— К сожалению, мое «что если» это как раз «что произошло», с которым я должен жить каждый день.

Боль поселилась в моем горле.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — напряженно прошептала я, не убирая свой взгляд от огня.

— Правда? — нотка удивления присутствовала в его голосе.

Мои веки закрылись, и я сглотнула, неспособная вытеснить ком. Я чувствовала его взгляд на себе.

— Ну, — тяжело вздохнул он. — Я не ожидал, что наш разговор пойдет в этом направлении. Ты первый человек, которому я рассказал, с тех пор как вернулся из Мексики. — Он поднял лицо к потолку и часто заморгал, как будто у него защипало глаза. — Уже... ох, девять или десять лет прошло. Мои родители даже не знают, что произошло.

— Спасибо за то, что поделился со мною этим, — искренне произнесла я.

— Ты была единственным человеком, которому я когда-либо открывался. Думаю, до сих пор так. — Уголок его рта приподнялся. — Что ты имела в виду, когда сказала, что понимаешь, что я чувствую?

Беспокойный трепет сместился в моем желудке. Я спрятала свой нос в бокале.

— Это ничего не значило. Я просто посочувствовала. — Я проглотила вино.

Я чувствовала, что он смотрел на меня некоторое время до того, как встретила его взгляд. Он зарычал.

— Что ты мне не говоришь?

— Ничего. — Я поднялась на ноги, уходя в кухню, где я поставила свой пустой бокал на столешницу. Еда бабули ждала. В животе заурчало. Я вернулась в гостиную. Оуэн все еще сидел там же, где я его оставила.

— Давай поедим, — предложила я. — Я хочу вернуться назад в дом к бабуле. — Я хотела уложить Кэсси в постель.

— Я думал о том, что ты сказала вчера. — Оуэн встал, повернувшись спиной к камину и лицом ко мне. — Как ты сделала что-то гнусное. И прошлой ночью. Ты сказала, что не думаешь, что я в безопасности рядом с тобой. — Его взгляд встретился с моим через комнату. — Теперь сейчас, после того, как я признался в том, о чем никому не рассказывал, что я чувствую ответственность за смерть маленького мальчика, ты говоришь мне, что понимаешь, что я чувствую. — Его рука разрезала воздух перед ним. — Ты понимаешь, что я чувствую, только если и сама была в подобной ситуации.

Я трясла головой, пока он говорил.

— Я не хочу говорить об этом. — Я подняла обе руки, ладонями вперед.

— Почему, Молли? Пожалуйста, я просто пытаюсь понять, что произошло между нами. — Он подошел ко мне.

— Пожалуйста. Остановись.

Он поднял дрожащую руку, словно хотел погладить меня по щеке. Я отвернулась.

— Молли. — Он опустил руку.

Мое имя прозвучало так, как будто было вырвано из его горла. Оно ударило меня прямо в грудь. Подобно дамбе, разрушенной во время сильного дождя, слезы беспрепятственно стекали по моим щекам.

— Молли, дорогая, почему мне небезопасно находиться рядом с тобой? Что ты сделала такое, что считаешь таким мерзким?

Я тряхнула головой. Он сделал шаг ко мне, и я отступила назад.

— Молли. — Еще один шаг.

Я трясла головой, отступая. Мои лопатки уперлись в стену.

Наши взгляды встретились, застыв в битве сил воли. Боль и неприятие кружились в глубине его глаз, смешиваясь с сильным желанием помочь мне побороть собственную боль. Боль, которую я хранила закрытой и погребенной двенадцать лет, выкинув ключ.

Старый добрый Оуэн, с его огромными объемами сострадания и доверия ко мне, только что нашел ключ. Он поделился самым глубоким и темным секретом со мной. И это стало моей погибелью. Он отпер дверь, и то, чего я болше всего стыдилась, и чувствовала себя виноватой — хотело выйти.

Я часто заморгала, быстро смещая взгляд, прежде чем резко втянула воздух, подняв плечи.

— Я убила своего отца.