ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— СВЕТ, — произнес Ричард.

На стенах зажглись бледно-желтые фонари, заливая хижину своим успокаивающим светом. Изящные матовые шары свисали с дерева, как гроздья светящегося винограда. Планировка хижины была открытой и простой: в центре два больших дивана стояли друг против друга, сбоку расположилось мягкое кресло, все в красивом, мужественном коричневом цвете. Между диванами оказалась классическая адрианглийская костровая яма — прямоугольная каменная конструкция с решеткой, частично затененная вытяжным колпаком, ведущем наружу.

Слева деревянная лестница вела в небольшой лофт, где находилась кровать. Под лестницей стоял письменный стол, заваленный стопками бумаг. На стене висела большая карта Адрианглии с нарисованными от руки стрелками и примечаниями, написанными рукой Ричарда.

У правой стены в дальнем углу располагалась кухня с красиво украшенным холодильником и небольшой плитой.

Ричард прошел мимо нее, чиркнул спичкой и бросил ее в костровую яму. Пламя тут же взметнулось вверх. Должно быть, он разложил костер перед уходом.

Из длинных окон открывался вид на лес, пропитанный серым потоком холодного дождя. Каждый дюйм стены, свободной от окон, был заставлен книжными шкафами. На полках стояли тома всех форм и размеров, прерываемые странными предметами. Он любил книги. И она тоже.

Пространство было теплым и уютным, потрескивание поленьев успокаивало в противовес дождю. По какой-то странной причине она ожидала, что дом будет строгим, почти мрачным, но он был уютным и гостеприимным. Он впустил ее в свое личное пространство, в свой дом.

— Полотенце? — спросил он, протягивая ей зеленое полотенце.

— Спасибо. — Она взяла его и осталась стоять, глядя на полотенце, как идиотка.

— Не хочешь ли принять душ? Вода нагрелась, поэтому должна быть горячей, — сказал он ей. — Это через ту дверь справа. В шкафу есть чистая одежда.

Она могла бы смыть с себя Исла Дивайн На.

Ванная комната была оборудована стандартным адрианглийским душем. Когда на нее упали первые капли воды, Шарлотта выдохнула.

Десять минут спустя она порылась в шкафу и нашла тунику, которая была ей слишком длинна, и пару мягких шерстяных штанов, которые плотно облегали ее бедра. Она скрутила полотенце в тюрбан на голове и выскользнула из ванной. Ричард подождал, пока она устроится на диване у камина, и пошел в ванную со своим полотенцем.

Она смотрела на пламя и старалась не думать. Если бы она не чувствовала себя такой разбитой, то прошлась бы вдоль полок, лаская корешки кончиками пальцев. Она хотела знать, что ему нравится, какие книги он читал, но поражение окутывало ее, как толстое, тусклое одеяло, и она не могла бороться с ним.

Жар огня согревал ее кожу, и она заставила себя наслаждаться простым, скудным удовольствием быть чистой, в тепле и безопасности, по крайней мере, на данный момент. Когда она подняла глаза, Ричард уже вышел из ванной и направлялся к ней. Она стянула полотенце с волос и позволила им упасть.

Он сел напротив нее. Несколько минут они сидели молча, между ними потрескивал огонь.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Мы проиграли, — сказала она, ненавидя обреченность в своем голосе.

— Мы проиграли битву. Я намерен выиграть войну.

— Как? — спросила она.

— Мы знаем, кто управляет работорговцами. У нас есть имена пяти человек. Мы изучим их, а потом пойдем за ними, — сказал он.

Пойдем за ними? За голубокровными с деньгами, за пэрами королевства с властью, за кузеном короля…

— Ты так просто это говоришь.

— Шарлотта? — тихо спросил он. — Ты сдаешься?

— Нет. Я должна довести дело до конца. Я просто… Я чувствую себя опустошенной. Я думала, что все закончилось.

— Но это не так.

— Нет. — Она повернулась к нему. — Правда в том, что я слаба, Ричард. Несмотря на всю свою решимость, как только я увидела выход, я прыгнула в него. Когда мы нашли бухгалтерские книги, я почувствовала огромное облегчение. Я почувствовала надежду. Я еще не переступила черту. Я могла остановиться и никогда больше не использовать ту сторону своей магии. Я усмотрела новый шанс данный жизнью, но теперь он растворился.

— Это сила, а не слабость. Несмотря на все, что ты видела и делала, ты сохранила свою человечность. Я восхищаюсь этим.

Она покачала головой.

— Здесь нет ничего достойного восхищения. Я просто очень эгоистичная женщина. У нас отняли победу, и хотя я едва начала сражение, я уже в отчаянии от первой неудачи. Как ты можешь продолжать? Я думала, ты будешь более подавлен.

— Так и есть. Я уже привык к неудачам, но эта сокрушительная. — Его влажные волосы, почти черные от влаги, падали на лицо. Свет пламени костра играл на его коже. — Я борюсь с этим, но я к тому же очень эгоистичный человек.

— Что это значит?

Он взглянул на нее.

— Я понял, что если все это закончится, ты уйдешь.

Работорговцы, Бреннан и непреодолимые препятствия на пути к их правосудию выскочили из головы. Он был прямо здесь. Все, что ей нужно было сделать — это встать и сделать два шага вперед или позвать его к себе. Он мог бы принадлежать ей.

Шарлотта вздернула подбородок.

— Ну вот я здесь. В твоем доме.

Ричард замер. Она полностью завладела его вниманием.

Она наклонилась вперед и провела рукой по своим длинным светлым волосам, позволив им упасть на плечи, обрамляя лицо. Он полностью сосредоточился на ней. Она прочла в его взгляде восхищение, желание и оттенок жесткого мужского собственничества. У нее закружилась голова.

— Вопрос в том, Ричард, собираешься ли ты что-нибудь предпринять?

Ричард одним быстрым движением преодолел разделявшее их расстояние, а затем обнял ее. Она увидела, как он наклонился, и закрыла глаза. Первое же прикосновение его губ заставило ее вздрогнуть, но не от страха или возбуждения, а от отчаянного, всепоглощающего желания. Его губы сказали ей все, что ей нужно было знать, не издав ни единого звука: что он хочет ее так же отчаянно, что он надеется, что не будет принуждать ее. Что он считает ее прекрасной.

Его язык коснулся ее губ, и она наклонила голову и приоткрыла рот, давая ему понять, что тоже хочет его. Он попробовал ее на вкус, углубляя поцелуй, соблазняя обещанием большего, но сдерживаясь. Ее тело напряглось. Ее груди прижались к его груди. Глубоко сидящее желание вспыхнуло в ней. Внезапно она почувствовала себя опустошенной, и ей захотелось наполниться им. Он почувствовал это, словно они были идеально настроены друг на друга, и притянул ее ближе, по-собственнически.

Его руки гладили ее спину под туникой, и шероховатость мозолей на его пальцах, слегка царапающих ее кожу, заставляла дрожать чувствительные мышцы ее спины. Окутанная его горячей силой, она отпустила слова и самосознание и просто целовала его, наслаждаясь простым удовольствием обладать им. От него пахло сандалом, дымом и обещанием блаженства.

— Ты так прекрасна, — прошептал он ей на ухо и проложил дорожку поцелуев от губ к щекам и шее, уговаривая ее растаять. Это было слишком медленно. Внезапно ее охватил страх, что он передумает.

— В кровать, — прошептала она.

Он подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес наверх по лестнице в лофт, уложив на одеяло.

Кровать была огромной.

Полная реальность того, что она собиралась сделать, обрушилась на плечи Шарлотты, как тяжелая ноша.

Она сглотнула. Брызги крови на ее одежде замелькали перед ее глазами. Она хотела забыть об этом. Одежда, которую она носила сейчас, была чистой, но она все же хотела избавиться от нее, потому что знала, что ее кожа была очищена от крови.

Она начала стягивать с себя тунику, когда его руки коснулись обнаженной кожи ее живота и скользнули вверх, вдоль спины, поглаживая места, которые она никогда не считала возбуждающими, но которые теперь посылали небольшие импульсы желания через нее. Он поцеловал ее в шею, стянул с нее тунику и поцеловал грудь, двигаясь вниз в медленном, уверенном соблазнении. Так делал ее муж.

Она сглотнула и отстранилась.

Ричард остановился.

Ее уверенность испарилась. Она чувствовала себя такой уязвимой, сидя без туники, мучительно смущаясь.

Ричард сглотнул. Она почувствовала, что он собирается отступить, и схватила его за руку.

— Нет.

Он остановился.

— Я хочу тебя, — сказала она. — Я… — Она попыталась разобраться в запутанном клубке чувств.

Ричард присел на корточки у кровати.

— Одна женщина однажды сказала мне, чтобы я использовал слова.

— Я бесплодна, — сказала она с ожесточенной честностью. — Секс — это создание детей. Я хочу, чтобы меня любили. — В ее голосе звучала такая нужда и отчаяние. — Я боюсь.

— Меня?

— Близости. — Она сглотнула. — Мне нужно, чтобы все было иначе, чем с ним.

Она разрушила атмосферу. Она все испортила, она привнесла в спальню тень своего бывшего мужа, и теперь Ричарду придется нести бремя непохожести на него, не зная, каково это. Это было несправедливо и эгоистично. Он уйдет от нее.

— Ты хочешь меня? — спросил Ричард.

— Да. — Он понятия не имел, как сильно.

Ричард стянул с себя тунику. Под ним его тело было покрыто стальными, резными мышцами, а бронзовая кожа была покрыта застарелыми шрамами. Она молча смотрела, как он снимает ботинки. Штаны последовали за ними. Он был возбужден.

О боги, он был так возбужден.

Ричард сел на кровать, прислонился к резному деревянному изголовью и положил мускулистые руки на его верхний край. Его худощавое, твердое тело выглядело почти декадентским на фоне простыней.

— Иди сюда, — пригласил он.

Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Ты хочешь, чтобы все было по-другому. Давай, сделай все по-другому.

— Я?

— Ты.

Он отдавал ей контроль. Она не знала, что ей с этим делать.

Она что-нибудь придумает.

Шарлотта разделась, тряхнула головой, позволив своим светлым волосам упасть вокруг нее облаком, и села на кровать.