Она молча попятилась от двери, от страха у нее перехватило горло.

«Он тебя не видел. Он тебя не видит».

И все же ей хотелось убежать в свою спальню и спрятаться под кровать, как маленькому ребенку. Вместо этого она вернулась на кухню, схватила телефон вместе с большим кухонным ножом и вошла в ванную. И заперла за собой дверь.

Дрожа, она набрала номер. Номер, который дал ей Маркус, на случай, если ей понадобится с ним связаться. Никто не брал трубку, но она никогда раньше не оставляла сообщения на автоответчик.

— Привет, — прошептала она в ванной, — это Кора. — Хотя она говорила как можно тише, ее голос эхом отразился от стен ванной. Стоял ли этот человек все еще там? Может он ее услышать?

— За моей дверью стоит мужчина, — продолжила она в трубку, ее рука и голос дрожали, но она старалась передать каждую деталь так тщательно, как только могла, говоря медленно, словно маленький ребенок. Она повесила трубку и стала ждать.

Через десять минут послышался еще один стук в дверь. С телефоном в руке Кора не двигалась. Снова раздался стук. Зазвонил телефон, нарушив тишину и почти заставив ее вскрикнуть. Она ответила сдавленным голосом: — Алло?

У дверей стоял Шаро. Ей потребовалось три попытки, чтобы открыть дверь дрожащими руками, и когда она это сделала, он тут же вошел. Проводив ее к дивану, он включил свет. Налил ей выпить и заверил, что Маркус уже едет. Затем он вернулся в фойе, и она услышала его низкий голос, говорящий, как она думала, с кем-то из команды безопасности Маркуса.

Шаро вернулся через несколько минут, и по выражению его лица было видно, что он чем-то недоволен.

— Вы в порядке? — спросил он. За последний месяц она немного его узнала, ну, насколько можно узнать грубого, молчаливого охранника. Но когда он посмотрел на нее сверху вниз, в его глазах мелькнула неподдельная тревога.

— Да, — сказала она, разглаживая все еще дрожащими руками свое платье. — Думаю, что да.

— Двое моих людей находились за пределами квартиры. Они думают, что, возможно, заметили его и видели, как тот запрыгнул в автобус. Они идут по следу. — И снова на его лице появилось выражение молчаливого самодовольства, которое говорило о том, что Шаро уверен, что скоро доберется до этого человека. — Больше вы его никогда не увидите.

Кора нахмурилась. То, как это сказал Шаро, прозвучало... окончательно. Словно если они найдут парня, то копов вызывать не станут.

— Он ничего не сделал, — сказала она. — Просто напугал меня, вот и все. — Что, черт возьми, она делает? Защищает своего похитителя? Она потерла виски. — Как... как он нашел меня?

Но лицо Шаро оставалось бесстрастным, и он внезапно потерял всякое желание говорить. Через несколько минут появился Маркус, и она оказалась в его сильных объятиях, которые давали утешение, поддержку и умиротворение. Все это время Шаро наблюдал за ними, и Кора чувствовала молчаливые, понимающие взгляды между мужчиной и его боссом.

— Почему бы нам не остаться дома сегодня вечером, детка. Иди переоденься. Шаро привезёт нам еду из ресторана.

Она неохотно вышла из комнаты, чувствуя на себе взгляды двух мужчин. Когда вернулась, они стояли близко друг к другу, лица у обоих оставались суровыми и напряженными, хотя она не слышала громких голосов. Как бы тихо она ни возвращалась, только разобрала, как Маркус пробормотал: — Не позволяй этому случиться снова, — а затем повернулся к ней, словно хладнокровный, но учтивый хозяин.

Кора стояла на пороге комнаты. Она сменила красивое платье на мягкие джинсы и кашемировый свитер сливового цвета. Это была другая сторона мужчины... мужчины, к которому она не равнодушна. Она легко позволяла себе увлечься тем Маркусом, каким он был, когда они оставались наедине. Страстным. Нежным. Милым. Но у него имелась и другая сторона. Темная.

— Скажи Шаро название ресторана, чтобы он мог заказать еду. — Перед тем как лысый мужчина вышел из комнаты, Маркус добавил: — Я не хочу, чтобы какой-нибудь посыльный знал, где она живет. — Тихая ярость на его лице заставила ее остановиться на полпути к дивану. Маркус протянул руку, чтобы она подошла к нему, но она не двинулась с места.

— Маркус, — спросила она, когда Шаро ушел. — Кто этот парень? — Откроется ли он ей?

— Я сказал тебе, детка. Он какой-то придурок с улицы, увидевший богиню, к которой он никогда не сможет прикоснуться и не сможет поумнеть. — Вздохнув, он сел на диван с каменным лицом, глядя в никуда.

Но в конце концов он расслабился. — Иди сюда, — сказал он и снова протянул руку. Она медленно двинулась вперед и взяла его за руку, позволив ему опустить ее на диван. Он обнял ее, как тогда, когда они впервые встретились, она прижалась головой к его пиджаку.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, — прошептал он, приблизившись губами к ее лицу. — Не думай, что ты в опасности. Никто, я имею в виду, никто, — она почувствовала, как он напрягся, разозлился, — не тронет мою девочку.

Ей хотелось успокоить его. Она хотела вернуть своего Маркуса. — Я в порядке, — пробормотала она. — Ничего не случилось.

Какое-то время они сидели молча, и по мере того, как проходило время, напряжение покидало его тело. Кора почувствовала, как его дыхание успокаивается. Она сидела очень тихо, как мотылек, пойманный в ловушку лампой, чувствуя опасность и не в силах вырваться. Но она не хотела вырываться.

«Впусти меня», — беззвучно взмолилась она. Она могла бы справиться с его тьмой, если бы он позволил ей стать его светом.

— И никогда не случится. Я позабочусь о твоей безопасности, — сказал он. — Я не выпущу тебя из виду.

Она вспомнила блеск черного автомобиля, который иногда замечала, и нахмурилась. — Итак, ты уже делаешь это.

— Что? — Его голос слился с дверным звонком, и она отстранилась.

— Все в порядке, — сказал Маркус, поддерживая ее, — это всего лишь Шаро с едой. — Он неправильно истолковал ее беспокойство, и она позволила ему, все еще напряженная и держащаяся подальше от него, хотя все еще находилась очень близко к нему, что ее волосы ниспадали на его костюм.

— Кора, — повторил он, и она расслабилась.

— Я проголодалась, пойдем поужинаем, — сказала она, но отвернулась от него, когда он встал и направился к двери.

Он следил за ней, теперь она это знала. Шаро почти признался, когда сказал, что люди, наблюдавшие за ее квартирой, следили за ее похитителем, и слова Маркуса только что… Именно из-за этого она ушла от своей матери.

Она выдохнула и крепко зажмурилась. Во что она ввязалась? Неужели Маркус думает, что она не знает? Неужели он считает ее идиоткой? Может быть, именно этого он и хотел: глупую, безмозглую маленькую игрушку, с которой мог бы иногда развлекаться?

Придвинувшись к углу дивана и подобрав под себя ноги, она напряженно прислушалась. Голоса в фойе — Маркус и еще один, нет, еще двое мужчин. Шаро? Или те два других, которые следили за ее квартирой? Вопрос был в другом: почему он наблюдает за ней? Ради ее безопасности... или потому что он не доверял ей?

— Ты в порядке? — спросил Маркус, вернувшись с бумажным пакетом еды. Кора улыбнулась и кивнула, но это была фальшивая улыбка, которую она всегда использовала со своей матерью. Ей так не нравилось использовать ее с Маркусом. Но она не знала, что еще делать. Все казалось таким ясным всего час назад, а теперь…

Они расставили еду, и перед тем, как приступить к еде, Маркус снова спросил: — Ты уверена, что все в порядке?

— Да. — Ответ прозвучал неуверенно, но твердо. Она снова улыбнулась той же фальшивой улыбкой. Маркус ничего не заметил, и это немного ее расстроило.

— Я же сказал тебе, детка, — только и произнес он, — что позабочусь о тебе.

* * * — Сегодня я уйду пораньше, — крикнула Кора в заднюю комнату приюта, где начала работать волонтером. Она не смогла найти другую работу без документов и социального страхования, кроме участия в нескольких других модельных показах, приглашения на которые получила после шоу Армана. Волонтерство помогало ей чувствовать себя в здравом уме.

— Хорошо, — сказала Мейв, управлявшая приютом. — Начни с конца и займись уборкой. Ведро в шкафу, губки и мыло у раковины.

Два часа Кора в молчании чистила клетки. Это была тяжелая, грязная работа. Но почему-то после этого она почувствовала себя чище. Мытье полов напомнило ей о детстве на ферме, где жизнь казалась простой и полной честного, тяжелого труда. В десять лет ее обязанностью было мыть полы в доме и чистить конюшню.

Забавно, что она испытывает ностальгию по месту, из которого ей не терпелось вырваться.

Но здесь, в городе, все было так запутано.

Маркус продолжал ухаживать за ней, водя ее в лучшие рестораны. Иногда она думала, что он выставляет ее напоказ. Но это казалось нелепым, ведь он сам был известным. Всякий раз, когда они входили в какое-нибудь место, люди вставали и обращали на них внимание. Владелец ресторана выбегал, чтобы поприветствовать их, предоставляя им лучший столик и вовремя еды, спрашивая, все ли в порядке.

Куда бы они ни пошли, люди кланялись Маркусу, и, в свою очередь, Маркус заботился о ней. Он продолжал делать подарки, сколько бы она ни твердила ему, что в них нет необходимости. Он даже настоял, чтобы из дома она уезжала в приют на его машине. Она запротестовала, но Маркус сказал «богиня» своим глубоким, одновременно высокомерным и сексуальным голосом и добился своего. Он всегда добивался своего.

А что касается ее нехорошего предчувствия прошлой ночью…

Она нахмурилась и еще сильнее принялась тереть дно клетки. На что она на самом деле жалуется? Что мужчина считает ее такой драгоценной, что хочет убедиться, что она всегда в безопасности?

И если он следил за ней, потому что не доверял ей, что ж, он богатый человек, а она — никто. Возможно, он уже обжигался раньше. Она не знала, насколько он богат, но знала, что у него много заведений и он очень влиятельный человек. Он только что познакомился с ней. С его стороны было бы разумно узнать, действительно ли она та, за кого себя выдает. Кроме того, ей было нечего скрывать.