– Нет, – вдруг выдохнула она. – Нет, нет, ой, это больно.

– В первый раз будет больно, – предупредил он ее, стиснув зубы. Черт, он только что толкнулся в нее, а она уже протестовала? Это была пытка для них обоих. – Скоро все наладится.

Элиза издала бессловесный звук. Роум не мог понять, был ли это протест или согласие.

Роум подождал, потом толкнулся еще немного. Она втянула воздух и поморщилась.

Он чувствовал, как она напряглась вокруг него, и это только усложнило бы ситуацию. Даже сейчас Элиза чувствовала себя еще более напряженной, чем раньше, и страдальческое выражение ее лица не помогало.

– Так плохо? – спросил он.

– Может, это что-то вроде пластыря, – сказала она ему, тяжело дыша. – Знаешь, просто сорви его и покончи с этим...

Она была права. Они никогда не доберутся до идеального состояния. Он больше не нуждался в поощрении. Роум рванулся вперед, погружаясь по самую рукоять.

Элиза вскрикнула, и он прижался губами к ее губам в поцелуе, заставляя ее замолчать. Его губы коснулись ее губ, и, несмотря на всхлипы, вырвавшиеся из ее горла, она поцеловала его в ответ, пока ее ноги дрожали вокруг его талии.

И о боже, эта девушка крепко обнимала его. Роум был глубоко внутри нее, погруженный в ее глубины, и это было лучшее ощущение в мире. Даже сейчас мужчина чувствовал, как напрягаются его яйца, готовые к разрядке.

Но он целовал ее медленно, снова и снова облизывая ее мягкие, восхитительные губы. На мгновение Элиза напряглась под ним, ее губы напряглись, но в конце концов она расслабилась и начала отвечать на его поцелуи. Он чувствовал, как она расслабляется всем телом, ее мышцы уже не были таким напряженным, как раньше.

– Лучше? – Роум продолжал дарить ей легкие поцелуи.

– Это, – выдохнула Элиза ему в рот, – не похоже на пластырь.

Он усмехнулся в ответ. Она ущипнула его за ухо, но потом улыбнулась и снова поцеловала.

– Значит ли это, что теперь я могу двигаться? – спросил Роум, целуя ее в подбородок.

– Пока ты продолжаешь целовать меня, ты можешь делать все, что захочешь, – вздохнула она тихонько.

– М-м-м. – Роум снова поцеловал ее, двинувшись рукой к ее груди, дразня сосок. Элиза застонала в ответ, и он слегка пошевелил бедрами, проверяя. Когда она не вздрогнула, он слегка покачнулся, отодвинулся и снова вошел в нее. – Как тебе так?

– Неплохо, – задумчиво произнесла она и, казалось, обдумывала это так внимательно, что он снова рассмеялся.

– А как насчет этого? – Роум просунул руку между ними и нашел ее клитор, перекатывая его между пальцами.

Элиза застонала, ее бедра приподнялись на кровати, и он снова вошел в нее. Когда она стала извиваться под ним, он отстранился и снова толкнулся.

– О боже, – выдохнула она.

– Что? – Роум замер, испугавшись, что снова причинил ей боль.

– Так заполнена. – Ее глаза были широко распахнуты, но в них читалось блаженство.

На этот раз застонал он. С еще одним глубоким, сосущим поцелуем, Роум отстранился и вошел в свою девушку.

Элиза застонала, ее бедра поднялись навстречу его толчку.

– Тебе это нравится? – спросил он между толчками. – Скажи мне, если я делаю тебе больно.

– Не больно, – прошептала она сдавленным голосом. Она потянулась руками к его шее, затем к плечам, впиваясь в них, словно пытаясь найти подходящее место, чтобы удержать его. – Продолжай.

– Да? – он дышал ей в рот. Боже, Элиза была сексуальна. Ее голова была откинута назад, глаза закрыты, ее красивые сиськи покачивались с каждым толчком в ее тугую киску. Она была самой красивой, самой сексуальной женщиной, которую он когда-либо видел, и она полностью принадлежала ему. – Еще?

– Еще, – простонала она в ответ. – Пожалуйста.

– Больше никаких пластырей? – спросил Роум отстраняясь и снова глубоко входя в нее, наслаждаясь ощущением, когда она приняла его.

Элиза была такой тугой, такой чертовски скользкой и тесной, что он никогда не чувствовал себя лучше.

– Нет, – ответила девушка и ахнула, когда он снова толкнулся в нее. – Противоположность пластыря. Обещаю. Продолжай.

– А где же твой оргазм? – спросил Роум, снова нажимая большим пальцем на ее клитор.

Элиза застонала, ее голос стал громче, когда он снова погрузился глубоко, находя ритм, в котором трахал ее.

– Ближе, – пробормотала она. Когда Роум снова коснулся ее клитора, она втянула воздух, напрягая вокруг него ноги. – Близко! Близко! Это... о боже, совсем близко.

– Да? – Он убрал руку с ее клитора.

– Не-е-е-е-т, – всхлипнула Элиза, приподнимая бедра. – Роум, пожалуйста!

Роум толкнулся сильнее и был вознагражден ее удивленным вздохом. Она впилась в его плечи ногтями и прижалась к нему.

– Хорошо? – спросил он, не прекращая своего размеренного ритма вливания в нее.

– Да, – воскликнула она. Он удивился тому, как громко говорила его обычно застенчивая Элиза. Черт, если это не было интенсивным возбуждением. Роум трахал ее быстрее, вбиваясь в ее сладкое тепло так сильно, что его кожа шлепалась о ее. Он ждал, что Элиза скажет ему, что это уже слишком, но она только прижалась к нему и начала стонать. – О, о боже! Я чувствую это. Он приближается. Не останавливайся, Роум. Пожалуйста. Не останавливайся.

Роум застонал. Ее настойчивые мольбы сводили его с ума. Ему ничего не стоило перевалить через гребень, чтобы кончить, кончить и кончить. Но Элиза еще этого не сделала, а ему хотелось, чтобы она кончила первой. Он обхватил ладонями ее грудь, пока трахал ее, затем снова потянулся рукой между ними, ища ее клитор.

Когда он прикоснулся к ней, Элиза взвизгнула, и он почувствовал, как ее киска пульсирует вокруг него в ответ. О, черт, это было потрясающе. Ее бедра дернулись, как будто Элиза пыталась вырваться из его пальцев, но он продолжал играть с маленькой кнопкой ее клитора, и был вознагражден сжатием ее киски вокруг него и еще одним спазмом, сжимающим его глубоко. Она кончала, его девочка, и кончала сильно.

– Правильно, детка, – простонал Роум, глубоко вдавливая каждый дюйм своего члена. – Кончи для меня.

Он почувствовал, как Элиза снова задрожала, вцепившись в него.

– Не останавливайся. Пожалуйста. Я так близко.

Это чертовски убивало его, но Роум держал свой темп именно так, как ей хотелось, уверенно и яростно входя в нее снова и снова, его большой палец подпрыгивал на ее клиторе с каждым движением их тел. Он почувствовал, как ее киска потянулась к его члену, и ее рот открылся, как будто она хотела что-то сказать, но ничего не вышло. Ее голова откинулась назад, и Элиза втянула воздух, ее ресницы затрепетали, и Роум был очарован ее лицом, когда она достигла своего пика.

А потом он почувствовал это. Дрожь ее тела, как ее ноги сомкнулись вокруг него, и внезапный всплеск влаги из ее киски, пока она кончала. Элиза вскрикнула, звук был высоким и пронзительным, ее лицо застыло от удовольствия, когда она сжимала и сжимала его член снова и снова, доя его своим оргазмом.

Роум издал низкий горловой рык, вонзаясь в нее еще сильнее, решив сделать так, чтобы ее оргазм длился как можно дольше. Ему хотелось разбить ее вдребезги и смотреть, как она восстанавливается у него на глазах. Он хотел, чтобы она развалилась на части.

– Вот именно, – пробормотал он. – Кончи для меня, милая. – Ее киска была пропитана ее соками, и каждый толчок теперь встречался с яростным небольшим толчком ее тела.

Когда ее ноги расслабились, Элиза слегка застонала и вздохнула, показывая, что ее оргазм закончился.

– Святой Бог.

Роум наклонился и поцеловал ее еще раз, яростно и требовательно, входя в нее глубже. Он начал дико толкаться в нее, окончательно теряя над собой контроль. Теперь, когда он видел, как его девушка кончила так сладко, то мог получить свою разрядку. Роум входил в нее, его удары были грубыми и глубокими, и был вознагражден дрожащими толчками от ее киски. Его яйца ударились о ее плоть, а затем его собственный оргазм взорвался так глубоко, и он кончил так сильно, что почти потерял сознание.

Он рухнул на нее сверху, зажав ее в своих потных руках. Элиза прильнула к нему, покрывая поцелуями его кожу в медленной, томной ласке.

– Я люблю тебя, – тихо прошептала она ему в шею.

Его сердце сжалось. Роум хотел сказать ей то же самое в ответ, но это было бы слишком жестоко.

Потому что он знал, что любит эту девушку. Всем своим сердцем. Когда он оставит ее – это сломает его.

«Но лучше иметь только одно разбитое сердце вместо двух»,– сказал он себе.

Поэтому Роум просто накрыл ее рот своим и поцеловал, отвлекая от любого признания, которое мог бы сделать.

Он надеялся.