ГЛАВА 2

Мэтт

— Я хочу сказать, что через две недели увольняюсь.

Я поднимаю взгляд от горы документов на моем столе и вижу Кирта, моего нового ассистента, который стоит в дверях. Он заламывает руки. Капля пота стекает по его лбу.

— Почему?

Он мимолётно смотрит на меня, и его глаза увеличиваются от страха.

— Почему?

Он не думал, что нужно будет объясниться, и прямо сейчас опорожнит кишечник на моем ковре. Я бросаю ручку на стол и откидываюсь назад в кресле. Это последнее, что я ожидал услышать. Я думал, у нас все хорошо. Он расплакался только дважды.

— Я знаю, вы отличный хирург.

Выражение моего лица, должно быть, ожесточилось, потому что он исправляет объяснение:

— Лучший хирург! Правда! Поэтому я устроился на эту работу. Я подумал, если я смогу поработать с вами несколько месяцев, вы дадите мне хорошее рекомендательное письмо для моей следующей работы. Честно говоря, я думал, что это будет похоже на ситуацию в «Дьявол носит «Prada»...

— Что?

У него краснеют щёки.

— «Дьявол носит «Prada»... это фильм.

Моё лицо не меняется.

— Простите, на днях моя девушка заставила меня посмотреть его, и это помогло мне расставить приоритеты. — Он начинает размахивать руками, рассказывая сюжет: — Есть этот ужасный босс, который терроризирует весь офис. Главная героиня считает, если она долгое время проработает с этим боссом, то сможет устроиться туда, куда захочет.

Он слишком тупой, если думает что я «ужасный босс», который «терроризирует офис». Если бы он не увольнялся, это сделал бы я.

— Ближе к делу.

— Ох, хорошо, конечно. Дело в том, что… я не могу этого сделать. Стресс на этой работе больше, чем я могу вынести. У меня язва желудка. Начинается нервный срыв. — Теперь, как никогда, я обеспокоен тем, что он собирается испачкать мой ковёр. — Я не сплю. Моя девушка поставила ультиматум: я ухожу с медицинского центра Новой Англии, или она уйдёт от меня. Я думал, сделать это перед Новым годом, но он через несколько месяцев. Поэтому… — он делает паузу и смотрит в пол, — я предупреждаю об увольнении за две недели.

За ним появляется мой секретарь с досье в руках, а это значит, мой следующий пациент здесь — семилетняя девочка по имени Фиона. Через несколько минут я присоединюсь к ней и её родителям в конференц-зале для обсуждения сложной процедуры, которая уменьшит боль и страдания, которые она терпит с рождения из-за серьёзного искривления позвоночника.

У меня нет времени на Кирта и его язву желудка. Я встаю, чтобы забрать досье.

— Они уже в конференц-зале, — серьёзным голосом говорит секретарь.

— Спасибо, Патриция.

Она поправляет очки на переносице и метает кинжалы в затылок Кирта, а это значит, она слышала часть его речи, и та ей не понравилась. В отличие от него она верная. Она работает со мной с самого начала.

Кирт в недоумении, когда я оставляю его стоять там и иду в конференц-зал.

— Доктор Рассел, доктор Рассел! Вы же дадите мне хорошую рекомендацию? — кричит он на весь коридор. — Я же был хорошим ассистентом?

Я не отвечаю ему, потому что уже перелистываю досье Фионы, заново просматривая рентгеновский снимок и компьютерную томографию, которую изучал последние несколько дней. Ей отказали четыре доктора. Искривление ее спины достаточно серьёзное, поэтому процедура может оказаться трудной даже для лучших детских спинальных хирургов в мире. К счастью для неё и её родителей, я один из них.

Открываю дверь и вижу родителей Фионы, сидящих за столом с выражением страха и опасения на лице. У её матери темные круги под глазами. Её отец держит жену за руку, и когда я вхожу, дважды сжимает её ладонь. Фиона сидит рядом с мамой, утонув в большом кожаном кресле, танцуя маленькой куклой на коленях.

Она сидит, прислонившись к одному подлокотнику на кресле, но когда видит меня, старается сесть прямо. Глубокое хмурое выражение появляется на ее пухленьком личике. Когда я вижу эту маленькую борьбу, понимаю, что должен это сделать, даже если это убьёт меня. Она заслуживает, чтобы за неё боролись, и если Кирт такой слабак и не может это сделать со мной, я найду того, кто сможет.

***

Я работаю в Медицинском центре Новой Англии пять лет. Когда только начинал, я закончил не один, а два гранта на изучение. Первый — комплексная хирургия позвоночника и второй — детский сколиоз. Даже после всех этих тренировок мне пришлось многому научиться. Некоторые скажут, мне еще надо учиться. Большинство моих коллег думают, что я наивный, беру на себя слишком много.

В нашем отделе четыре спинальных доктора, я единственный, который работает с детьми. И сейчас, когда я иду на обед, они сидят за одним столом. В основном они делают спондилёз у взрослых, операции, которые делаются за два часа, позволяют работать четыре дня в неделю и играть в гольф.

Они машут мне рукой, и я внутренне стону. Я знаю, что сейчас произойдёт. У меня нет сил на их дерьмо «мужского клуба» сейчас.

— Слышал, от тебя опять уходит помощник, Мэтт? — говорит доктор Годдард. Ему около тридцати, он почти мой ровесник, но на этом наше сходство заканчивается. Он в хирургии только ради денег и репутации. Он носит футболки―поло. Водит красное Порше. Его жена похожа на накаченную куклу.

— Как прошла твоя утренняя встреча, Джеф? Не сломал ноготь?

Он прищуривает глаза, смотря на меня.

— Спокойно, мальчики, — доктор Лопез усмехается и наклоняется ко мне. — Я слышал, ты хочешь взять семилетнего ребёнка. Я посмотрел её рентгеновские снимки, и они не очень красивые.

Я пожимаю плечами. У меня есть стопка дел с некоторыми деталями случаев, с которыми я успешно справился в прошлом, и они похожи на дело Фионы. Если бы доктор Лопез не сидел с доктором Годдардом и другими, я бы узнал его мнение.

— Как ты хочешь сделать это дело без ассистента? — спрашивает доктор Годдард, снова насмехаясь надо мной.

Я хочу спросить его, как он смотрит по утрам в зеркало, не разбив его. У всех есть вопросы, оставшиеся без ответа.

— Вы знаете, в комнате для персонала есть фотография доктора Рассела, — продолжает он, повернувшись к коллегам с самодовольной ухмылкой на лице. — Они добавили дьявольские рога и красный хвост. Думаю попросить одного из них, дать его мне, хочу поставить в рамку.

Я пытаюсь усмехнуться.

— Как всегда, господа, было приятно.

Я бы вообще не задумывался о комнате для персонала, но наш общепит довольно неплох и избавляет меня от беспокойства за обед. Я кладу в тарелку лосося на гриле, овощи и картофель с сыром, от которого у меня текут слюни, и нахожу уединённый столик в углу.

Комната для персонала похожа на столовую в старшей школе. МЦНА — частная больница, которая состоит из пятидесяти четырёх хирургов в пятнадцати специальностей. Каждая специальность имеет свои особенности. Вот как их можно отличить:

Спортивные болельщики — любители пива? Это объединяет хирургов―ортопедов. Они работают в области спортивной медицины, и не признают протеиновые добавки.

Мазохисты, мужчины и женщины, которые любят проснуться в любое время, чтобы спасти всех? Это хирурги — трансплантологи.

Те, кому нравится приударивать за медсестрой и рассказывать всем, что они зарабатывают больше всех, скорее всего, это кардиоторакальные хирурги.

Водители Ferrari, которые хотят быть популярными местными знаменитостями, носят блестящие костюмы и делают то, что мы называем «фальшивой хирургией» — пластические хирурги.

Вы улавливаете смысл? У каждого свои особенности, даже у меня. Одна часть меня мазохист, другая перфекционист. У меня есть свои кумиры и эго, которое может заполнить всю эту комнату, но это необходимость. Кто доверит позвоночник своего ребёнка в руки дурака, который подвергается давлению?

— Не против, если я посмотрю? — спрашивает доктор Лопез.

Я поднимаю взгляд от тарелки и вижу, что он указывает на файлы, разложенные передо мной. Я киваю.

— Валяйте, — немного подумав, я указываю на третий файл — особо сложный случай, с которым столкнулся в прошлом году. — Начните с этого.

Он выдвигает стул напротив меня и садится.

— Доктор Годдард тебя боится. Вот почему он себя так ведёт. — Я не отвечаю. Я не записывался на сеанс терапии. — Я, возможно, не должен тебе этого говорить, но он тоже претендовал на твой грант, но его не выбрали.

Я беру себя в руки и засовываю в рот еще один кусок лосося. Он не сможет убедить меня, что доктор Годдард заслуживает моей жалости. Доктор Лопез усмехается.

— Хорошо, я вижу, вы двое вряд ли когда―то достигните понимания. Так что давай сосредоточимся на другой проблеме. Сколько от тебя ушло ассистентов в прошлом году? Два? Три?

Пять. Но я не поправляю его.

— У меня один и тот же ассистент на протяжении многих лет, и она великолепна. Она предвидит, что мне нужно в операционной, оперативна и сообразительна. Она делает меня лучшим хирургом. Ты понимаешь меня?

Я смотрю на него скучающим взглядом. Он в опасной близости от того, что я попрошу его покинуть мой стол. Он один из самых старших хирургов в этой больнице, но он не мой босс.

Он продолжает, несмотря на резкий взгляд, которым я на него смотрю.

— Ты тратишь время на подготовку новых ассистентов каждые несколько месяцев. Твои операции тяжёлые, когда рядом с тобой не опытный ассистент. Подумай, как много ты сможешь сделать с командой, которой доверял бы.

Меня раздражает, что он прав, но это для меня не новость. Я сам пришёл к этому выводу. Проблема в том, что я не могу найти ассистента, который будет работать дольше, чем несколько недель.