Руки метнулись к Марконе со сверхъестественной быстротой, однако барон Чикаго не собирался ждать, чтобы увидеть их приближение, и уже перекатился через плечо, прежде чем она успела схватить его.

Титан села. Вокруг ее естественного глаза виднелось кольцо порохового ожога, небольшое покраснение, а в остальном на ней не было ни следа. Она выбила ноги Марконе из-под него, когда он начал подниматься, заставив его растянуться на земле.

Этниу подняла копье.

— Нет! — крикнул я. Я вызвал последние два взрыва кинетической энергии из своего посоха, опустошив его, но было слишком тесно, и бронированные солдаты впитали в себя взрывы, прежде чем они смогли достичь Этниу.

Копье опустилось.

Хендрикс принял его на себя.

Этот здоровяк, давний телохранитель гангстера, ринулся наперерез копью.

Удар пришелся точно в цель, сильный и чистый. Копье пронзило Хендрикса по диагонали, вошло выше ключицы и вышло в районе почек. Сопротивление его тела нарушило траекторию наконечника. Он воткнулся в землю рядом с головой Марконе.

Хендрикс грозно посмотрел вверх на Титана. И сплюнул.

Затем он умер.

Его глаза были открыты и продолжали сверлить противника.

Гард закричала в простой, древней, человеческой муке.

А Марконе скользнул за спину своего мертвого товарища, выхватил автоматический дробовик из ремня на груди Хендрикса, направил ствол прямо в лицо Титану и разрядил обойму.

Этниу отшатнулась, защищая лицо руками и крича от ярости. Она показывала все больше слабостей — она не обращала внимания на огонь, который велся по ней ранее, но выстрелы Марконе причиняли ей боль. Она размахнулась копьем в сторону и обратно, ударив Марконе обмякшим телом Хендрикса с отвратительной неизбежностью столкновения. Затем она взмахнула освободившимся копьем, послав столб молний бушевать на том месте, где была Архив. Рамирез схватил девочку и отдернул в сторону, но Этниу успела встать на ноги.

Огненная игла, такая яркая, что резанула по глазам, вонзилась в талию Этниу, там, где ей приходилось поворачиваться и сгибаться, и где броня просто не могла быть совсем уж толстой. Это неудобство вызвало у нее раздраженное шипение, и она взмахнула копьем, ударив в моего деда еще одной молнией. Старик вовремя поднял щит, но Кристос был на половину удара сердца медленнее. Буйством взрыва его отбросило в сторону, он горел, тело обмякло и превратилось в тряпичную куклу.

Затем, когда мой дед пришел в себя, Этниу прыгнула вперед, сверхчеловечески проворная даже будучи на одной ноге, и ударила его тупым концом копья.

Мой дед имел многолетний опыт драк на посохах. И он был в чертовски хорошей форме для человека, который встречал дни рождения в четырех разных веках. Но в нем было пять-шесть футов роста и он был смертным. Она была девятифутовой протобогиней. Ему удалось отклонить два удара, которые он вообще не должен был пережить, не то, что полностью защититься, а затем она пнула его своей раненой ногой.

Она не сломала ему ребра. Ее практически неодолимая голень низким круговым ударом угодила ему в бедра, в бок таза.

Это напоминало ребенка, ломающего палку.

Мой дед тяжело повалился наземь. И не двигался.

Губы Титана скривились в отвращении. Она наклонилась, оторвала голову трупа с той же легкостью, с какой я срывал виноградину с грозди, и швырнула ее в Архив. Ее прицел был идеален. Девочка как раз выбиралась из грязи, когда летящая голова ударила ее в верхнюю часть грудной клетки и отбросила назад.

Адские колокола.

В темноте послышался звук прыжка, и Река в Плечах взвился в воздух, в направлении Этниу. Она поразила его молнией, но очкастый снежный человек, очевидно, смотрел какие-то видео по благоустройству дома или что-то в этом роде. Он все еще был в воздухе, когда ударила молния, и точно рассчитал время. Току негде было замкнуться и заземлиться, и Сасквотч прошел сквозь молнию с последствиями, немногим хуже нескольких опаленных волос.

Горящий снежный человек врезался в Этниу, как разогнавшийся грузовик — в преграду для разогнавшегося грузовика.

Титан просто уперлась пяткой в землю и приняла атаку Реки в Плечах. Она полностью его остановила. Затем она схватила его за здоровую руку и вывихнула ее.

Река в Плечах закричал.

Ударила молния, яростно закричал ястреб, а затем с ночного неба на голову Этниу свалился проклятый медведь гризли.

Неважно насколько титанической она была. Никто бы не ожидал орбитального десанта гризли.

Медвежьи клыки и когти вонзились в Титана, оставляя тлеющие, светящиеся следы на ее броне, но она просто колотила зверя рукояткой копья, пока тот не упал оглушенным. Она размахнулась копьем, как дубиной, крича в безумной ярости, и сломала медведю спину, как будто она была сделана из бальзового дерева.

Медведь закричал от боли и страха — и вдруг там, где только что лежал медведь, появился Слушающий Ветер, распростертый и терзаемый нескрываемой агонией.

В мгновение ока, она убила или искалечила практически каждого второго серьезного нападающего на поле.

Адские колокола.

Битва богов. Сверхмощный магический бой. Физическая схватка.

Мы играли с Титаном в камень, ножницы, бумагу, и каждый из нас мог сделать только одно. Она же всегда могла использовать ножницы против нашей бумаги, бумагу против камня, камень против ножниц. А если ей станет скучно, она всегда сможет достать Самые Лучшие Ножницы, Камень или Бумагу. Господи, судя по тому, что я видел и слышал о ней, она даже не была опытным воином. Она была нубом. Она была просто силой, на порядок превосходящей все, что ей противостояло. И она побеждала нас.

Но теперь она тяжело дышала. Ей пришлось заплатить цену за свою победу.

Как тебе это, Титан?

По кусочку за раз.

Саня и Баттерс и словом друг с другом не обмолвились. Они просто одновременно бросились вперед на Титана, когда мы наконец прорвались через войска, чтобы использовать свои возможности против нее. Баттерс зашел справа. Саня зашел слева. Свет Мечей мог бы осветить целый стадион.

Но есть и у Мечей своя загвоздка. То, о чем мне никто не рассказывал, то, что мне пришлось узнать за годы наблюдений.

Мечи могли творить чудеса, когда дело доходило до противостояния темным силам. Но не их делом было решать исход боя. Мечи и Рыцари не были наделены силой сокрушать своих врагов оптом. Они существовали, чтобы уравнять шансы — предоставить выбор тем, для кого в противном случае он был бы невозможен. Мечи давали Рыцарям абсолютную власть противостоять воле тьмы.

Но Мечи не могли даровать им победу.

Мечи так не работают. Мечи никогда так не работали.

Победу одерживают разумом, сердцем и волей. Побеждают люди.

Что есть меч в сравнении с рукой, что им владеет?

Вокруг нас битва повисла на волоске. Чаша весов могла склониться в ту или иную сторону, и малейшее прикосновение перышка могло изменить ее равновесие.

Я поднял руку. Несколько недель назад я модернизировал навершие своего посоха. Оно было подогнано очень тщательно, так плотно, что в закрытом состоянии шва не было видно. Для того, чтобы выполнить мой заказ, свартальвы использовали лазеры. Я отвинтил четырехдюймовую секцию от верхней части посоха, где были установлены простой болт и гнездо.

После чего я вытащил кинжал из-за пояса.

Мое сердце барабаном гремело в ушах.

Рукоятка кинжала была вставлена в гнездо того же размера, что и наконечник посоха. Я вставил его до конца и повернул, а хорошо смазанный болт зафиксировал конструкцию, запираясь простым крючком на одной стороне рукояти кинжала, чтобы не дать ему отвинтиться.

Затем я собрал силу. Руны на рукояти оружия вспыхнули зеленовато-золотым светом, который интенсивно пульсировал в такт с громом моего сердца.

Нож на верхушке не вспыхнул пламенем или что-то подобное. Просто стал... холоднее. Края стали жестче, острее, более реальными — настолько реальными, что все, на что посмотришь на заднем плане за копьем, казалось... размытым. Символическим. Преходящим.

Это оружие несло в себе реальность, вплетенную в него, темную, твердую и неизменную. Я чувствовал, как моя воля и навершие оружия вибрируют в гармонии с моим сердцебиением.

Я ударил концом Копья Судьбы о землю, и вокруг меня кольцом вспыхнуло зеленое и золотое пламя.

Удар сотряс мою руку, и я почувствовал, как он уходит в землю через подошвы моих кроссовок. Я мог ощущать, как шевелится, формируется, почти пробуждается сущность Копья. Оно черпало часть своей энергии из меня. Мой пульс начал учащаться.

— Эй! Реджина Джордж! — позвал я, и мой голос эхом разнесся по полю, как из громкоговорителя.

«Тум-тум», раздавалась сила Копья. «Тум-тум. Тумтум».

Голова Этниу резко повернулась ко мне, ее глаза сфокусировались на копье, широко раскрытые и встревоженные — в то время, как Баттерс и Саня набросились на нее по бокам.

— Да, — буркнул я, устало двинувшись вперед. — Хватит прелюдий. Время для главного блюда.