Глава 24

Болезненно выдохнув, я оторвала руку от медальона. Он выпал из наших рук и с грохотом ударился об пол.

Рука дрожала. Я еле-еле дышала, скорее не от болезненных ощущений, а от резкого перехода от видений прошлого к настоящему. После алой иллюзии наша гостиная казалась тусклой и безжизненной.

— Они были правы.

Зуилас прошептал эти слова, и я взглянула на него, баюкая обожжённую руку.

Он же уставился на амулет:

— Валиир — karkis. Мы — предатели. Из-за нас начались призывы демонов.

Горло сжало от чувства вины и сопереживания:

— То, что сделал один из демонов Дома Валиир тысячи лет назад, это не твоя вина.

Я соскользнула с его колен и уселась рядом с ним. Боль в руке понемногу затихала, и я коснулась амулета. Металл успел остыть, так что я взяла его в руки.

— Антея и Жрил согласились заключить этот договор, чтобы помочь друг другу — наказать другие Дома и спасти минойскую цивилизацию. Вот только она всё равно пала, — я принялась копаться в памяти, выискивая знания по истории Древней Греции. — Около 1600 года до н. э., то есть около 3600 лет назад, в Критском море произошло извержение вулкана, вызвавшее цунами, разрушившее всё побережье Крита. Учитывая, что Антея показывала Жрилу разрушенный город, я думаю, это извержение произошло в период её жизни.

Минойцы были торговцами, полагающимися на свои корабли как в торговле, так и в защите. Историки предполагают, что цунами стёрло с лица земли портовые города и флот минойцев, разрушив их экономику и оставив их без средств к существованию, тем самым сделав их уязвимыми.

— Захватчики с материка, — промямлила я. — Микенские греки. Антея хотела защитить Крит от микенцев — её остров был захвачен менее чем через два столетия после извержения вулкана. Порабощение демонов для борьбы с захватчиками не сработало.

— Это не помогло и Дому Валиир, — хриплый голос Зуиласа наполнился горечью, — На нас безжалостно охотятся. Нас почти не осталось.

— Жрил хотел наказать другие Дома за охоту на его Дом, — я аккуратно погладила амулет.

— Он хотел убрать могущественных Dīnen, — скривился Зуилас. — Он не мог их убить. Он захотел, чтобы они исчезли, и тогда бы другие Dīnen стали более могущественными — Dīnen, которые могли бы отказаться от убийства демонов Дома Валиир ради удовольствия.

Вот только попытка Жрила спасти свой Дом провалилась. Первый и Второй Дома догадались, что это Дом Валиир виновен в проклятье, простёршимся над демоническим миром.

— Они договорились, что их пакт будет действителен сто лет, — прошептала я, взглянув на гримуар, — А через сто лет они планировали закончить всё это.

В ушах громко стучал пульс.

— Антея не хотела, чтобы призывы демонов стали обыденным занятием, — прижала я руку ко лбу, — Это знание не должно было распространиться среди сотен и тысяч колдунов. Этот договор не должен был привести к призыву сотен Dīnen, тем самым разрушая демонический мир.

— Но они так и не разорвали договор.

— Почему? Антея не смогла бы разорвать договор в любом случае — она бы не прожила так долго. Должно быть она доверила эту миссию своим потомкам — своей дочери и внучке.

— Может Жрил умер, и Первый Дом украл амулет.

— Может… — я не могла оторвать глаз от гримуара. Внутри зарождалось холодное подозрение. — Но я не думаю, что это была его вина.

Я потянулась к своим записям и нашла перевод первой вставки от Мирин Атанас.

— Почему Антея запретила призывать демонов из Двенадцатого Дома? — прочитала я вслух. — Зачем предупреждать нас о возмездии их потомков, но, при этом, не бояться мести других Домов? Чем отличается Двенадцатый Дом? Я задаюсь вопросом: может ли это быть ложным предупреждением с лживой целью?

— Ложное предупреждение, — взглянула я на Зуиласа, — Антея не запрещала призывать демонов Двенадцатого Дома. Наоборот, она хотела, чтобы призвали Двенадцатый Дом через сотню лет, чтобы её и его потомки с помощью магии прекратили призывы демонов.

Зуилас прищурился:

— Необязательно его потомки. Жрил мог дожить до этого момента.

— Он… Как ты думаешь, сколько ему было лет? — удивлённо спросила я.

— Не знаю. Я никогда не видел такого старого Валиир, — он отмахнулся, как будто это было неважно. — Жрил ожидал, что его призовут, чтобы он и hh’ainun разорвали vīsh.

— Но его так никто и не призвал, — я нашла перевод единственной вставки от Мелитты — сестры Мирин. — Без потерянного амулета, без правды, которую Антея посчитала слишком опасной, чтобы доверить гримуару, нам никогда не узнать, за что она нас так прокляла.

— А что если это не Антея утаила информацию? — задалась я вопросом, — Что если, когда прошло сто лет, её дочь или внучка решили подождать ещё немного, прежде чем заканчивать призывы? К тому времени дела минойской цивилизации стали ещё хуже — микенцы продолжали свои вторжения.

— Они захотели сохранить силу и власть, — отметил Зуилас.

Я кивнула:

— И они ждали слишком долго. Возможно, к тому моменту, как они призвали его, Жрил уже умер. Они призвали нового Короля Валиир, который понятия не имел о магии призывов демонов — а даже если он и знал что-то об этом, он не смог ничего сделать, потому что амулет уже был украден.

— Но он не был связан контрактом, — прошептал Зуилас.

— Если они выпустили его из круга… думаю, всё закончилось плохо. Что бы там ни произошло, думаю, именно это заставило одного из моих предков добавить это предупреждение о призыве демонов Двенадцатого Дома.

Я коснулась края гримуара. Я никогда не узнаю, почему в нём не хватает так много страниц — были ли они потеряны, повреждены или же специально изменены. У минойцев был свой язык и алфавит, а это значит, что один из потомков Антеи перевёл его на древнегреческий после того, как покинул Крит. Ни один из переводов не мог быть идеальным. Каждый раз, как книга копировалась, терялась какая-то крупица информации.

Но подсказки всё же были. Мелитта написала: «Я спрашиваю тебя, дочь моей дочери, достопочтенный писец, оставшийся в живых, колдунья: Когда это кончится?» Подозревала ли она, что призывы должны прекратиться? Возможно ли, что они с Мирин нашли зацепки, спрятанные в гримуаре — части экспериментов, маленькие послания на демоническом языке типа того, что нашли мы: о душах в инферно?

Но этих подсказок было недостаточно. В какой-то момент что-то пошло не так как планировали Жрил и Антея, а потом было слишком поздно что-то исправлять.

Я представила, как Жрил носит амулет и ждёт, а годы проходят и проходят. Наблюдает за тем, как всё больше и больше Dīnen исчезают из демонического мира, а сам мир погружается в хаос. Наблюдает, как другие Дома начинают войну против его Дома, когда становится ясно, что Двенадцатый Дом — исключение. Что только демоны из Двенадцатого Дома защищены от этой новой, ужасной магии, которой никто другой из них не мог противостоять.

Как долго он ждал, что наследники Антеи призовут его?

— Что он сказал? — я вдруг вспомнила. — В самом конце видения?

— Dakevh’il Ahlēa nā? — Губы Зуиласа превратились в тонкую линию — Накажет ли меня Ahlēa?

Накажет? Вероятно, Жрил подозревал, что магия призывов демонов была опасной. Что это неправильно. И его страхи оказались оправданными. Договор, который должен был просуществовать всего сто лет, превратился в геноцид целого вида существ, длящийся более 3500 лет.

— Зуилас, — протянула я ему амулет. — Давай попробуем. Посмотрим, что получится.

Он протянул руку, его пальцы застыли в нескольких сантиметрах от медальона. Затем он сжал его в руке и встал. Я вскарабкалась за ним, намереваясь присоединиться, пока он окидывал взглядом гостиную и кофейный столик.

— Dūkāra Vh’alyir et Dīnen evashvā vīshissā.

Малиновый свет укутал амулет, и он вспыхнул. Я ахнула, когда в комнате появился огромный круг, почти касаясь стен. По его краям закрутились руны и какие-то знаки, а затем круг исчез. Появился ещё один круг и тут же исчез. Ещё один и снова исчез.

Амулет потемнел.

Я напряжённо уставилась на пол, как будто своим взглядом могла заставить магию работать:

— Что произошло? Это было заклинание?

— Нет, это была инструкция.

— Инструкция?

— Это vīsh, чтобы прекратить призывы, — его горящие глаза уставились на меня. — Мы можем это сделать. Мы можем прекратить призывы. Навсегда!

Мы можем? Мы с Зуиласом? Тысячелетия насилия, жестокой магии и жесткого подавления, смерти и разрушений — и всё это началось с двух гениальных умов, ослеплённых желанием защитить своих людей — и мы можем всё это прекратить? Навсегда?

Я спрашиваю тебя, дочь моей дочери, достопочтенный писец, оставшийся в живых, колдунья: Когда это кончится?

Спустя три тысячелетия после того, как Милетта задала этот вопрос, у меня наконец есть ответ.

Это закончится на мне.

Двадцать четыре часа спустя моя голова пульсировала от головной боли и напряжения, а глаза не хотели сосредотачиваться ни на чём, находящемся дальше двух футов. Я слишком долго щурилась на крошечные руны, а контактные линзы только усиливали неприятные ощущения.

Идя по тротуару, я глубоко вздохнула, позволяя прохладному февральскому бризу прояснить мою голову, затем взглянула на Зиласа.

Он шёл рядом со мной. Амалия забрала её незавершённое шитьё, когда она ушла, но оставила свой последний прототип, похожий на тот, который он носил во время нашей провальной миссии с Зорой и её командой. Тёмная одежда очень хорошо сидела на нём, и на этот раз он оставил свои металлические наголенники, поэтому теперь он выглядел в штанах более естественно.

Я взглянула на его ноги, радуясь, что купила три пары обуви. Как знала, что ни одна обувь не выдержит его демонических ног.

Он осматривался — тёмные солнцезащитные очки отражали улицу. Нас обтекал поток прохожих. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо Зуиалса, в груди что-то сжималось от странного чувства.