— Почему мы говорим об этом? — спросила я, раздраженная тем, что она всколыхнула старые воспоминания, как ил на дне ведра со стоячей водой.

— Вы с Кэсси очень похожи. — Она многозначительно посмотрела на меня. — С самого первого мгновения, как ты переступила порог этого дома и до того дня, когда ты потеряла своих родителей, ты не хотела ничего больше, как спасти свою маму от отца. Тебя ничего не останавливало. Думаешь, Кэссиди поступит по-другому?

Нет, я так не думала.

Ветер завывал над домом. Ветки деревьев царапали металлические желоба. Фрэнки зашипел, навострив уши. Его шерсть встала дыбом. Бабуля метнула взгляд к окну, как будто ставила под сомнения его прочность.

— Шторм усиливается, — сказала она.

Я поежилась, как от сырости своей одежды, так и от вызванных бабулей воспоминаний.

— Я тут подумала, Молли. — Спицы бабули клацнули, когда она закончила ряд. — Кэсси могла бы использовать свою мать прямо сейчас.

— Я пойду проверю ее через пару минут. Я дала ей возможность успокоиться.

— Я не это имела в виду. Покажи Кэсси, что ты можешь. Поговори с ней, вторгшись в ее разум. Возможно, тогда она почувствует себя не такой одинокой и напуганной.

Пока бабуля говорила, легкий озноб, который я почувствовала момент назад, осел словно лед, заставив мои конечности затвердеть так, что я схватилась за подлокотник кресла, мои ногти впились в сплетенные волокна. Я заперла свои способности в самый дальний угол своего разума, и я хотела, чтобы тому же бабуля обучила и Кэсси. Видимо, мои попытки не сработали. Методы, которым я научила себя, не срабатывали на ней. Но, если бы я раскрыла ей свой разум и показала свои способности, я понимала, что, в конце концов, последствия могли бы быть катастрофичными. Я не стала бы рисковать так снова.

— Кэсси не нуждается во мне. Ей нужна моя мать. Кэсси больше похожа на нее.

Взгляд бабули устремился вправо, а затем вниз на ее колени. Она отложила в сторону спицы и плед, который вязала.

Наверху хлопнула дверь. Затем снова. Бабуля и я посмотрели на потолок. Еще один хлопок. Бум, бум, бум.

Я съежилась.

— Это Кэсси. Она делает так, когда злится. — Я встала и посмотрела на свои грязные джинсы. — Я проверю ее, потом переоденусь.

Бабуля не ответила. Она смотрела на огонь, ее взгляд был отстраненным. Фрэнки растянулся на полу и спрятался под кресло бабули.

***

После ужина я помогла бабуле помыть посуду. Кэсси поднялась наверх, чтобы приготовиться ко сну. Она, наконец, успокоилась, после того, как я в миллионный раз пообещала, что буду держаться подальше от пляжа на все оставшееся время пребывания в Пасифик-Гроув. Сегодня вечером предполагалось, что появится еще одно предсказание в виде сна и прольет больше света на то, что должно было произойти, и где я утону. Тогда все, что мне нужно было бы сделать, просто избегать того места или ситуации. Всю свою оставшуюся жизнь. У меня не было доказательств того, являлось ли избегание ситуации причиной затяжного предчувствия и затяжных ночных кошмаров Кэсси, но я хотела бы выяснить это. У меня была надежда на то, что когда цикл видений прекратиться, то минует и риск, что предсказанное событие произойдет.

В парадную дверь постучали. Бабуля и я замерли с посудой в руках.

— Это Оуэн, — подтолкнула она меня локтем.

— Он часто приходит в такой час? — Я приподняла бровь в вопросе.

— Открой же.

Я застонала, вытирая руки, и направилась открывать дверь. Оуэн стоял на тускло освященном крыльце. За его спиной лил дождь, словно из ведра. Он держал игрушку Кэсси.

— Кое-какой кролик скучает по Кэсси.

При виде него мой пульс подскочил. В животе возникло нервное возбуждение.

— Спасибо. — Я забрала игрушку.

Он подошел ближе и прислонился плечом к дверному косяку, его лицо было в несколких дюймах от моего. Я почувствовала запах мяты в его дыхании, которое исходило клубящимися облачками, охлажденное ночным воздухом. Он не попросил пригласить его внутрь, но и не выглядел так, будто ему не терпелось уйти, что я нашла весьма удивительным, учитывая наши напряженные перепалки сегодня.

— Как она? — Его голос был низким, предназначенным только для меня.

— Злится. Прямо сейчас она готовится ко сну, — я сурово смотрю на кролика. — Ты пришел сюда вовремя, — сказала я.

Нервы, как и материнская любовь, выплеснулись на игрушку дочери, заставляя мой голос повыситься. Щеки горели, и я прочистила горло.

Рот Оуэна дернулся.

— Я попытался убедить кролика прийти раньше. — Он засунул большие пальцы рук в передние карманы и кивнул подбородком в сторону Банни. — Ему было слишком весело играть с собаками, валяясь под деревом. Дирт, наконец-то, на чем-то сосредоточился и подумал, что Банни может стать отличной игрушкой для жевания. Кролик быстро передумал так играть.

— Фу. Это не закончилось бы ни чем хорошим. — Ни для Банни, ни для Кэсси. Она была бы опустошена, потеряв свою любимую игрушку. — Спасибо, что пришел на помощь Банни.

Позади меня послышалось шарканье ног. Я оглянулась через плечо. Бабуля стояла посреди коридора. В руках у нее был стакан с янтарной жидкостью.

— Ради бога, Молли, снаружи шторм. Позволь человеку войти.

Ветер загудел еще сильнее. Капли дождя разлетелись, брызгая прямо мне в лицо.

— Хочешь выпить? — Я не была склона сидеть и общаться, но манеры взяли свое, и я открыла дверь шире.

Уголок его рта приподнялся в улыбке, взгляд был теплым в холодной ночи.

— Я бы с удовольствием, — выпрямился он. — Но не сегодня. Ты нужна своей дочери, а тебе нужно время с твоей бабулей. Она уже давно хотела, чтобы ты навестила ее. Я могу подождать. — Он отступил от двери. — Спокойной ночи, Карамелька.

Он ухмыльнулся, подняв воротник куртки, и спрыгнул с крыльца.

Блин, Оуэн. Почему ты должен вести себя так мило?

Он не облегчал мне задачу, чтобы я могла игнорировать оставшийся между нами багаж. Он ожидал, чтобы мы его распаковали и просмотрели. Я закрыла дверь с большей силой, чем намеревалась. Задребезжали стекла.

Наверху Кэсси лежала, свернувшись калачиком в кровати, освещенной лампой на тумбочке. Свет преломлялся сквозь стеклянный абажур и танцевал на окрашенных в цвет морской волны стенах, придавая комнате ощущение, будто помещение находилось под водой. Шторы висели по бокам от окна, которое открывало вид на улицу. Оуэн и бабуля придумали прекрасный оазис для Кэсси, идеальный для маленького ребенка, который любил океан также сильно, как и ее мать.

— Эй, Русалочка. — Я присела на край кровати и приподняла плюшевого кролика.— Ничего не пропало?

— Банни! — Кэсси схватила игрушку и прижала ее к груди. Глаз-бусинка кролика выпучился поверх ее руки.

Я устроилась на кровати и села рядом с Кэсси. На ее согнутых коленях лежала книга.

— Что мы читаем сегодня?

Она закрыла книгу и показала мне обложку.

— Хмм. «Вельветовый Кролик», — я забрала у нее книгу. — Мы не читали ее уже сколько? Три дня?

— Банни сказала мне утром, что она сегодня хочет послушать эту историю, — хихикнула Кэсси. Она усадила животное между нами, чтобы игрушка тоже видела страницы.

Заскрипели половицы, и я посмотрела вверх. Бабуля вошла в комнату, держа в руках причудливую чайную чашку с изображением красной колибри, порхающей над цветами барвинка. От чашки шел пар, и я почувствовала теплую влагу на своем подбородке и щеке, когда бабуля наклонилась ко мне и протянула ее Кэсси.

— Осторожно, дорогая, — предупредила бабуля, когда Кэсси сделала первый глоток. — Горячо.

— Беее, — поморщилась Кэсси.

— Выпей и увидишь сны принцессы с феями и магией, и…

— Кролики?

Бабуля слегка кивнула.

— Много кроликов. У тебя будет прекрасный сон.

Уходя, она остановилась в дверях.

— Чуть не забыла, Молли. Этим утром я разговаривала с Офелией.

Я нахмурилась, имя звучало очень знакомо.

— Она владелица «Мастера Океана» в Кармеле.

Мамин любимый ювелирный магазин.

— И что?

— Я рассказала ей о твоих работах, и что ты гостишь у меня. Она хотела бы их увидеть. Позвони ей. У нее есть время в среду.

— Ладно, — согласилась я, лишь для того, чтобы не расстраивать бабулю.

Она послала Кэсси воздушный поцелуй, затем сказала, что спустится вниз и будет внизу вязать у камина.

Кэсси неохотно допила свой чай и отставила кружку в сторону. Она зарылась глубже в одеяло, положив голову мне на плечо, и я начала читать. Ее дыхание переросло в тихое сопение, ресницы темными полумесяцами обрамляли персиковые щеки. Она не двигалась и не задала ни единого вопроса на протяжении всей истории, ведь она слышала ее сотню раз. Когда я приблизилась к концу, мне стало интересно, заснула ли она. Затем она задала вопрос, который никогда не задавала до этого.

— Я больна, мамочка?

Я нахмурилась и посмотрела на ее макушку. Ее волосы были разделены зигзагообразным пробором и растрепанными из-за ветреного дня.

— Нет, дорогая, ты не больна.

— Дети в школе говорят мне, что я сумасшедшая. Они говорят, что мне нужно жить в больнице для душевнобольных.

Я втянула воздух и обняла ее крепче. К сожалению, ее проблемы в школе были мне слишком хорошо знакомы. Дети сегодня такие же злобные, как и десятилетия назад.

— Я знаю, что другая, но я ничего не могу поделать с тем, что вижу. Я пыталась очень сильно, но сны не уходят. Я не могу заставить их прекратиться и причиняю людям боль. Врачи заберут Банни?

Как плюшевый кролик в сказке, выброшенный в мусорное ведно, когда у маленького мальчика диагностировали скарлатину. Мое сердце болело за Кэсси.

Ее грудь вздрагивала, когда она вздохнула.

— Я не хочу, чтобы ты умерла. — Она потерла мордочку своей игрушки.

— Я не планирую умирать, Кэсси.

— Но видения…

— Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

— Я могу позаботиться о Банни, но кто позаботится обо мне, если с тобой что-то случится? — Между ее бровей образовалась складка.

Мой пульс ускорился. В горле образовался огромный комок. Слова: «Я позабочусь о тебе!» — готовы были сорваться с языка. Я хотела произнести их, пообещать, что все будет хорошо. Но, что, если я снова облажаюсь, как сделала это сегодня? Что, если я не смогу найти решение?