ГЛАВА 1

Нина

— У меня есть одно чертовски заманчивое предложение для тебя.

Это не совсем то, что Нина Андерсон ожидала услышать от своего лучшего друга сразу после того, как вошла в двери его ветхого одноэтажного дома. Шейн Ремпел обещал отремонтировать дом с тех самых пор, как купил его три года назад. Пока что замена перегоревших лампочек — единственное, в чем он преуспел. Почти. В коридоре до сих пор висела одна, которую так и не поменяли.

— О, да? И какое? Если это еще одно предложение прикинуться твоей девушкой, чтобы заставить кого-то ревновать, то забудь об этом. Ты знаешь, чем это кончилось в прошлый раз…

Нина плюхнулась на кожаный диван — единственный сносный предмет мебели в доме, занимающий почти все пространство маленькой гостиной. Он был слишком большой и совершенно не к месту. Перед тем, как купить его, Шейн долго не раздумывал, но в этом и был весь Шейн. Импульсивный. Немного безрассудный. Слишком обаятельный. Он любил жизнь и проживал ее по типу «стакан наполовину полон».

— Нет, никаких интриг.

Шейн задумался. Он провел рукой по своим взъерошенным светлым волосам. Эта великолепная грива в сочетании с пронизывающими голубыми глазами, пухлыми губами, резными скулами и телосложением, как чертово произведение искусства, заставляло немало женщин сохнуть по нему.

— Ну, ладно, может совсем чуть-чуть.

К счастью, Нина была невосприимчива к чарам Шейна. Она не могла сказать, что именно отличало ее от других. Она никогда не находила его привлекательным. Глаза у нее были на месте, она видела, что он красив, но это было скорее поверхностное наблюдение, как если бы она видела привлекательных женщин и восхищалась их красотой и безупречностью, но не преследовала каких-либо целей. Она была уверена, это связано с тем, что они стали друзьями, когда им было по четыре. На протяжении многих лет она и Шейн прошли через все возможные неприятные ситуации, безумные авантюры, смелые приключения и некоторые не очень блестящие идеи. Это их сплотило. Некоторые не верят в дружбу между мужчиной и женщиной, но они верили.

Нина тяжело вздохнула.

— Ты хотя бы собираешься предложить мне выпить перед тем, как обрушить на меня свою ужасную идею?

— Она не ужасная. Она вообще-то беспроигрышная.

— Я в этом уверена, - сухо сказала Нина с тончайшим сарказмом. — Сначала выпить, иначе никаких предложений.

— Что ты будешь пить?

— А что есть?

Шейн закатил глаза.

— Может, пара бутылок пива завалялась.

— Ой, да ладно. Вот так ты обращаешься со своей лучшей подругой? Подругой, стольким пожертвовавшей ради тебя на протяжении всех этих лет? Терпевшей тебя, когда никто не стал бы больше терпеть? Подругой, которая одолжила тебе денег, чтобы купить этот кусок дерьма, а не дом?

— Мой дом не кусок дерьма. Когда я закончу ремонт, ты его даже не узнаешь. И ты дала мне только пятьсот баксов.

— Сколько лет ты уже говоришь одно и то же? Ой, подожди, с самого первого дня. Мы оба знаем, что ты никогда не отремонтируешь его. Для этого нужны деньги.

— Не будь так уверена. Может у меня есть пара тузов в рукаве.

— У тебя осталась смесь для маргариты? Помнится мне, тут была бутылка текилы, которую я видела, когда заезжала на прошлой неделе.

— Да, да, я достану блендер. Специально для вас, Ваше Величество.

— Сначала выпить, иначе никаких предложений. Это мое условие.

Шейн, ворча, вышел из маленькой гостиной. Дом построили в шестидесятых, когда открытой планировкой и не пахло. Чтобы добраться до кухни, которая находилась через стенку от гостиной, Шейну пришлось выйти в коридор и повернуть за угол.

Через несколько мгновений заработал измельчающий лед блендер. Нина сглотнула. Она уже предвкушала ощущение прохладного коктейля во рту. Несмотря на неохоту к гостеприимству, Шейн готовил чертовски вкусные коктейли. Гораздо вкуснее, чем она могла найти в барах по соседству. Хьюстон большой город, но их захолустному пригороду не хватало изысканности. Если Нина хотела пойти развеяться, то приходилось идти в продуктовый магазин, а не в клуб.

— Держи.

Шейн вернулся в комнату с двумя запотевшими бокалами с зеленоватым мелко раскрошенным льдом в каждой руке. Он протянул один Нине и сел рядом с ней на диван.

Она обратила внимание на то, как футболка натянулась на его широкой груди, как низко сидели джинсы на его бедрах, и как виднелась черная полоска его красных трусов, когда он наклонялся. Она замечала такие вещи с детства. Шейн носил штаны слишком низко. Его мама до сих пор на это жаловалась. Что до рельефных мышц, так это было просто то, что отличало ее лучшего друга-парня от девчонки. Он был рельефный. Она не была впечатлена или не впечатлена. Он просто был таким.

Один глоток сладкой маргариты перенес ее в другую реальность.

— О, Боже, Шейн, ты превзошел сам себя.

Шейн криво улыбнулся.

— Отлично. Надеюсь, ты согласишься обдумать это после того, как услышишь, что я собираюсь сказать.

— Почему у меня ужасное предчувствие?

— Все не так плохо. Я просто хочу, чтобы ты выслушала меня и не перебивала, пока я не закончу. Я ручаюсь, что если ты подождешь до конца и придержишь протесты и крики о том, что я придурок, и что я предлагаю худшие, дерьмовые идеи, ты поймешь, что оно того стоит.

— Ты внушаешь такую уверенность.

Шейн глубоко вздохнул. Маргарита таяла в его руке, капли конденсата капали на его джинсы. Он даже не заметил.

— Ладно. Ну, ты же знаешь, что у меня есть отец.

— Разве не у всех нас он есть?

— Но ты знаешь, что моего никогда не было рядом.

Нина заговорила мягче.

— Конечно, я знаю это. Мы были друзьями еще до детского сада. Я знаю, как тяжело было твоей маме воспитывать вас одной. Трудно представить, как она справлялась.

— Она работала на двух, иногда трех работах, экономила, если приходилось, мы ели в бесплатных столовых. Вот так она справлялась.

В его голосе слышалась явная нотка горечи.

— Да, я знаю. Твоя мама святая, — Нине очень нравилась Дарлин Ремпел.

В то время как ее родители развелись, и у нее остались два младших брата, ее мать никогда не сводила концы с концами. Отец всегда присутствовал в их жизни, разделяя опеку и поддерживая их. Что касается отца Шейна, то тот ушел сразу после того, как Шейн был зачат и больше не возвращался. Никогда не звонил, не интересовался, ни разу не отправил и копейки.

— Хорошо, это сведет тебя с ума. Держи себя в руках.

Предупреждение от Шейна о том, что это сведет с ума, лучше не воспринимать легкомысленно. Большинство его планов были неконтролируемыми и безумными, без тормозов. Нина приготовилась. Ее рука на запотевшем бокале сжалась так, что побелели костяшки.

— Окей, я держу себя в руках, - осторожно сказала Нина

— Итак, мой отец, нет, я думаю, это неправильное слово – мужик, который сделал меня и моего брата — ну, он умер.

— Ох. Мне жаль. Наверное. Я имею в виду, я знаю, что он ничего для тебя не значил.

— Меньше, чем ничего. Но есть главный сюрприз. Все эти годы, что он мог отправлять хоть немного денег, чтобы помочь моей маме, но не стал… теперь я узнаю, что чувак умер и оставил завещание. Он указал моего брата единственным наследником, как будто он даже не знал, что я существую.

— Твоего брата?

Чет был немного старше Шейна, на восемь лет. Нина плохо его знала. Если Шейн был светловолосым и светлокожим как его мать, то Чет был полной противоположностью. У него были темные непослушные кудрявые волосы и смуглая кожа. Он всегда был хмурый, худой, но спортивный, умный, творческий, каким Шейн никогда не был. Парень всегда был загадкой, которую Нина никогда особо не хотела разгадать. Она знала, что Шейн и Чет не были близки. Чет уехал из дома в шестнадцать и не возвращался. Она была еще ребенком, училась во втором классе, и с тех пор особо о нем не думала.

— Да. Моего брата. Он как раз решил прилететь в Хьюстон, чтобы рассказать мне о завещании.

— Он собирается отдать тебе какую-то часть денег? Сколько там было?

— О, не так много. Пустячный миллион долларов.

— Сколько? – Нина чуть не свалилась с дивана. Она расставила ноги и прижала стопы к полу.

— Да, у меня была такая же реакция. Почему у мужика было столько денег, а на нас ему было все равно, а сейчас он оставил все это Чету? Понятия не имею. Бессмыслица. Мама никогда не рассказывает о нем. Я никогда и не спрашивал, потому что знаю, что это ее расстраивает. Мужик, вероятно, был невероятным скрягой, который написал завещание на всякий случай, несмотря на то, что думал, что никогда не умрет.

— Ладно… — Нина быстро посчитала в уме. — Я вижу, как вращаются шестеренки в твоей голове. Это пугает. Я не думаю, что мне понравится то, что ты собираешься сказать.

Шейн кивнул.

— Скорей всего нет.

Он наклонил бокал и осушил большую его часть. Он вздохнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Чет встретился со мной. Я получил этот странный звонок, и он дал мне адрес отеля. Мы встретились в лобби-баре. Он пил виски. Чистый. Терпеть не могу. Я даже не знаю, как мы можем быть братьями. Скажу сразу, он выглядит сумасшедшим.

— Он разве не путешествовал последние два года?

— Ага. Он делал тату в каждом месте, где бывал: Берлин, Тайланд, Вьетнам, Индия, еще кое-где в Европе. Не знаю, я никогда за ним не следил.

— Он есть в твоих соц. сетях.

— Ладно, поправка. Я держал моего брата в поле зрения, как делал бы совершенно незнакомый человек.

Нина сдержала грубый комментарий. Шейн, вероятно, имел право на очевидное разочарование. Ей даже показалось, что она заметила скрытую боль. Что было естественно, учитывая, что Чет не удосужился позвонить, написать или приехать за все это время. Она знала, что Шейну хотелось бы, чтобы его старший брат был рядом. Знала, что где-то глубоко в душе он скучал по Чету.

— Хорошо, и что он хотел? Дать тебе часть денег? И твоей маме тоже?

— Чет непредсказуемый человек. Я имею в виду полностью отмороженный. У него все чертовы руки и шея в тату.