Его губы приоткрылись, бедра замерли, и он произнес мое имя на резком выдохе, сильно пульсируя внутри.
Мои внутренние мышцы сокращались вокруг напряженного члена, и мы вместе содрогнулись, достигнув кульминации.
Генри навалился на меня, и я каким-то образом нашла в себе силы обнять его.
Когда наше дыхание выровнялось, и он скатился с меня, я осталась лежать ошеломленной. Генри обнял меня, я прижалась к нему и, прежде чем смогла полностью осознать тревожное удивление по поводу того, что произошло между нами, усталость от удовлетворения унесла нас в сон.
Думаю, что от чувственных снов меня пробудила непривычная тяжесть. Тепло окутывало меня со всех сторон, а на левом бедре и талии ощущалось давление. Лицо было прижато к чему-то теплому, гладкому и твердому.
Я медленно приходила в себя, и вместе с этим ощутила аромат парфюма и тихий звук чьего-то дыхания.
Когда я поняла, что лежу на боку, а Генри свернулся вокруг меня, нахлынули запечатленные в памяти воспоминания и эмоции прошлой ночи. Его нога была перекинута через мою, рука лежала на моей талии, а моя голова покоилась на его груди. Невероятно, но его утренняя эрекция прижалась к моему животу. Как, черт возьми, он все еще мог быть возбужден?
Но потом, когда я вспомнила, что мне снилось, у меня между ног возникло покалывание. Даже после ожесточенного секса и потрясающего занятия любовью, я все еще была окутана дымкой возбуждения и мечтала о Генри и сексе.
Какое-то мгновение я лежала, наслаждаясь ощущением его объятий. Чувствуя себя как никогда в жизни прекрасно.
В его объятиях я ощущала себя в безопасности.
Меня оберегали, холили и лелеяли.
Это в миллион раз опасней моего влечения к нему.
Его нога резко сдвинулась, а рука сжалась вокруг моей талии, пытаясь, казалось, притянуть ближе.
— Мы близки настолько насколько это возможно, — пробормотала я, уткнувшись в его обнаженную грудь.
Под моими губами раздался рокот.
— Неправда, — последовал его хриплый ответ. — Мой член не внутри тебя.
— Очаровательно.
Я почувствовала, как он затрясся от смеха, и невольно улыбнулась в ответ.
Он запустил руку мне в волосы и нежно потянул за них. Я позволила ему запрокинуть мою голову и посмотрела ему в глаза. В выражении его лица читалась любовь и страсть.
— Доброе утро.
— Доброе. — Внезапно почувствовав себя до глупого застенчивой, я выпалила первое, что пришло в голову. — Ты не храпишь.
Он одарил меня сонной ухмылкой, слишком сексуальной, чтобы успокоить.
— Ну, ты бы узнала первой.
— Что это значит?
Генри пожал плечами.
— Ты первая женщина не родственник, которая знает, храплю я или нет.
До меня дошел смысл и вместе с тем нахлынула смесь торжества и беспокойства.
— Ты хочешь сказать, что прежде не спал с женщиной? Как такое возможно? Ты состоял в моногамных отношения какое-то время.
— Да. — Он сделал мне одолжение, не спрашивая, откуда я это знаю. — Но я никогда не спал в их постелях, а они в моей. — Он заправил мне прядь волос за ухо и погладил щеку костяшками пальцев. Я затаила дыхание, наблюдая за тем, как он, казалось, запоминает каждую черточку моего лица. — Обычно ночевка посылает неверный сигнал.
Что?
О Боже мой.
— Но... ты с радостью посылаешь это сообщение... мне?
Его ответом был долгий, сладкий, одурманивающий поцелуй, от которого я впилась пальцами в его бицепсы. Когда мы прервались, чтобы вдохнуть, я почувствовала себя немного потерянной.
— Не могу представить, что смогу испытать такое с кем-то еще.
Что? Говорил ли он то, что, как я думаю, он говорил? Или для него это очередной этап, нечто новенькое?
— Что это значит? Конкретно.
— Это значит, что просыпаться с тобой в моих объятьях приятно. — Он легко поцеловал меня. — И я хочу повторить это.
— Генри...
— Люблю, когда ты произносишь мое имя. — Поцелуй стал жестче, отчаяннее и поэтому я удивилась, когда он резко прервал его с жалким стоном. — И я ничего не могу с этим поделать, потому что мне нужно идти.
Меня охватило удивление.
— Идти?
Он чмокнул меня в нос и нежно погладил грудь большим пальцем, затем разочарованно простонал и спрыгнул с кровати. Я завернулась в простыни, ошеломленно наблюдая, как он ходит по комнате, хватая одежду. Когда он надел смокинг, на меня обрушилась реальность.
Находясь близко ко мне, он имел дурную привычку сбивать меня с толку, даже очаровывать. Сейчас, когда между нами была некоторая дистанция, я вспомнила, чего я хочу, а чего нет. И быть той девушкой, которой парень заморочил голову, говоря, что желает ее, но тут же покидает постель, чтобы уйти, мне не хотелось.
— Послушай, — вздохнула я, — Ты не обязан делать этого.
Генри нахмурился.
— Что делать?
— Претворяться. Я большая девочка. И у нас была договоренность. Это разовое мероприятие.
— Ты серьезно? — недоверчиво спросил он, присаживаясь, чтобы завязать шнурки на туфлях.
— Что, прости?
— Если бы я хотел уйти, то сделал бы это прошлой ночью, как только мы занялись сексом. Ты не слушала ничего из того, что я только что сказал? — Он указал на кровать.
Генри не казался сердитым. Скорее я забавляла его.
— Генри...
Я не знала, как выразить то, что чувствовала и хотела ли вообще, чтобы он это знал, но он вытащил телефон и набрал чей-то номер, до того, как я смогла принять решение.
— Генри Лексингтон. Лимузин, пожалуйста. — Он дал человеку на другом конце провода мой адрес. — Сначала в мою квартиру. Мне нужно чтобы водитель подождал. У меня самолет в одиннадцать часов... Логан. — Он положил трубку. — У меня самолет.
— Я слышала. — Теперь, когда я знала, что у него есть уважительная причина уехать, мое беспокойство немного улеглось. — Командировка?
— На Кайманы.
— Миленько.
Генри, похоже, так не считал. Он сел на кровать рядом со мной и игриво потянул за простыню, в которую я завернулась.
— Прекрати. — Я шлепнула его по руке.
Он игриво надул губы.
— Пожалуйста. Мне нужен визуальный образ, чтобы пережить следующие несколько дней. С Каймановых островов я лечу в Панаму, из Панамы — в Сиэтл. Я не вернусь до следующего понедельника.
Известие, что его не будет больше недели, взволновало меня. Это просто смешно! Я не хотела быть одной из этих женщин.
— У тебя достаточно воспоминаний с прошлой ночи, — напомнила я ему, — которые помогут продержаться тебе вечность. — Затем снова шлепнула его по руке. — Генри, это была одноразовая сделка.
Он увернулся от моего удара, схватил ворох простыней и использовал его, чтобы притянуть меня к себе. Затем обнял меня, поймав в ловушку.
— Я думал, мы закончили обсуждать это несколько часов назад... когда кончили.
Я не собиралась смеяться.
Он заметил, как у меня дрогнули губы, и усмехнулся.
— Надия, ты мне нравишься. А я тебе. Давай не будем все усложнять. Посмотрим, куда это приведет.
В этом-то вся проблема. Он мне нравился. И мне нравилось, что я ему нравлюсь.
Я хотела посмотреть, к чему это приведет, несмотря на мои сомнения.
Думаю, я желала этого больше всего на свете. Это означало, что мне нужно надеяться, что он никогда не узнает правду. С преувеличенным раздражением я отстранилась и опустила простыни. Его взгляд тут же переместился ниже и вспыхнул от возбуждения при виде обнаженной груди.
— Достаточно для того, чтобы ты продержался? — съязвила я.
С долгим, протяжным стоном он опустил лицо между ними и недовольно пробормотал:
— Этого должно хватить.