Глава 6

Селена

— Уже почти рассвело. Нам нужно идти, — говорит мне Люциус. Я рывком проснулась в его объятиях.

— Я забыла о времени. Эта ночь длилась мгновение и целую вечность. Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что Люциусу нравится обнимать меня на своем троне. Он также несет меня к машине, устраиваясь поудобнее на сиденье.

Тени играют на его аристократических чертах, когда машина едет. Даже если бы Люциус не был королем вампиров, он оказался бы неплохой добычей.

Внешность — часть его силы, прекрасный клинок, проникающий глубоко. Оказаться единственным средоточием всей этой красоты и силы — это головокружительный опыт. Вот, что он делает каждую ночь? Связывает покорных и их ослепляет?

Когда спрашиваю его, он кривит губы то ли из-за моего вопроса, то ли из-за моей щеки. — Не каждую ночь. И мне не нужно никого связывать. Я доминирую над всеми, кого встречаю.

— Я знаю это. — И почти закатываю глаза, останавливая себя от того, чтобы не вести себя как ребенок. — Я имела в виду…

— Знаю, что ты имела в виду, милая, — перебивает он и мягко продолжает: — Я никогда раньше не резервировал клуб для личного пользования.

— О, — я стараюсь не обращать внимания на тепло, которое обволакивает меня. Ничего не могу с собой поделать. Я чувствую себя особенной. Люциус выглядит довольным, и я мысленно даю себе пинка. Мне все равно, что думает обо мне Люциус. Не должна я быть такой, расслабленной и счастливой в его объятиях.

Пытаюсь вырваться, и его объятия становятся крепче. Он находит губами мое ухо. — Я ослепляю тебя? — спросил он, уткнувшись носом в мои волосы.

— Нет, — я лгу. Его объятия сжимают меня, когда он смеется. Боже, какой смех. Я могу жить в нем.

— Думаю, да.

Прикусив губу, я жалею, что не умею лучше скрывать чувства от него.

— Расскажешь мне о ней? Твоей возлюбленной — вампире?

Люциус вздыхает. Он откидывается на спинку сиденья, увлекая меня за собой. Несколько минут он молчит, уткнувшись носом в мои волосы, словно большая собака, очарованная котенком. Я должна была бы оцепенеть и испугаться, очутившись в объятиях более крупного хищника, но нет, моему глупому волку нравится внимание. — Джорджиана — моя первая покорная. Моя последняя. В клубе были и другие покорные, которыми я делился с другими вампирами, но ни одна из них не могла сравниться с ней. Я познакомился с ней, когда она была еще человеком, но даже будучи вампиром, она казалась такой живой. Такой жизнерадостной.

— Ты обратил ее?

— Нет. Она принадлежала другому. — Он кривит губы. — Он использовал ее нежную душу в своих интересах и обратил ее.

У меня в горле встал ком. Зачем я вообще спросила? Он явно любил Джорджианну. Возможно, именно из-за ее смерти он стал тем безжалостным правителем, каким является сегодня. — Ты не одобрял?

— Я не лицемер. Я хотел ее так же сильно, как и он, но я бы сделал все по-другому. Для создания вампира… требуется тонкий баланс сил. Они так зависимы в начале. Как физически, так и эмоционально. — Он смотрит в окно на проносящуюся мимо безлюдную местность. — Вначале они сделают все, чтобы угодить тебе.

— А потом?

Я почувствовала изменения еще до того, как его пальцы разжались. Я хочу прижаться к его руке, молча молить о возвращении его прикосновения, как нетерпеливый питомец.

— Рано или поздно они тебя возненавидят, — официальным, отстраненным голосом произнес он. — Вся любовь иссякает.

Когда лимузин останавливается, небо над горами становится светлее, ночь отступает, давая место рассвету. Мы подъезжает вовремя, но Люциус, по-видимому, не обратил на это внимания.

Он настойчиво несет меня в свой дом и купает. Я чувствую его твердый, как камень, член, но он ничего не делает, чтобы удовлетворить себя снова. Король Люциус уступает место Люциусу — доброму дому, который заботится о своем питомце без малейшего намека на жестокость или эгоизм. Он моет и вытирает меня, несет в мою комнату. Кладет меня на кровать и высушивает мои волосы полотенцем, чтобы мокрые пряди не касались подушки, и за все время его заботливая маска ни разу не спадает.

Я должна помнить, что он чудовище. Убийца невинных. Я не могу забыть, что он сделал с моей семьей, с моей стаей.

Но когда вглядываюсь в его лицо, то не нахожу и намека на жестокость в его аристократических чертах. Он нежно проводит кончиками пальцев по моей шее и лбу, и я все глубже поддаюсь его чарам. Я помню про свой план мести, но мое тело слишком хочет забыть.

— Сколько ты обратил в вампиров? — спрашиваю я, когда он ложится рядом со мной на бок, подпирая голову левой рукой, а свободной правой играет с моими волосами.

— Слишком много, бесчисленное множество.

— Они все здесь? В Тусоне?

— Да. Они следуют за мной. Вначале они зависят от моей крови, чтобы выжить. Я их отучаю, но трудно отойти от старых привычек.

— Ух ты. Я не знала, что здесь так много вампиров. — Тусон — большой город, но не настолько. Если он превратил бесчисленное множество вампиров, и они все здесь… Как много квадратных миль нужно каждому вампиру для охоты? Делят ли они территорию по расстоянию или по населению и потенциальным жертвам? В любом случае, удивительно, что человеческие новости не пронюхали о них. Загадочные исчезновения, окровавленные трупы…

— Ты не поняла, малышка. Осталось не так уж много моих потомков.

— Почему?

— Я же говорил тебе, они на меня нападают. Я не допускаю неподчинения. Предатели долго не живут.

— Ох, — слабо говорю я. — Конечно, нет.

Люциус продолжает играть с моими волосами, как будто мы говорим о погоде. Он берет прядь и проводит ею по моей щеке, бормоча: — Как ты думаешь, почему умер мой создатель?

Я не могу поверить, что лежу здесь, рядом с королем вампиров, и говорю о смерти и политике. — Полагаю, ты стал королем не по воле народа, — бормочу я.

Он усмехается и продолжает щекотать мне лицо волосами.

— Что случилось с Джорджианной? Она еще жива?

— Нет, — говорит Люциус и убирает руку. Я плотно сжимаю губы, сдерживая свои вопросы, и через несколько мгновений он снова гладит меня по лбу.

Я смотрю в потолок. Снаружи небо светлеет до насыщенного темно-синего цвета. В высоких окнах видно одну яркую звезду. Венеру. Утреннюю звезду. Скоро рассвет, и в любую секунду Люциус меня покинет.

Сейчас он, по-видимому, доволен тем, что лежит рядом и наблюдает за мной. Это нормально? Неужели я так очаровательна? Прошло две тысячи лет, и его создатель и возлюбленная погибли от его рук вместе с бесчисленными вампирами, которых он породил.

— Значит, за все прошедшие годы, так или иначе, все близкие тебе люди умерли?

Ответом мне послужило тяжелое молчание.

— Звучит одиноко, — говорю я в потолок.

— Питомец, — он вздыхает мне в ухо. — Ты даже не представляешь.

* * * * *

В течение следующих нескольких дней я словно во сне. Люциус, наверно, закрыл клуб «Яд» на целую неделю, потому что он снова и снова водил меня туда на обучение.

— Я хочу сломить тебя, питомец. Поставить тебя на колени…

Возможно, дело в том, что он рассказал мне о Джорджианне, или в том, как сильно я на нее похожа, но ловлю себя на том, что стремлюсь к одобрению Люциуса, как будто соревнуюсь с его первой покорной.

Я не ревную его к первой любви. Вовсе нет. Просто хочу соблазнить Люциуса, как он соблазняет меня.

Говорю себе, что веду себя умно, собираю информацию. Но не пыталась как-то ослабить его бдительность. Единственный раз, когда он теряет бдительность, это после сцены, и уж точно не могла вогнать в него кол во время последующего ухаживания. Он не ожидает этого, но я не в том положении, чтобы перехитрить его, пока не оправлюсь от экстаза.

Бывают периоды, когда Люциус оставляет меня, чтобы управлять своей империей, но он заранее занимается мной. Я сплю, пока его нет, а когда просыпаюсь, он со мной, готовый снова поиграть.

Однажды ночью, после головокружительного сеанса, я просыпаюсь от того, что он склонился надо мной.

— Что?.. — хриплю я, и он шикает на меня.

— Все в порядке, мой любимец. Это просто кошмар. — На моем лице, видимо, отразился вопрос, потому что он объясняет: — Ты кричала во сне.

— Я… — я сглатываю, чтобы промочить горло. — Я кричала?

— Держи. — Он протягивает мне стакан воды. Я часто просыпаюсь и нахожу воду и шоколад на прикроватном столике. Его способ заботы обо мне, если он не сможет находиться рядом, когда я просыпаюсь.

Я выпиваю и потираю лицо, стряхивая паутину сна с закоулков моего сознания. Мне снились кошмары с тех пор, как убили мою семью, но никто, даже моя приемная мать, никогда не входила в комнату, чтобы меня утешить. Я всегда была одна.

Кровать проседает, и он обнимает меня, его большое тело обвивается вокруг моего. Он такой большой, что я тону в его объятиях. Мои ноги доходят ему только до икр. Я поднимаю голову и снова смотрю на него. — Что ты делаешь?

— Разве я не могу провести ночь со своей сабой? — Он убирает волосы с моего обнаженного плеча и целует меня в шею. Обхватывает меня левой рукой за талию, когда я сжимаюсь в комок. Это безумие.

Король вампиров хочет обнимашек? На какой я планете?

— Засыпай, — шепчет он. — Больше никаких монстров под кроватью. Я здесь единственный монстр. — В его голосе слышится насмешка над самим собой. — И тебе не нужно меня бояться. Не сегодня.

Я закрываю глаза, стараясь игнорировать его присутствие. Это не работает. С головы до ног он соприкасается со мной, и даже если позже покинет мою постель, он будет первым, о ком я подумаю, когда встану. Последний, о ком я думаю, когда засыпаю.

Забыв о том, что его надо ненавидеть.