Но он не разбился. Перед самой землёй какая-то неведомая сила затормозила падение кресла, и оно мягко опустилось на траву в нескольких ярдах от скоростного шоссе.

Когда Джон пришёл в себя, он увидел, что по-прежнему сидит в самолётном кресле, пристёгнутый ремнём безопасности. Необычная для него ночь ещё продолжалась.

«Ничего не понимаю, – подумал Джон. – Я же был в самолёте. Только вот зачем и куда я летел? А, вспоминаю, мне же нужно было в Нью-Йорк. Только вот почему я выпал из самолёта?»

Подросток огляделся по сторонам. Он находился недалеко от дороги.

Джон отстегнул ремень и выбрался на асфальт. Он посмотрел в одну, потом в другую сторону.

Какая-то неведомая сила подсказала ему, что нужно идти направо. Джон быстрым шагом пошёл по шоссе.

Ни встречных, ни попутных машин долго не было. Наконец дорога впереди осветилась. Джон обернулся. Навстречу ему приближался какой-то автомобиль. Джон стал у обочины и поднял руку, выкинув вверх большой палец.

Приближающийся свет фар раздвоился, Джон увидел, что к нему приближается огромный жёлтый автобус, наподобие того, что развозит школьников по домам. «Интересно, – подумал подросток, – кого может ночью развозить школьный автобус, и почему он такой большой?» Не снижая скорости, машина продолжала двигаться навстречу. Свет фар уже начал слепить мальчугана. Джон другой рукой прикрыл глаза, и тут свет немного ослаб.

Подросток отвёл в сторону руку и увидел, что автобус продолжает все так же, не снижая скорости, нестись прямо на него. Вдруг в салоне автобуса зажёгся свет, и Джон успел заметить, что за рулём сидит человек в мятой чёрной шляпе и грязном красно-зелёном полосатом свитере. Внутри у мальчугана всё похолодело. «Это же Чёрная Рука» – подумал он.

Джон от страха закричал и хотел было отскочить в кювет. Он уже успел прыгнуть, но в этот момент быстро несущийся автобус настиг его, и тело Джона Флинна распласталось на лобовом стекле машины. Бешеная скорость летящего по шоссе автобуса не давала подростку сползти вниз под колёса. Давление встречного воздуха надёжно прижало мальчика к лобовому стеклу.

Джон оказался лицом к лицу с водителем автобуса – Чёрной Рукой, их разделяло только стекло. Чёрная Рука смотрел на подростка жёлтыми немигающими глазами и зловеще смеялся. Его лицо показалось в этот момент ещё более ужасным, чем представлялось до этого. Он поднялся из водительского кресла. Автобус сам собой продолжал лететь по шоссе. Чёрная Рука провёл лезвиями своей перчатки по лобовому стеклу, как раз в том месте, где с наружной стороны было прижато лицо подростка. Джон опять услышал зловещий скрежет.

– Тебе, Джон Флинн, следует найти четырёх черепашек-мутантов, – хрипло произнёс сквозь скрежет Чёрная Рука.

Он опять захохотал.

– Ты поможешь мне это сделать, – продолжал Чёрная Рука. – Повторяй за мной: «Мне нужно найти черепашек-ниндзя!»

– Мне нужно найти черепашек-ниндзя, – произнёс за ним Джон.

Тут автобус резко затормозил. По инерции Джон продолжил лететь в прежнем направлении. Через секунду он врезался в стоящую при дороге вывеску, на которой было написано: «Добро пожаловать в Нью-Йорк!», пробил её и удачно приземлился в придорожной траве…

Джон поднял голову. Над шоссе уже поднималось солнце. Он посмотрел на дорогу. Около вывески, которую Джон сломал, стоял автобус. В пробитой дыре показалась отвратительная физиономия Чёрной Руки.

– Тебе надо найти четырёх черепашек-мутантов, – напомнил он и исчез.

Джон опустил голову в траву и потерял сознание.

Джон медленно пришёл в себя. Он помотал головой, силясь вспомнить происшедшее. Над ним стоял мужчина в белом халате, толпились какие-то люди с блокнотами, камерами и фотоаппаратами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил врач.

– Ничего, – выдавил из себя Джон.

Чувствовал он себя действительно нормально, только какой-то подсознательный страх ещё холодил его душу. И самое главное, он ничего не помнил: что произошло ночью и что он делает тут в траве, на обочине скоростного шоссе. Джон огляделся. Поблизости стояло несколько машин, в том числе машина скорой помощи и полицейская. Но не это смутило его. Возле вывески стоял жёлтый автобус. Он ему смутно напоминал о чём-то неприятном. Сколько Джон не напрягал память, он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, что же, собственно, связано с этим автобусом.

– Идти можешь? – ещё раз спросил доктор.

– Да.

– Тогда пошли, – сказал мужчина и обернувшись, позвал: – Джек! Джек-Ворчун!

Появился полицейский.

– Меня зовут Джек Крапкен, – недовольно произнёс он. – Не могли бы вы запомнить моё имя?

Врач улыбнулся и ответил:

– Ну вот, Джек, ты и заворчал… Настоящий Ворчун!

Полицейский хмуро покосился на доктора, но ничего больше не сказал. Он медленно подошёл к Джону. Посмотрел на него, молча и неодобрительно покачал головой и наконец произнёс:

– Опять с сопляками возиться…

Джон стал медленно подниматься с земли.

– Где я? – спросил он.

– На северо-западном шоссе, – недовольно ответил полицейский.

Наконец подросток поднялся и в сопровождении доктора и полицейского пошёл к машине скорой помощи.

– Как тебя зовут? – спросил доктор.

– Кажется, Джон.

– Ты летел в самолёте?

– Наверное…

Медик покачал головой.

– А к кому ты направлялся?

– Я не помню!

– А что ты помнишь? – вмешался в разговор полицейский.

– Помню, что мне нужно найти четырёх черепашек-мутантов.

Доктор и полицейский открыли рты от удивления.

В этот момент недалеко от них стояла Эйприл. Она услышала упоминание о её знакомых черепашках. Также немного удивившись, она попыталась подойти к Джону и спросить у него, откуда он знает про черепашек, но её не подпустил к мальчику второй полицейский.

– Погодите, доктор, – сказал Ворчун. – Я вижу, нам надо его кое о чём порасспросить в участке, собрать данные, а потом мы его доставим, куда следует.

– Хорошо, – ответил тот. – Только созвонитесь на всякий случай с психиатрами. У него, как видно, провалы в памяти.

Джона препроводили в полицейскую машину. Когда за ним закрыли дверь, к машине подбежали несколько журналистов, среди которых была и Эйприл О’Нил. Они стали наперебой задавать вопросы, сержант терпеливо их выслушивал и уверенно произнёс:

– Дамы и господа, мне нечего вам сказать, мы должны пока обстоятельно расспросить мальчика. Прошу прощения и до свидания!

С этими словами Ворчун открыл переднюю дверцу и сел в машину. Следом за ним сел и его помощник. Он повернул ключ и сразу нажал на газ. Машина, скрипнув колёсами, проехала мимо собравшейся публики. Через минуту репортёров не стало видно.

– Как, говоришь, тебя зовут? – спросил сержант у подростка, глянув на него в зеркальце заднего вида.

– Джон, – неуверенно произнёс мальчик.

– Ты откуда сам?

– Не помню.

– Ты что, сбежал от родителей? – опять спросил Джек-Ворчун.

– Нет, наверное, я их не знаю.

– Хм, он ещё сомневается, – кинул полицейский своему напарнику. – Видали мы таких.

Полицейскому Джеку-Ворчуну было сорок четыре года. Уже двадцать четыре года он служил в полиции. С интеллектом у этого полицейского было слабовато. Дослужился он до звания сержанта только благодаря своей педантичности и умению никогда не перечить начальству. Он был невысок ростом – коротковат в ногах – но широкоплечий и с крепкой, короткой шеей. Можно с уверенностью сказать по всему было видно, что он уже многое повидал на службе.

Прозвищем Джек был обязан основной своей черте – он вечно ворчал по любому поводу и постоянно был чем-то недоволен. Но особенно ему не нравились подростки, которые только и норовили что-нибудь вытворить. А к ответу их не очень привлечёшь, несовершеннолетние всё-таки.

Но когда Ворчун был один на один с каким-нибудь напроказничавшим подростком, он просто издевался над ними. То, надев боксёрские перчатки, сделает из ребёнка отбивную котлету, то станет испытывать на нём действие новой электрической дубинки. Ему нравилось, когда мальчик или девочка плакали, просили его, становились на колени.