Глава 13

ГЛАВА 13

 

Jazz split (джазовый шпагат): шпагат, при котором танцовщик опускается на пол в прыжке, полностью вытягивая одну ногу вперед и сгибая в колене другую. Выполняется для легкого и быстрого падения и подъема.

 

Эд сидел на диване с пакетом льда на шее, уставившись на дурацкую таблицу «Цели реабилитации».

Если бы он мог, то скомкал бы бумажку и выбросил в мусорное ведро, как поступал со всеми предыдущими, которые за последние двенадцать месяцев выдавал Тим. Но после его последней вспышки гнева в терапевтическом отделении доктор Линнет «случайно» заглянул посмотреть, как идут дела. Подозрительно сразу после того, как Тим юркнул в свой кабинет ровно на то время, которое требуется, чтобы совершить звонок. Понаблюдав несколько минут за недовольным Эдом, доктор Линнет оттащил его в сторону и поставил ультиматум: либо Эд сдаст Тиму заполненную таблицу с целями к следующему сеансу, либо начнет принимать антидепрессанты. Пришло время делать выбор.

Это заявление огорчило Эда. Доктор и раньше говорил об антидепрессантах, и он понимал, что речь идет не только о подавленном психическом состоянии. Ведь многие пациенты с хронической болью, принимая основные лекарства, получали побочные эффекты, например, обострение со стороны нервной системы. В свое время они исключили психотропные, и Эд думал, что эта тема закрыта, но, по-видимому, нет.

Он также знал, что на этот раз Линнету не до побочных эффектов — он следил за общим эффектом медикаментов.

По иронии судьбы известие о том, что он в шаге от того, чтобы принимать антидепрессанты, повергло Эда в еще большую апатию. Ему не было настолько плохо. И хронической боли у него тоже не было. Просто боль время от времени появлялась. Да, в последнее время чаще, чем обычно, но, если бы его просто оставили в покое, все бы прошло само собой.

Так бы и было, за исключением этого раза. Он уже две недели занимался всякой ерундой. Линнет с большой неохотой разрешил работать. Сам доктор на этот раз серьезно заговорил о том, что Эду грозит инвалидность.

Инвалидность! У него!

Эд вырубал гребаных трехсотфунтовых* парней! Он все еще мог поднимать веса! И сто семьдесят пять**! Иногда сто девяносто***! (*300 футов — 136 кг;** 175 — 80 кг, ***190 — 85кг)

Инвалидность!

И антидепрессанты.

Нахмурившись, Эд уставился на лежащий перед ним лист бумаги.

Какие цели вы ставите для физической активности в течение одного месяца? На год?

Эд постучал карандашом по бумаге и взглянул на часы. Было уже почти шесть часов. Обычно по пятницам Лори в это время уже приходил. Должно быть, задерживается на занятии. Или на дорогах плотное движение. Но обычно он звонил и сообщал, когда выезжает. Или предупреждал, что опаздывает.

Может быть, он и с Лори себя плохо вел? Со слов Тима, в последнее время Эд изводил всех сотрудников. Неужели Лори надоело нянчиться с немощным и раздражительным бойфрендом? Неужели нашел себе занятие поинтереснее?

Кого-то получше, кто не придумывает причины, чтобы не заниматься любовью в страхе, что в процессе его шея пошлет лавину боли?

Эд еще крепче сжал карандаш и вернулся к бланку.

Какие цели вы ставите для физической активности в течение одного месяца? На год?

Взгляд метался по комнате, пока Эд пытался придумать что-нибудь для Тима, чтобы тот оставил его в покое. Заметил на краю стола стопку белья, аккуратно выглаженную и сложенную. Лори. Дважды в неделю он забирал грязную одежду и приносил ее обратно чистой. Это одновременно трогало и смущало. Эд перевел взгляд с белья на раковину полной грязной посуды. Лори мыл ее обычно, когда приходил. И готовил обед или заказывал доставку. А мама в последнее время ходила вместо него в магазин.

Значит ли это, что у него настоящая депрессия?

Эд отодвинул лист бумаги в сторону и встал, неуклюже направляясь на кухню. Нужно помыть посуду на случай, если Лори все-таки приедет.

Но при мысли «на случай» Эд изменил траекторию пути и переключил музыку на Бритни.

Работая, Эд что-то напевал себе под нос, но сердце не слушалось. К окончанию мытья посуды заболела шея, и было уже почти семь. Усилив звук, Эд вернулся к дивану и положил бумагу на колени.

Какие цели вы ставите для физической активности в течение одного месяца? На год?

Эд поморщился. Какими были его цели? Быть нормальным. Играть в футбол. Чтобы не думать все время о шее. Именно это он и сказал Тиму, когда тот попытался заполнить бланк вместе с ним. Тим, в качестве справедливого старта, сказал в вопросе номер четыре (Каким вы видите свое обезболивание через месяц? Через год?) — «не думать все время о шее», — особенно в той части, где говорилось о сроке в год. А после этого Эд даже не взглянул на листок.

 

***

 

Но сейчас смотрел.

«Быть достаточно нормальным для Лори», — подумал он. Но хрен с два он подобное напишет.

Прошло еще полчаса, лист был все так же девственно чист, а Лори все не появлялся. Эд снова оттолкнул бланк, встал и зашагал по комнате. Когда застучало в голове, он выудил из морозилки упаковку геля для шейного корсета и пристегнул, затем лег на диван и уставился в потолок.

Какие цели вы ставите для физической активности в течение одного месяца? На год?

Дверь открылась, и Эд резко выпрямился, а затем выругался. Боль стрельнула в шею.

Лори бросил спортивную сумку и другие пакеты на пол и поспешил к нему.

— Ты в порядке?

— Да, — отрезал Эд, затем попытался успокоиться, но было трудно. Он сорвал шейный корсет и потер линию волос, чувствуя себя одним большим зазубренным краем. — Ты просто напугал меня, вот и все. Я и забыл, что у тебя есть ключ.

— Прости, я не хотел. Твоя мама дала ключи. Ты… ты хочешь, чтобы я их вернул?

О черт.

— Нет. — Эд нашел руку Лори и сжал ее. — Прости. Я просто... капризничаю.

Я подавлен.

Из-за постоянных болей.

Лори сжал его руку в ответ и улыбнулся. Это была застенчивая улыбка, и она придавала ему соблазнительный вид. Но также Эд заметил, что Лори казался напряженным. Но счастливым.

— Проголодался? — спросил Лори, вставая. — Я принес кое-что, если ты не возражаешь, приготовлю салат с бифштексом.

Боже, Эд терпеть не мог, когда Лори осторожничал с ним.

— Я не возражаю.

Лори, нахмурившись, глянул на кофейный столик.

— А это что?

Он смотрел таблицу целей реабилитации. Черт. Эд быстро сцапал лист.

— Ничего. Эту штуку я должен заполнить для физиотерапии.

— Тогда я пойду готовить, а ты заканчивай, — произнес Лори и направился на кухню.

Но Эд знал, что пока Лори в комнате, он не сможет сосредоточиться на таблице. Несколько минут с листом бумаги на коленях и краем глаза следя за Лори на кухне, Эд притворялся, что все в порядке. Лори пытался выглядеть непринужденным, как и в любой другой день в последние несколько недель. Иногда Лори бросал взгляд на диван, и Эд понимал, что тот ждет, когда Эд даст ему ключ к разгадке того, что им теперь делать.

Вот в этом и была проблема. Эд понятия не имел.

В конце концов, Эд отложил бланк, встал и подошел к кухонной стойке. Лори взглянул на него, и Эд всмотрелся в его глаза.

— Прости, — хрипло сказал он.

Лори поставил миску, которую держал в руках.

— За что?

— За это. За меня. Потому что... — Под конец он сдался и прислонился головой к шкафу.

Настороженность в один момент рухнула, и Лори почувствовал облегчение.

— Я думал, может быть, я что-то сделал не так. Я... Я прихожу слишком часто? Слишком много делаю? Слишком мало?

Иисусе.

— Дело не в тебе! — Эда крепко прижал к бокам руки. — Черт возьми, Лори, дело не в тебе. Это вообще не имеет к тебе никакого отношения.

— Что случилось?

Эд поднял голову и посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Что случилось?! — Гнев поднялся без предупреждения, и Эд сердито указал на собственную шею. — Это. Вот это неправильно. Я не хочу быть таким. Никогда. Но больше всего я не хочу быть таким с тобой.

Лори нахмурился, глядя в замешательстве.

— Что значит «со мной»?

Эд выругался и оттолкнулся от стойки. Несколько секунд он расхаживал взад-вперед, потом снова выругался и, отперевшись на спинку стула двумя руками, уставился в гостиную.

— Я не знаю, какого черта ты здесь делаешь, — сказал он, наконец. А потом понял, насколько это ужасно прозвучало. — Я имею в виду... Что, черт возьми, хорошего в этом, Лоу? Даже когда я выздоровею, все равно это потом повторится снова. — Он впился взглядом в бланк. Хроническая боль. Ярость закипела в нем, и он бросился к столу, схватил лист бумаги, скомкал и швырнул через всю комнату. — Это бесполезно, блядь. В этом нет никакого долбанного смысла. — Провел рукой по лицу и отвернулся. — И ты заслуживаешь лучшего.

Эду захотел вернуть эти слова обратно, как только их произнес. Он их имел в виду, но не хотел произносить вслух. Он был так смущен, так несчастен. Оцепенев от ужаса, он наблюдал, как Лори подошел к смятому листочку бумаги, который Эд швырнул через всю комнату, поднял и развернул.

— Что значит «цель физической активности»? — Он вопросительно посмотрел на Эда. — Чем бы ты хотел заняться через месяц?

— Я должен написать то, что сейчас хочу, но не могу делать из-за боли. Только бесполезно, потому что не знаю, когда боль снова заявит о себе, так что... — Он замолчал, потому что Лори сел на диван, взял бланк и ручку и начал что-то писать. Эд попытался потянуться, чтобы рассмотреть, но шея стрельнула, и он выругался. Лори поднял голову и взглянул на часы.

— Ты принял лекарства?

— Что ты написал? — Эд попытался выхватить бумагу, но Лори уклонился.

— Ты принял свои лекарства?

— Нет! — рявкнул Эд. — А теперь отдай мне мой бланк!

Лори, держа искомое в руках, подошел к стойке и высыпал таблетки.

— Хочешь викодин?

— Нет. — Эд опустился на диван, потому что у него закружилась голова. — Все не так уж плохо. И я мало ел. Меня сейчас стошнит.

— А как насчет аппарата для внутрикожной стимуляции нервов?

Эд стиснул зубы и хотел сказать Лори, чтобы он, мать его, оставил все это в покое, но потом подумал: «Депрессия», и заставил себя расслабиться.