Глава 4

Офисы Окружного совета, расположенные в новом современном здании в центре Рагмуллина, находились в пяти минутах ходьбы от полицейского участка. Сегодня из-за обледеневших тротуаров дорога туда отняла у Лотти десять минут.

Она осмотрела массивную стеклянную конструкцию. Здание было похоже на огромный аквариум с массой рыбок внутри. Посмотрев на первые три этажа, Лотти увидела людей, сидящих за рабочими столами, снующих туда-сюда по коридорам — плавающих кругами в своей стеклянной чаше. Лотти подумала, что именно это Правительство имело в виду, говоря о транспарентности в общественном секторе. Она вошла через крутящиеся двери в относительно тёплое фойе.

Секретарь трещал по телефону. Лотти не знала, к кому обратиться и дошли ли до них слухи о том, что Сьюзен Салливан больше не была частью мира живых. Молодая темноволосая девушка завершила разговор и улыбнулась:

— Чем могу вам помочь?

— Я хотела бы поговорить с руководителем Сьюзен Салливан, пожалуйста. — Лотти заставила себя улыбнуться в ответ.

— Вам нужен мистер Джеймс Браун. Могу я узнать, кто хочет его видеть?

— Инспектор сыскной полиции Лотти Паркер, — сказала Лотти, доставая удостоверение. Очевидно, сегодня новости до офиса Окружного совета доходили не особо быстро. Оказалось, они ничего не слышали о судьбе Сьюзен Салливан. Секретарь сделала звонок и направила Лотти к лифту:

— Третий этаж. Мистер Браун встретит вас у двери.

Джеймс Браун был совсем не похож на своего однофамильца — американского соул-певца. Во-первых, тот певец умер в две тысячи шестом году, и, во-вторых, он был чёрным. Этот Джеймс Браун был очень даже живой, с бледным лицом и убранными назад рыжими волосами, в цвет его красного галстука. В безупречном полосатом костюме он казался невысоким, около пяти футов и трёх дюймов, по оценке Лотти.

Она представилась и протянула руку.

Браун ответил ей крепким рукопожатием. Он провёл Лотти в свой офис и выдвинул стул из-за круглого стола. Они сели.

— Что я могу сделать для вас, инспектор? — спросил он.

Интересно, этот советник имел в виду: «Какого чёрта вы прерываете мой насыщенный график?» На его напряжённом лице появилась улыбка.

— Я хотела бы задать вам пару вопросов о Сьюзен Салливан.

Его ответом была изогнутая бровь и румянец на одной щеке.

— Она должна была прийти на работу сегодня? — спросила Лотти.

Браун обратился к айпаду, лежащему на столе:

— А в чём дело, инспектор? — спросил он, нажимая на иконки.

Лотти ничего не ответила.

— Она в ежегодном отпуске с двадцать третьего декабря, — сказал он, — и до третьего января. Могу я узнать, с чем это связано? — В голосе Брауна слышалась паника. Лотти снова проигнорировала его вопрос.

— В чём заключалась её работа? — спросила она.

Его многоречивый ответ показал, что погибшая руководила проектами планирования, выдвигая их на одобрение или отклонение.

— Спорные дела идут на рассмотрение Главе Окружного совета, — сказал он.

Лотти обратилась к своим записям:

— Это, должно быть, Джерри Данн?

— Да.

— Вы не знаете, у неё есть родственники или друзья?

— Не припомню, чтобы у неё были родственники, и, насколько я знаю, единственный друг Сьюзен — это Сьюзен. Она всё держит в себе, не дружит с персоналом, в столовой ест отдельно, особо ни с кем не общается. Она даже не пришла на корпоративную рождественскую вечеринку. Если позволите, я бы сказал, она странная. Она бы сама признала это. Однако, Сьюзен отлично справляется со своей работой.

Лотти отметила, что Браун рассказывал о Сьюзен в настоящем времени. Пришло время донести плохие новости.

— Сьюзен Салливан была обнаружена мёртвой сегодня утром, — сказала Лотти, задумавшись, как отреагирует Браун на её слова. — При подозрительных обстоятельствах.

До официального подтверждения патологоанатома она не могла публично называть это дело убийством. Браун побледнел:

— Мертва? Сьюзен? О, мой Бог. Это ужасно. Чудовищно. — Бусинки пота пульсировали у него на висках. Его голос стал на тон выше, он весь дрожал. Лотти надеялась, что он не потеряет сознание. Ей не хотелось возиться и приводить его в чувство.

— Что случилось? Как она умерла?

— Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос. Есть ли у вас основания полагать, что кто-то мог хотеть смерти мисс Салливан?

— Что? Нет! Конечно, нет. — Он сомкнул руки.

— Могу я поговорить здесь с кем-то, кто знал Сьюзен? С кем-то, кто мог бы помочь мне понять, какую жизнь она вела?

«Больше, чем вы мне рассказали», — хотелось добавить Лотти. По какой-то причине ей казалось, что он был не до конца честен с ней.

— Это шок для меня. Я не могу сразу сообразить. Сьюзен очень замкнутый человек… была. Может быть, вам стоит поговорить с её личным помощником Беа Уолш.

— Возможно, да, — сказала Лотти.

Лицо Брауна приобрело более здоровый цвет, голос понизился, а дрожь унялась. Он начал протирать лоб белым хлопковым носовым платком.

— Я поговорю с ней прямо сейчас, — сказала Лотти. — Можете организовать это? Время сейчас очень ценно. Уверена, вы понимаете.

Браун встал:

— Я приведу её.

— Спасибо. Мне обязательно нужно будет ещё поговорить с вами. А пока, вот вам моя визитная карточка с контактными данными на случай, если решите, что мне стоит что-то знать.

— Конечно, инспектор.

— Можете показать мне путь, пожалуйста? — спросила Лотти в ожидании, что он покажет ей, куда идти.

Браун пошёл вдоль коридора к другому кабинету, точно такому же, как и его собственный.

— Я позову Беа. Кстати, это офис Сьюзен.

Когда он ушёл, Лотти села за стол. Она огляделась. Офис был похож на рабочее место Бойда. Опрятный. Ни единого документа или скрепки, лежащих не на своём месте; на столе лежали только телефон и компьютер. Календарь с перекидными страницами показывал двадцать третье декабря и девиз: «Деяния этой жизни станут нашей судьбой в следующей». Лотти задумалась, сетовала ли Сьюзен в той жизни на свою судьбу из-за поступков, которые совершила или не совершила при жизни.

В кабинет зашла похожая на птицу женщина с заплаканным лицом, на ходу дрожащими руками она разглаживала тёмно-синее платье, застёгивающееся сверху донизу. Лотти указала ей сесть.

— Я Беа Уолш, личный помощник мисс Салливан. Не могу поверить, что её нет. Мистер Браун сообщил мне ужасные новости. У мисс Салливан осталось столько работы. Я буквально сегодня убрала её офис и подготовила документы к её возвращению. Это ужасно.

Она заплакала.

Лотти предположила, что женщина была предпенсионного возраста, ей было слегка за шестьдесят. Хрупкое создание.

— Вы знаете, кто мог бы желать мисс Салливан зла?

— Понятия не имею.

— Мне понадобится ваша помощь и помощь любого, на кого вы укажете. Мне нужно составить картину личности мисс Салливан и её образа жизни, особенно за последнее время. Люди, с которыми она встречалась, места, куда ходила, её хобби, любовники, любые враги и люди, которых она могла обидеть.

Лотти замолчала. Беа выжидающе на неё посмотрела.

— Вы мне поможете? — спросила инспектор.

— Сделаю всё, что смогу, инспектор, но, боюсь, у меня мало информации. Она была закрытой книгой, если спросите меня. Большая часть того, что мне известно, — это слухи.

Лотти сделала пару заметок, хотя записывать было особо нечего. Ей придётся попотеть, чтобы установить, какой была Сьюзен Салливан и, что более важно, почему и кем она была убита.

Джеймс Браун почесал бровь, вытирая пот, собравшийся в мелких морщинках на лбу. Он не мог поверить, что Сьюзен была мертва. Исходя из завуалированных слов инспектора, он понял, что её убили.

— Боже мой, — сказал он.

Он полагал, что Сьюзен всегда будет рядом, готовая собирать осколки каждый раз, когда он разваливался на части под тяжестью их общего прошлого.

— Сьюзен, — прошептал он в пустоту.

Не в состоянии сфокусироваться, Джеймс закрыл глаза. Неужели преждевременная кончина Сьюзен связана с тем, что они пытались воскресить захороненные секреты?

Джеймс постарался очистить свой разум. Он должен был защитить себя, привести в действие план, который придумал на случай, если произойдёт нечто подобное. Он был готов к чему-то такому, в отличие от Сьюзен, как он полагал.

Будучи достаточно дальновидным, чтобы понять, что они со Сьюзен имели дело с коварными и опасными людьми, Джеймс документировал всё с самого начала. Отперев ящик, он достал оттуда тонкую папку, положил её в конверт и написал на нём записку. Затем он вложил всё это в конверт побольше, и, написав адрес и запечатав, опустил конверт в почтовую корзину. Получатель поймёт, нужно ли будет открыть конверт или отправить его обратно отправителю согласно инструкциям в записке. Если же придётся открыть конверт, что ж, многого он об этом не узнает, не так ли? Джеймс подавил панику и достал мобильный телефон.

У него не было другого выбора, кроме как сделать звонок.

Дрожащими руками Джеймс набрал номер. Он заговорил уверенным и волевым голосом, скрывая бешеное биение сердца в груди. Однако воспоминания не отступали.

Он сказал:

— Нам нужно встретиться.

1971

Служители мессы переодевались обратно в свои вещи, когда в комнату вошёл высокий человек с густыми черными волосам и красным от злости лицом. У самого маленького из мальчишек была бледная кожа и светлые волосы. Доходяга на двух ножках. Он посмотрел вверх широко раскрытыми глазами, как бы говоря: «Пожалуйста, не смотри на меня», и натянул изношенный свитер поверх измятой, некогда белой, но уже посеревшей рубашки, застёгнутой до самой шеи.

Костлявая рука с выступающими венами указала на него.

— Ты.

Тельце восьмилетнего мальчика будто парализовало. Его нижняя губа дрогнула.

— Ты. Идём в ризницу. У меня для тебя есть работа.

— Но… мне нужно вернуться, — пробормотал мальчик. — Сестра будет искать меня.

Глаза мальчика расширились, солёные слёзы собрались капельками под его прекрасными ресницами. Страх поглотил его сердце, а человек перед ним, казалось, стал ещё выше. Сквозь пелену слёз мальчик увидел длинный палец, призывающий идти следом. Он стоял неподвижно в одном ботинке, второй валялся где-то под скамейкой. Бежевые носки складками сидели на его худеньких стопах — их резинка, изношенная после многих стирок, выпирала, словно маленькие белые колышки, торчащие из песка. Человек шагнул, погрузив мальчика во тьму своей тени.