Глава 24

Кора выглядела восхитительно в красном бархатном платье, которое обтягивало ее изгибы во всех нужных местах. Маркус остановился в дверях и смотрел, как она надевает серьги. Она такая красивая, что смотреть на нее практически невыносимо больно. Кора разгладила юбку платья, разглядывая себя в зеркале и трогая серьги, дважды проверяя, хорошо ли те застегнуты.

По легкой морщинке на ее лбу Маркус понял, что она не видит того, что видит он. Сначала думал, что она притворяется, будто не замечает воздействия своей красоты. Но постепенно понял, что она и вправду этого не видит. Она считала себя некрасивой. Обычной. Ее мама действительно хорошо над ней поработала. Кора не знала, насколько особенная на самом деле.

Маркус сомневался, ждет ли он того дня, когда она наконец поймет это, или нет. Станет ли она такой же избалованной и испорченной, как все в этом городе?

Нет, ответ пришел к нему почти так же быстро, как и вопрос.

Кора совсем не походила на тех, кого он когда-либо знал. Она не боялась его и не хотела ничего от него, кроме как сбежать. Он не смог сдержать улыбки, искривившей его губы при этой мысли.

А сейчас?

Сейчас, когда он почувствовал, как она смягчилась и стала податливой под его прикосновениями, даже зная о нем все? Сможет ли он когда-нибудь ее отпустить?

И снова ответ пришел быстро.

Никогда.

Он откашлялся, и Кора, вздрогнув, посмотрела в его сторону.

— Водитель уже ждет нас.

Кора кивнула: — Конечно. Подай мне шаль.

Маркус накинул на ее плечи роскошную норковую шаль.

Он обнял Кору и уткнулся носом ей в шею. Ее волосы были уложены кверху, обнажая длинную шею.

Он глубоко вдохнул и поцеловал ее за ухом. — Сегодня ты выглядишь восхитительно, — прошептал он.

— С-спасибо, — пробормотала она.

Маркус улыбнулся ей в шею, еще мгновение удерживал ее и, наконец, отпустил.

— Пойдем, — сказал он, отстраняясь. — Мы же не хотим опоздать на премьеру.

Кора кивнула, но Маркус заметил, как у нее перехватило дыхание.

Он взял ее за руку, вывел из пентхауса и повел туда, где уже ждал водитель с «Бентли».

Никто из них не произнес ни слова, пока Маркус не усадил ее на заднее сиденье машины.

Кора удивленно посмотрела на него, когда Маркус заговорил. — Кора, я хочу, чтобы ты знала... — Обычно в машине он молчал. Здесь одно из немногих мест, где прекращались все разговоры и люди, жаждущие его времени и внимания.

Но сейчас его больше интересовала Кора. Он хотел, чтобы она поняла.

— Я не всегда был таким.

Кора нахмурилась и ничего не сказала, но он определенно завладел ее вниманием.

— В детстве отец всегда хотел для семьи самого лучшего. Он сделал бы все для моей матери и для детей. Но он был иммигрантом и не мог противостоять семье Титанов. Раньше они хозяйничали на улицах.

Теперь Кора слушала его с интересом.

— Так называемый «налог на защиту», который требовали Титаны, съедал почти все доходы отца. И у всех остальных тоже. Поэтому отец решил, что нужно что-то предпринять. Он приехал сюда за лучшей жизнью, чтобы не бедствовать и голодать, как раньше.

Кора не сводила с него взгляда.

— А Джино Убели — прирожденный лидер. Он создал свой отряд из ничего и в течение пяти лет бросал Титанам вызов за территорию. Это была настоящая война. К тому времени Титаны десятилетиями единолично владели Нью-Олимпом, но их превосходство сделало их небрежными во всем.

Именно отец Карла, Ивана и Александра создал империю Титанов, а те всего лишь ее унаследовали. Они никогда раньше не сражались за территорию и держались за неё довольно плохо.

Кора с трудом сглотнула, но не отвела взгляда, даже когда он произнес имя ее отца. Карла.

— Они думали, что справятся, став более жестокими в своих поборах. Они преследовали не только тех, кто им задолжал, но и их семьи. Это имело обратный эффект, на который они не рассчитывали. А мой отец пообещал людям, что все будут жить по Кодексу. Никто не пострадает, кроме виновных. Невинные останутся в стороне. — Маркус отвернулся к окну, думая о Кьяре. — Мой отец до самой смерти твердо придерживался Кодекса. — Маркус снова посмотрел на Кору. — Титаны, однако, жили не по такому Кодексу.

— Кьяра, — сказала Кора.

Маркус кивнул, но больше ничего не сказал о своей сестре. Не сегодня. А может, и никогда. — Во всяком случае, так все и началось. Я взял на себя обязанности отца и старался следовать его Кодексу. Возможно, ты никогда в это не поверишь, но я делаю все это, стараясь уберечь таких, как Кьяра. — Потому что никто не мог сравниться с Кьярой больше, чем женщина, которая сидела рядом с ним.

Кора накрыла своей маленькой ладошкой его руку.

Он убрал руку. Да что с ней такое? Как она могла смотреть на него с таким сочувствием? Ее семья и его были заклятыми врагами с самого рождения.

Она не должна смотреть на него с пониманием. Особенно после того, что он с ней сделал.

Он даже не знал, зачем говорит все это. Почему пытается притвориться не тем, кто он есть?

— Забудь обо всем.

— Нет. Нет, Маркус, нет. — Она снова схватила его за руку. — Посмотри на меня. Он посмотрел на нее хотя бы потому, что ни у кого не хватило бы смелости приказывать ему подобным образом.

— Маркус, мне очень жаль, что такое случилось с твоей сестрой. Очень жаль, что вообще все это произошло. Хотелось бы мне встретиться в другое время, где ты был бы просто мужчиной, а я — просто женщиной.

Он покачал головой, но не смог удержаться и провел большим пальцем по ее лицу и щеке. Он так много времени посвятил защите таких как она, что почти забыл, как выглядит... истинная невинность.

— Ты просто чудо, — пробормотал он.

Он продолжал водить большим пальцем по ее пухлой губе. Кора резко втянула воздух от его прикосновения.

Он улыбнулся. Она находилась под его влияние даже тогда, когда говорила, что ненавидит его.

Дьявол внутри него заставил его просунуть большой палец между этими сладкими губами. Вот как она на него влияла. Невозможно не увидеть ее невинность, не хотеть, чтобы все это принадлежало только ему.

Кора провела языком по подушечке его большого пальца, и сразу же его брюки стали неудобно тесными.

Маркус неохотно отстранился. Как бы ему ни хотелось задрать ее вечернее платье и посадить к себе на колени, он не верил, что не порвет его в клочья, учитывая то, что ему хотелось с ней сделать. И он желал, чтобы этот вечер принадлежал ей.

Кора любила театр. Ее глаза загорелись, когда она увидела эту дурацкую брошюру в ночь аукциона. Желание поставить ее интересы на первое место стало странным импульсом, которому он поддавался все больше и больше.

Он обрадовался, когда они подъехали к театру и водитель остановился. Иногда ход его мыслей о Коре приводил Маркуса в замешательство.

Несколько его Теней подошли к машине, когда он помогал Коре выйти. Маркус слегка кивнул каждому из них, он доверял им. Сегодня вечером они будут на страже, как в театре, так и за его пределами. Шаро все еще затаился.

Маркус взял Кору под руку, и они направились в театр. Самый большой и величественный театр на Роу с огромным навесом, освещенным мигающими лампочками. Маркус хотел, чтобы Кора вошла в здание, но она остановилась, глядя на все с широко раскрытыми глазами и приоткрытыми идеальными губами, сияя, как богиня.

Маркус на мгновение застыл, упиваясь ею. Слишком долго. Здесь, на улице, небезопасно. Маркус нахмурился и крепче сжал ее руку.

— Пошли, — грубо приказал он.

Кора недовольно фыркнула, но он не обратил на нее внимания. Она не знала даже азов, что нужно делать, чтобы уберечь себя от опасности в таком городе, как этот. Ясное дело. Раз угодила сразу в его ожидающие лапы, когда он явно был львом, а она — ягненком.

Ну, может, у нее и нет инстинкта самосохранения, но у него есть, и он будет держать ее в безопасности, несмотря ни на что. В безопасности от всех, кроме него.

Он повел ее вверх по величественной, застеленной красным ковром лестнице и дальше по уединенному коридору к балкону ложи. Билетеры посмотрели на них, как бы спрашивая о билетах, но как только они подошли достаточно близко и те узнали лицо Маркуса, просто опустили головы и снова убежали.

Кресла в лоджии не всегда были лучшими местами, чего нельзя сказать об этом театре. Маркус помог Коре устроиться в первом ряду, откуда открывался прекрасный вид на всю сцену и оркестр.

Несмотря на то, что ничего еще не происходило, Кора, завороженно рассматривала в крошечный бинокль всех людей, которые прибывали.

— Все такие красивые, — прошептала она, затаив дыхание.

Маркус улыбнулся ей. Собранные кверху волосы открывали длинную изящную шею. Он скользнул взглядом к ее кремовой груди и к маленькой ложбинке между ними, которую открывало элегантное платье. Он едва мог дождаться сегодняшнего вечера. Маркус представил себе, как почувствует нежный бархат кожи, когда обхватит ее за талию и медленно-медленно будет расстегивать молнию на спине, разворачивая свой приз.

— О, прости, — сказала Кора, протягивая ему маленький бронзовый бинокль. — Ты хочешь посмотреть?

— Все, на что я хочу посмотреть, я вижу просто прекрасно, — пробормотал он, еще раз медленно оглядывая ее тело сверху донизу.

Ее щеки так мило покраснели по сравнению с бледностью лица. Она такая молодая и свежая, как несорванный цветок.

— Что же мне с тобой делать?

Она слегка нахмурила брови, и Маркус мог бы поклясться, что заметил, как дрогнули ее губы. Черты ее лица выражали необузданные эмоции и уязвимость. Как будто одно его слово способно ее сломать.

Глупышка. Глупая, глупая девушка.

Но как он мог ругать ее за это, когда это было то, что он лю...

Он покачал головой... с каких это пор он стал дорожить ею больше всего?

Но он оказался настолько взволнован, что мысленно чуть не совершил ошибку, и отвернулся от нее. К счастью, огни вокруг театра начали тускнеть одновременно.

— Представление вот-вот начнется, — сказал он без причины, поднимая руку и проводя ею по волосам.