— Он идет туда в первый раз, — сказал кто-то.

Аликс догадалась, что это Джеральд, которого часто видели в обществе Тео. В отличие от Тео, у второго по старшинству принца был более мягкий характер.

— Я тоже не могу сказать, что у меня есть уверенность в нем, но он никогда их не видел. Мы не можем говорить о них, и все, что он знает — это раны и синяки, которые мы носим. Как только он их увидит, он будет знать, чего ожидать.

Нога Аликс соскользнула, и она вцепилась в стену изо всех сил. Ее сердце колотилось так сильно, что она боялась, как бы Тео или Джеральд не услышали ее.

— Будем надеяться, что так.

— Я пойду и еще раз поговорю с ним, — предложил Джеральд. — Напомню, что все мы выжили, поэтому ему не о чем беспокоиться. Хочешь пойти со мной, или тебе нужно увидеть остальных?

Возникла пауза.

— Я должен проверить сапожника. Она только что пришла, заявив, что ботинки Энцо скоро развалятся, и принесла новый вид клея, чтобы все части обуви точно держались вместе.

— Без сапог у нас нет никаких шансов на победу, — сказал Джеральд. — А что, если она не починит их до полуночи?

Голос Джеральда стал еще более далеким. Послышался хруст сапог, означавший, что он направляется в другую сторону. Аликс вцепилась в железные прутья и напряглась, прислушиваясь к разговору.

— …нет… скорее всего… — говорил Тео. — Увидимся.

Стараясь дышать как можно тише, она спустилась по трубе. Аликс старалась идти как можно быстрее, но знала также, что один неверный шаг может привести к перелому лодыжки. Ее охватил страх: что, если Тео войдет и обнаружит, что она исчезла?

Наконец, ей это удалось. Она сорвала носовой платок и вытерла пятна сажи с платья. Как только она села на стул, дверь открылась.

Вошел Тео. К ее удивлению, он принес кувшин с водой и тарелку с хлебом и сыром.

— Почти закончили? — спросил он, ставя кувшин и тарелку на ближайший стол.

Аликс покачала головой.

— Мне нужно было время, чтобы снять подошвы с верхних частей. Они были сшиты вместе, так что я должна была быть осторожна. Я не могла сорвать их, как делаю это с другими ботинками.

— Как скоро ты сможешь их вернуть?

— Час или два.

Она была уверена, что он накричит на нее за то, что она отняла у него слишком много времени, но он только нахмурился.

— Постарайся закончить с ними как можно скорее. Позвони Сельме, когда завершишь работу. — Он указал на еду на столе. — Если голодна или хочешь пить, угощайся.

Значит, у него есть способность к сочувствию. Это было неожиданно. Она не ждала, что он будет заботиться о ком-то, кроме своих братьев.

Аликс снова обратила внимание на ботинки. Ее руки слишком болели, чтобы еще раз подняться по трубе, и она не хотела рисковать. Тео, вероятно, будет пристально следить за ней, пока она не закончит работу.

В горле у нее пересохло после того, как она забралась на трубу, поэтому она налила себе воды. Вскоре за ней последовали хлеб и сыр. Она почти ничего не ела за ужином, так как была слишком озабоченна предстоящей работой. Подкрепившись, Аликс покончила с ботинками и передала их Сельме, которая велела ей как можно скорее вернуться к остальным. Как будто она куда-то пойдет в ту ночь, когда принцы должны были исчезнуть.

Снаружи было темно, так что ей было легче вынюхивать. Колокольня пробила восемь раз. Если принцы выйдут, она подождет и все выяснит. Аликс обогнула башню, стараясь ступать как можно тише. Розовые кусты окружали башню, предлагая идеальный камуфляж. Она нашла ту, в которой было меньше шипов, и уселась на землю. Хорошо, что Тео принес ей еду. Труднее было бы следить за голодным желудком. Хорошо еще, что было лето. Хотя температура упала, было не так холодно, чтобы ей понадобился плащ.

Она ждала.

Из башни не доносилось ни звука, будто все принцы рано легли спать. Аликс поерзала на земле, ноги у нее свело судорогой, и велела себе быть терпеливой. Еще не было полуночи, колокольня только что пробила девять.

Дверь открылась. Аликс вскочила на ноги, но это была Сельма. Она сняла платок и фартук — похоже, она закончила работу и направлялась к себе, чтобы отдохнуть.

Аликс ждала. К тому времени, когда колокольня снова зазвонила, ее веки стали тяжелыми, как песок. Она посмотрела на Луну и на секунду задумалась, почему она здесь, а не в спальне для прислуги.

— Я не должна спать, — поклялась она, сильно ущипнув себя за руку.

Но как она ни старалась, ее тело не слушалось. Она закрыла глаза — она откроет их, как только немного вздремнет — и больше ничего не помнила.