Глава 5

Паб «Кафферти» на Гэол-стрит располагался в двухстах метрах от офиса Окружного совета. Лотти поедала жидкий суп с кусочками курицы и картофелем, согревающий её до кончиков пальцев. Бойд уже изничтожил половину фирменного сэндвича, которого хватило бы на двух нормальных людей. Но он же не был нормальным. Он мог есть что угодно, не прибавляя в весе ни грамма. «Тощая сволочь», — подумала Лотти.

Был поздний вечер, лишь парочка завсегдатаев, не страшась погоды, сидели за барной стойкой, потягивая «Гинесс» и отмечая лошадей в смятых газетах. По громадному телевизору, висевшему на стене, показывали скачки из Англии. Там снега не было.

— Беа Уолш говорит, что Сьюзен могла быть лесбиянкой, — сказала Лотти.

— А ты сама когда-нибудь была с женщиной? — спросил Бойд, не подозревая о прилипшем к его верхней губе куске салата, образующем импровизированные усы.

— Хотелось бы. Тогда, возможно, я бы избавилась от воспоминаний о том, что была в твоей постели полгода назад.

— Ха, очень смешно, — сказал Бойд, но он не смеялся.

Лотти старалась подавить воспоминания о том пьяном свидании. Она не хотела признавать, но той ночью тепло его тела согревало её — по крайней мере, это она помнила. С тех пор они ни разу не говорили об этом.

— А если серьёзно, Адам не хотел бы, чтобы ты была одна, — сказал он.

— Ты понятия не имеешь, чего хотел бы Адам, так что заткнись. — Лотти знала, что повысила голос, и корила себя за то, что позволила Бойду вывести её из себя.

Он замолчал и продолжил поедать свой сэндвич, в шутку прошептав «сучка» себе под нос.

— Я всё слышала, — сказала Лотти.

— Я на это и рассчитывал.

— В любом случае, Беа сказала, что это, скорее, сплетни, потому что Сьюзен была одиночкой. Люди любят выдумывать истории о тихонях.

— Это что значит? Типа как не практикующий католик? Видали, проходили, больше не интересует?

— Ты знаешь, что я не лесбиянка, и даже не практиковавшая подобное когда-либо.

— Ты ничего не практикуешь с тех пор, как Адам умер.

Лотти знала, что Бойд пожалел о сказанном в тот момент, как только эти слова сорвались с его губ. Она ничего не сказала в ответ, не желая угождать ему очередной саркастической репликой, даже если бы что-то стоящее пришло на ум. В любом случае, его пронесло. Пока.

— Неплохой суп, — отметила Лотти.

— Меняешь тему.

— Бойд, — сказала Лотти, — я рассказала тебе то, что Беа, помощница Сьюзен, поведала мне. Насколько ей известно, Сьюзен родилась в Рагмуллине, много лет проработала в Дублине, но перевелась сюда пару лет назад. Она ещё добавила, что никому не удавалось сблизиться с ней. Она была карьеристкой. Работала днями и ночами, была замужем за своей работой. В мире мужчин ей пришлось пробивать свой путь нелёгким трудом. Это слова Беа, не мои.

— Но у неё должна была быть хоть какая-то жизнь за пределами офиса, — не унимался Бойд.

— А у тебя?

— Что у меня?

— Есть жизнь вне офиса? — спросила Лотти, доев суп.

— Не особо. Как и у тебя.

— Я всё сказала.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Доедай свой сэндвич, Шерлок. Поедем в Паркгрин и посмотрим, нашли ли Линч и Кирби что-нибудь интересное в доме Салливан.

— Не собираешься допрашивать главную шишку в Совете?

— Кого?

— Главу Окружного совета.

— Джерри Данн не будет до завтрашнего утра.

— Я так понимаю, тебя это не особо радует.

— Понимай, что хочешь.

— Смотря, что ты мне предлагаешь.

— Ты когда-нибудь повзрослеешь?! — не выдержала Лотти.

Но Бойд был прав. Она была недовольна. Они разделили счёт и ушли.

Они спешили вверх по улице, прижимаясь друг к другу в попытках укрыться от ветра, их дыхания сливались в одно.

Уличные фонари отражались на снегу и на льду, отбрасывая желтоватые тени на витрины магазинов. Было невероятно холодно. Этот день можно было назвать мучительным. Люди, сглупившие и рискнувшие выйти сегодня на улицу, спешили мимо, укутавшись шарфами и шапками в попытках защитить кожу лица от пронизывающего ветра.

Продвигаясь наравне с Бойдом по скользким тротуарам, Лотти чувствовала, как полярный воздух пронизывал её до костей. Добравшись до полицейского участка, Бойд завёл машину. Лотти села в неё, потирая закоченевшие пальцы.

— Включи обогрев, — сказала она.

— Не нужно, — ответил Бойд и тронулся, опасно забуксовав рядом со стеной.

«Что ж, значок у него есть», — подумала Лотти, по дороге осматривая свой город, задрапированный обманчивой чистотой, погружающийся в вечернюю темноту.

Сьюзен Салливан проживала в отдельно стоящем доме с тремя спальнями, расположенном на уединенной окраине в «лучшем конце города». Если такое ещё было. Когда они подъехали туда, вокруг было тихо и спокойно. Несколько детишек, закутанных по погоде, катались на рождественских велосипедах вверх и вниз по замёрзшей дороге, то и дело бросая из-под разноцветных шапок взгляды на две полицейские машины, припаркованные у ворот Салливан.

Двое полицейских в форме стояли на страже. На подъездной дорожке стояла машина, покрытая снегом недельной давности. Сине-белая лента, свисающая с открытой двери, будто кричала: «Не входить!» — хотя на ней не было написано никаких слов. Это были единственные знаки, указывающие, что что-то было не так. Лотти захотелось вернуться в машину и уехать домой.

У двери их встретила детектив Мария Линч.

— Есть что-нибудь для нас? — спросила Лотти.

Порой ей было сложно понять элегантно одетую Марию, с её покрытым веснушками носом, любознательными глазами и длинными волосами, собранными в детский хвост. Она выглядела на восемнадцать, но учитывая, что в органах правопорядка она проработала пятнадцать лет, должно было быть около тридцати пяти. Всегда полна энтузиазма, но без переусердствования. Лотти знала, что Линч была очень амбициозной, и не собиралась попадать в ловушку женского соперничества. Но, по правде говоря, её семейному стабильному положению можно было позавидовать. Линч была замужем, по предположениям Лотти, вполне счастливо. Поговаривали, что её муж готовил, пылесосил, по дороге на работу отвозил двух детишек в школу и делал прочую подобную чепуху.

— Внутри сплошная свалка. Не представляю, как эта женщина выживала в этой груде мусора, — сказала Линч, отряхивая пыль со своих обтягивающих флотских брюк.

Лотти в удивлении приподняла брови:

— Это совсем не сходится с образом, который я составила о ней после визита в её офис и знакомства с её коллегами.

Они с Бойдом вошли в коридор. Казалось, дом был битком набит людьми. Внутри работали двое криминалистов, а округлый зад детектива Кирби торчал из кухонного мусорного ведра, в котором он копошился.

— Тут ничего, кроме мусора, — послышался голос Кирби; между зубами он держал большую сигару, на затылке волосы, собранные в пучок, торчали антенной.

Он улыбнулся Лотти. Лотти ответила ему гримасой. Ларри Кирби был разведён и на тот момент крутил интрижку с двадцати-с-хвостиком-летней актрисой из города. Лотти мысленно пожелала ему удачи. Может, он наконец перестанет флиртовать с ней. Несмотря на всё это, в участке Ларри называли милым проказником.

— Убери прочь свою сигару, — приказала Лотти.

Он покраснел и убрал сигару в нагрудный карман. Не переставая громко ворчать, он открыл холодильник и принялся изучать его содержимое.

— И позаботься, чтобы соседей опросили, — дала указания Лотти. — Нам нужно определить, когда Салливан видели последний раз.

— Непременно, — сказал Кирби, хлопая дверью холодильника и шагая прочь, чтобы передать этот приказ кому-нибудь другому.

Лотти догадывалась, о чём болтала Линч. Гора грязной посуды в раковине, на столе кастрюля с наполовину очищенным картофелем, открытая, покрытая толстым слоем жира сковорода, банка с джемом с торчащим из неё ножом и белой плесенью по краям; посреди этого беспорядка стояла тарелка с остатками засохшей каши. Сложно было определить, что напоследок делала жертва — завтракала или обедала. Возможно, и то, и другое. Пол был грязный, повсюду крошки и грязь.

— Гостиная выглядит ещё хуже, — сказала Линч. — Взгляните.

Лотти вышла из кухни, следуя по направлению, указанному её коллегой пальцем, и встала в дверях.

— Чёрт подери, — только и сказала Лотти.

— Боже милостивый, — сказал Бойд.

— Согласна, — отозвалась Линч.

Все вмещающее пространство гостиной было занято сотнями газет - на полу, на креслах, на диване и на телевизоре. Какие-то пожелтели от старости, другие прогрызли мыши. Вся комната была под толстым слоем пыли. Лотти взяла газету из ближайшей связки. Девятнадцатое декабря. Салливан старалась быть в курсе событий. Лотти начала мысленно считать газеты.

— Целая гора мусора, — сказала она. — Похоже, тут газеты за несколько лет.

— У этой женщины были серьёзные проблемы, — сказала Линч, стоявшая за её спиной.

Лотти покачала головой:

— В уме не укладывается вместе эта картина и безупречный порядок, царивший в её офисе. Будто два разных человека.

— Вы уверены, что это правильный адрес? — спросил Бойд.

Две пары глаз уставились на него.

— Просто спросил, — сказал он и поднялся наверх по лестнице, опустив голову под низким потолком.

— Продолжайте искать, — сказала Лотти Линч. — Нам нужно найти её телефон. В нём могут быть контакты и, возможно, информация о том, кто мог хотеть её смерти. Не вижу признаков наличия ноутбука или компьютера в доме.

— Я поищу. Криминалисты почти закончили, — детектив Мария Линч проскользнула обратно на заполненную людьми кухню.

Лотти последовала за Бойдом наверх. Он был в ванной.

— Таблетки от всего, начиная от боли в заднице и до боли в локтях, — сказал он.

Бойд говорил, как её мать. Она оттолкнула его в сторону и заглянула в аптечку. «Возможно, Салливан находилась под надзором и была склонна к самоубийству», — подумала Лотти, оглядывая пачки «Прозака», «Ксанакса», «Темазепама».