раньше я бы никогда не подумал вести блог. Терапевты всегда хотели, чтобы я вёл дневник, но это казалось по-девчачьи. Блог имеет для меня больше смысла, потому что я могу настроить безопасность и не дать никому увидеть то, что хочу сохранить при себе. Так мне комфортнее, чем с маленьким замочком в виде сердечка, который не удержал бы даже моего двенадцатилетнего брата, — Аарон сделал ещё один глоток содовой, чтобы запить пряную лапшу. Его родителям не нравилась китайская кухня, так что раньше он никогда такого не ел. Слишком смущённый, чтобы в этом признаваться, Аарон заказал то же самое, что и Спенсер, и к своему удивлению, ему действительно понравилось блюдо из курицы и лапши.

— Я рад, что тебе так комфортнее. Думаю, это станет бесценным, когда ты начнёшь анализировать некоторые оттенки своего поведения. У меня есть ещё несколько вопросов, прежде чем мы приступим к сегодняшнему приёму. Ты занимаешься самолечением? — спросил доктор Томас, поставив свою коробку с едой на стол и взяв блокнот, который использовал на их приёмах. Ручка появилась практически из ниоткуда, и мужчина с ожиданием посмотрел на Аарона.

— Я не знаю, что вы имеете в виду. Принимаю ли я сам лекарства, без рецепта, или что—то ещё? — спросил Аарон, вытягивая из контейнера очередную вилку, полную лапши, и суя её в рот.

— Или это, или ты пьёшь?

— Я принимаю таблетки, только когда испытываю настоящий стресс, например, когда всплывают воспоминания, или происходит что-то плохое, и я не могу с этим справиться. Раньше я пил, много, — признался Аарон, а затем пожалел об этом. У его родителей могли возникнуть проблемы, если кто—то узнает, что их несовершеннолетний сын пил.

Когда он резко перестал говорить, доктор Томас взял со стола свою газировку и открыл крышку.

— Аарон, я не собираюсь осуждать тебя за пьянство. На самом деле, я бы удивился, если бы ты не пил после того, через что прошёл. Это ужасно, а алкоголь — довольно эффективный способ больше ни о чём не думать. Конечно, это ни в коем случае не долговременное решение, но мне нужно знать все детали твоей ситуации, чтобы помочь тебе.

— Я действительно пил. Брал алкоголь из шкафчика родителей, только… спустя какое-то время, думаю, это перестало быть секретом. Кажется, они не знали, как мне помочь. Они никогда не говорили ничего о пропавшей выпивке, но должны были знать. По крайней мере, они и сами могли ночью немного поспать, — Аарон закончил почти шёпотом, стыдясь того, что вынуждал родителей покрывать его пьянство, просто чтобы быть в силах поспать.

— И когда это прекратилось? — тихо спросил доктор Томас.

— Когда я встретил Спенсера, — слова вылетели изо рта Аарона раньше, чем он успел их остановить.

Спенсер явно был в шоке, курица и лапша свисали с застывших в воздухе палочек. Лицо Аарона покраснело, пока он упорно избегал взгляда Спенсера и чувствовал, будто румянец освещает всю комнату. Аарон поймал взгляд доктора Томаса, а затем Спенсера, и ему захотелось провалиться под землю.

Доктор Томас продолжал задавать Аарону вопросы, и тот отвечал как можно лучше. Спенсер неестественно замер, наблюдая из угла, и Аарон отдал бы что угодно, чтобы узнать, что у него на уме. Если бы только у него хватило смелости спросить.