— Что не так?

— Я просто... — Он заколебался, нотка уязвимости прозвучала в его тоне. Он слегка нахмурился и положил руку на мое сердце. — Ты чувствуешь это? Нас?

Я хотела свернуться внутри него, и не хотела, чтобы ночь заканчиваясь.

— Да. — Я выдохнула слово, проведя пальцами по его волосам, и приблизила его лицо к своему.

— Хорошо, потому что это мы. С нами всегда было так.

И я скучала по чувству нас вместе, переплетенных.

Наши руки гладили везде, губы следовали за ними, пока мы исследовали каждый угол и чувствительный изгиб. Затем он двигался надо мной, разрывая фольгу и шурша, и затем он был во мне.

Его зубы касались моего уха, и его пальцы сжимали нежную кожу моих бёдер.

— Вместе, Молли. Это мы вместе, и мы будем работать над нами вместе.

Я прижала его к себе и послала мысленную молитву. Я хотела больше времени и хотела пережить пятницу. Потому что я хотела того же, что и Оуэн. Ещё один шанс, чтобы поработать над нами.

***

Было уже за одиннадцать тридцать, когда Оуэн пошёл домой, чтобы подготовиться к конференции. Ему нужно было встать в четыре и выехать к пяти. Движение в Сан-Хосе будет загруженным.

Пообещав, что первым делом утром я позвоню Фиби, заперев дверь за Оуэном, я закрыла остальную часть дома, выключила свет и проверила двери. Затем я снова заглянула к Кэсси.

Она ворочалась под одеялом, бормача:

— Сидеть. Стоять. За мной. — Ей снились команды собакам, которыми Оуэн поделился с ней ранее этим днём.

Я поправила одеяла и поцеловала ее в лоб.

— Споки-споки, мамочка, — пробормотала она во сне.

— Спокойной ночи, Кэсси, — прошептала я и покинула комнату.

Вместо того, чтобы пойти в постель, я прошмыгнула в комнату бабули и легла возле неё так, как делала много раз, когда была маленькой. Мы говорили об экскурсиях моего класса в океонариум или о стекляшках, которые я нашла в тот день на пляже. Она всегда хотела знать, что мы с Фиби хотели учудить, и каким-то образом она убеждала меня сознаться в наших последних шалостях, подкупая меня походом в магазин мороженного и шоколада Жирардели. Потом она читала мне.

Но сегодняшняя ночь была другой. Бабуля спала, и она умирала. Я хотела быть с ней.

Пока я смотрела, как она спит, я опустила свою руку под ее. Она пошевелилась, и её пальцы сжали мои. Я залезла в её разум прежде чем струсила бы или прежде чем она бы узнала, что я была с ней. Мягкий стук, как будто я стучала в дверь Кэсси, думая, что она спит, и не желая потревожить её.

Но не имело значения, насколько мягко я постучала. Бабушка снова возвела стены. Они вытолкнули меня назад в мою голову.

Она открыла глаза, белки ярко светились в темной комнате.

— Прости. — Вторгаться в разум другого человека без его разрешения было хуже, чем читать его дневник, так считала мама.

Она покачала головой.

— Не извиняйся.

Затем она зевнула.

— Я настолько уставшая, что не могу спать, — пробормотала бабуля.

Она повернулась и включила прикроватную лампу. Её движения были медленными и сдержанными, как будто стоило приложить усилий, чтобы поднять руку. Она перевернулась на спину и положила на живот книгу.

— Почитай мне.

Я взяла книгу, собрание духовных рассказов и стихов. Коса из разноцветных нитей выглядывала сверху. Я открыла помеченную страницу и трепетно прикоснулась к шерсти, почти ожидая, что она распадётся под моими пальцами. Края были потертыми и распутанными. Я издала небольшой звук в глубине горла.

— Это все ещё у тебя. — Мама делала их из остатков бабушкиной пряжи.

— Я храню их все. — Бабушка подняла руку, моргнув, пока указывала на свой комод. — Верхний ящик в красной коробке из-под обуви. На них весело смотреть, — вздохнула она. — Почитаешь мне?

Я села.

— Хочешь воды? — спросила я её перед тем, как начать. — Какие-нибудь лекарства?

Она покачала головой.

— Просто читай, пожалуйста.

— Хорошо. — И так я начала.

Видимо я уснула несколькими страницами позже, потому что я резко сфокусировалась на потолке, когда мои глаза распахнулись. Я мгновенно проснулась. Книга, которую я читала, открытой лежала на моей груди. Возле меня дремала бабушка. Дождь остановился, и ветер поутих.

Я взглянула на часы и нахмурилась. 3:01 утра. Каждая клетка в моём организме мгновенно насторожилась, полностью заряженная, как будто я выпила десяток кофе и пробежала марафон. Почему я проснулась?

Мое сердце стучало, и моя нога, свисавшая с края кровати, начала подергиваться. Я чувствовала себя тревожной и нетерпеливой, подобно тому, как я чувствую себя, когда оставляю Кэсси в школе, наблюдая, как она опускает свою голову, чтобы избежать пронзительных и настороженных взглядов своих сверстников.

Мысли о Кэсси разбудили всепоглощающую необходимость посмотреть на неё. И когда я встала с кровати, необходимость стала ещё сильнее. Мне нужно было проверить дочь.

Что-то было не так.