– Вот куда ты клонишь! – воскликнул мужчина, и в одно мгновение лук наместника оказался у него в руках. Вернее, лук будто сам прыгнул ему в руки.

– Дело не в том, могут тебя убить или нет. На этой земле не любят убивать. Эти слова, как крепкое вино, вскружили голову молодого Круза.

– Хорошо, я не пойду в вашу деревню. Я устал и хочу передохнуть. Мужчина протянул Генри его лук.

– Ну, раз отдохнуть – пойдем.

И он пошел впереди. Он был так спокоен, что Генри забыл пустить ему стрелу в спину. В пещере, куда они скоро пришли, было устроено маленькое жилище, в котором мог уместиться только один человек.

– Входи! – пригласил хозяин.

Едва Генри Круз вошел в жилище и сел на круглую циновку, как почувствовал смертельную усталость.

– Проголодался я. Поесть бы, – слабым голосом произнес он.

– Найдем что-нибудь.

Незнакомец принес кувшин с молоком, кашу и хлеб. Поджарил дичь, накормил и собаку. Насытившись, гость подобрел.

– Эй, человек! Как тебя зовут? – крикнул он. И хозяин назвал имя, которое никак не подходило ко всей японской среде, царившей во сне доктора Круза.

– Джон Смитли.

Страшно удивился доктор Круз и почувствовал, как его сон странным образом смешивается с реальностью. Но молодой наместник, казалось, не удивился совсем.

– Смитли, а ты здесь один живешь?

– Да.

– Для чего? – сыпал вопросы Генри Круз.

– Есть у меня заветная мечта.

– Какая же? – вольготно развалившись, допытывался гость.

– Вырезать бога.

– Бога? – переспросил Генри.

– Да, божество, которое охраняло бы покой, – радостно говорил Джон Смитли. – И дед мой вырезал. И отец тоже, а теперь мой черед настал. Если я когда-нибудь обзаведусь семьей, то мой сын продолжит мое дело.

Действительно, в доме были долото, молоток и множество других инструментов.

– А из чего ты вырезаешь божество? – спросил опять Генри Круз. – Из дерева? Из камня?

– Прямо на поверхности горы. Там очень красиво. Вокруг утеса пышно цветут цветы.

– Какие цветы?

– Разные. Если смотреть издалека, кажется, что они раскинулись пестрым ковром.

Из пещеры, даже в вечерней мгле, отчетливо виднелось очертание утеса, величаво взметнувшегося к небу. Но вырезанные на этом утесе божества видны не были. Солнце уже зашло, хотя его свет еще лежал на траве, густо устилавшей все вокруг – от утеса до порога жилища.

– Что это за трава, – спросил Генри.

– Трава забвения, – подкладывал хворост в огонь и отвечал хозяин.

– Трава забвения? – переспросил гость.

– Да, это так. Коли пришел сюда, должен забыть все на свете.

– Что ж, похоже, я забыл сегодняшний день, – сказал Генри Круз, развалясь у огня.

С этими словами он закрыл глаза и погрузился в сон. Спустя некоторое время Смитли растолкал его.

– Когда рассветет, из деревни мне принесут еду. Я не хочу, чтобы видели здесь чужого человека. Вставай. Луна ясная.

– Днем и то дорога еле видна. Как же я спущусь ночью? – пробормотал спросонья гость.

– Не беспокойся, я провожу тебя, – подавая руку, сказал хозяин.

Смитли пошел впереди. Он вел Генри Круза коротким путем. Они спускались, словно летели. Спуск оказался вполовину короче подъема, и когда они вышли к подножию горы, до рассвета было еще далеко. В темноте заржал конь. Он перегрыз привязь и теперь подбежал к Генри Крузу. – Второй раз на гору не приходи, – коротко бросил на ходу Джон Смитли.

– Нет, я хочу еще раз побывать там. Хотя бы для того, чтобы поклониться божеству. Будешь внизу – заходи во дворец. Доложишь о своем приходе моему управляющему. Кстати, он родом из ваших мест.

Как только наместник произнес это, Смитли, дрожа, втянул голову в плечи и издал ужасный вопль. Жажда убийства охватила Генри Круза, у него даже колени задрожали. Пес испуганно залаял.

– У, злобный пес! – выкрикнул Смитли, мигом повернулся и побежал прочь.

Хотя Смитли обругал собаку, фраза прозвучала так, словно он бранил и Генри Круза. Эти слова мужчина прямо-таки бросил наместнику в лицо, даже брызнул слюной. Спящий доктор Круз почувствовал, как страшная злоба закипает в нем.

«Он нанес мне прямое оскорбление, – нет, это было проклятие. Человек с другой кровью!» И Генри Круз ощутил в гостеприимно принявшем его хозяине врага. «Местность у скалистой горы входит в мои владения, но, вероятно, людей по эту сторону горы они там считают чуть не за собак. Смитли мне сказал об этом. Да, наконец-то я услышал слово правды». И вмиг тепло огня, согревшего Генри Круза на вершине, исчезло. Злобно глядя вслед исчезнувшему врагу, наместник стиснул в руке лук.

– Пусть не забываются – я наместник! – воинственно воскликнул он. – Тоже мне, не любят убивать людей. Зато я люблю. И с удовольствием покажу им, как я это делаю. Тот, из деревни, научил меня, как убивать. Когда-нибудь спущу с Джона кожу, а божество его обдеру.

Генри Круз вскочил на коня и направился в замок. Когда он добрался до горной реки, небо уже побелело. В придорожной траве мелькнуло белое пятно. Подъехав ближе, он разглядел женщину, довольно молодую. Собака залилась лаем и, бросившись вперед, накинулась на нее. Женщина метнулась, собака за ней, сломя голову. Уже клыки животного готовы схватить жертву, как наместник строго окликнул пса, и тот повиновался. Перед Генри Крузом, дрожа от утреннего холода, стояла прелестная девушка, которой, пожалуй, не минуло и семнадцати. От удивления и неожиданности он широко раскрыл глаза.

– Ты кто? – минуту спустя спросил наместник.

– Я из деревни у подножия горы, – нежным голосом произнесла девушка.

– Как же ты здесь оказалась? – не скрывая восхищения и подведя ближе коня, спросил Генри.

– Я заблудилась, целый день вчера искала дорогу и теперь совсем не знаю, куда идти. Заблудилась – вот и оказалась здесь.

– Давай я провожу тебя до дому, – предложил наместник.

– У меня все равно что нет дома, – потупив глаза, ответила незнакомка.

– А родители?

– Оба умерли. Нет ни одной родной души, ни братьев, ни сестер.

– Как же ты живешь? – уже спустившись с коня и подойдя к девушке совсем близко, спросил Генри Круз.

– Продавала то, что осталось от родителей, этого едва-едва хватало. А потом меня взял на службу один человек, но вчера отпустил.

Ее манера говорить отличалась благородной простотой. Поразмыслив немного, наместник сказал:

– Я владелец этих земель. Пойдем, проводишь меня до моей усадьбы.

И, вскочив на коня, он поехал; женщина послушно поплелась следом, но от усталости ноги не слушались ее, и она быстро отстала.

– Садись сюда! – позвал ее Генри.

И взяв незнакомку за руки, обнял ее и посадил в седло.

– Как тебя зовут?

– Мэри.

И опять удивился со сне доктор Круз, что у японской девушки такое имя, но наместника Генри Круза это нисколько не поразило. Вдали из речного тумана показались всадники.

– Господин наместник! Наконец-то! – закричали они, размахивая руками и желая показать, как рады они видеть своего хозяина. По приезде во дворец, Генри Круз, не долго думая, предложил Мэри жить с ним как с мужем, и в тот же вечер стылая спальня наместника превратилась в брачную опочивальню.

Следующий день выдался на редкость ясным и безветренным. Но Генри Круз даже словом не обмолвился об охоте. Никому не сказал он и о том, что произошло с ним в прошлую ночь. И никто не посмел допытываться.

Прошла неделя, но наместник словно забыл об охоте. Вопреки былой привычке, он с вечера затворялся в опочивальне. Если кто-то самовольно, даже по делам службы, приближался к нему, он впадал в ярость и нещадно бранился. Но что удивительно, наместник знал обо всем, что происходило в округе и в замке. Он знал обо всех тайнах, мошенничествах, промахах, и провинившиеся чиновники строго карались им. Мэри же жила замкнуто, избегала сторонних взоров и, похоже, старалась не показываться на людях лишний раз. И хотя многим не понравилось появление молодой женщины во дворце, скоро большинство домочадцев смирились с ее присутствием, а некоторые даже полюбили ее за скромность и простоту. Лишь хитрый управитель негодовал по поводу появления Мэри, и недобрый огонек сверкал в его глазах, когда он видел молодую женщину.