ГЛАВА 24

Домой я добралась только к четырём утра и несколько часов мучилась от кошмаров, в которых я смотрела на мир чужими глазами, находясь в чужом теле. Наполненная голодом, ненасытная жаждой чего-то одного. Того, что я не могла иметь.

Звонок будильника стал облегчением, но острое чувство потребности преследовало меня даже после пробуждения. Я побежала в ванную и встала перед зеркалом, просто чтобы убедиться, что я всё ещё была собой. Я выскочила из дома пораньше и поехала в дом Стражей, потому что теперь, когда Генри ушёл, я была единственной, кто мог отвезти Джима и Малачи в школу. Похоже, для Рафаэля такие обязанности были ниже его достоинства.

Когда я приехала, ждал меня только Джим. Я мельком взглянула на его лицо. Рафаэль проделал довольно хорошую работу... шрамы были едва заметны, и только когда Джим повернул голову, я увидела узкие серебристые следы, пересекающие его бледную, но в остальном безупречную кожу.

Он бросил на меня взгляд, который я не смогла расшифровать, но который, казалось, выражал нечто среднее между жалостью и весельем.

— Сегодня утром явилась Лейни и предложила отвезти Малачи в школу.

Мы ехали в тишине. Джим скрестил руки на груди и откинул голову назад, закрыв глаза. Отгородился от меня. Или, может быть, хотел позволить себе несколько минут сна, позволить который для всех нас в эти дни было довольно трудно.

На всех стеклянных дверях школы висели плакаты с выпускным балом. Простой кружевной шрифт, белый на тёмно-синем фоне. "Воспоминания и Мгновения". Это было напоминанием о том, что мы потеряли, а также о том, что мой выпускной год быстро приближался к концу. А я и не заметила. Выпускной бал состоится через три недели, а официальное окончание школы только через месяц. Трудно было поверить, что несколько месяцев назад я предполагала, что буду на балу с Надей, наслаждаясь всем этим. Теперь, когда Нади не стало, мне нечего было ждать, кроме надежды, что я смогу помешать кучке злых духов захватить Род-Айленд.

В кафетерии было полно народу, собравшегося перед уроками. Тиган и Лейни сидели за столиком, прямо под плакатами с информацией о выпускном бале, и продавали билеты на большую вечеринку. Джим отошёл, чтобы поздороваться с Тиган. Она засияла, как только заметила его. Но наклонила голову и нахмурилась, когда её взгляд задержался на его щеке, а когда он подошёл к ней, она подняла пальцы и коснулась едва заметных серебряных линий на его коже. Он прижал ее руку к своему лицу и сказал что-то такое, что заставило её лицо снова просветлеть, а затем они оба рассмеялись и склонились ближе друг к другу. Глядя, как они рука об руку направляются к своим шкафчикам, я была рада, что разрешила ему отвести её на выпускной бал.

Я опустилась на жёсткую скамейку в кафетерии и положила рюкзак перед собой, решив использовать его как подушку. Я вот-вот собиралась опустить голову, когда кто-то сел рядом со мной.

— Вчера вечером мы победили, — сказал Йен. — И никаких следов фургона.

Я подняла голову. Йен смотрел на свои большие руки, которыми сжимал колени так, что казалось, будто он делал себе больно.

— Мои поздравления?

Он встретился со мной взглядом и быстро улыбнулся мне; а затем повернулся так, что оказался лицом ко мне.

— Чем-нибудь веселым занималась вчера?

— Чёрт возьми, нет, — сказала я, и была вознаграждена ямочками на щеках.

Я задумалась, не хотел ли он, чтобы я пошла на его игру, не было ли его вчерашнее затянувшееся молчание по телефону попыткой найти способ спросить меня. Я была переполнена чувством потребности к такого рода нормальным вещам. Таким как какой-то парень пригласит меня посмотреть его бейсбольный матч, скажет о том, что я ему нравлюсь, и что это может значить. Но теперь я была Стражем, и вдобавок ко всему мне удалось влюбиться в парня, попавшего в ту же ловушку. Я оглядела кафетерий в поисках Малачи, удивляясь, что он не сидит за столиком с билетами на выпускной вечер вместе с Лейни. Наконец я заметила его за столиком рядом с линией раздачи, спиной к толпе, с опущенными плечами. Он выглядел... опустошенным.

— Ты всё ещё тут? — спросил Йен.

— Да. Прости. Сегодня утром всё, как в тумане. Плохо спала.

Он посмотрел на столик с билетами на выпускной.

— Я тоже.

— Почему?

Он рассмеялся.

— Опять нервы. Я встал посреди ночи и смёл всё, что было на кухне. Сегодня утром мама набросилась на меня из-за того, что я съел что-то, что она должна была отнести в свою книжную группу.

Невзирая на моё ужасное настроение, у меня вырвался смешок.

— А что именно ты съел?

Он пожал плечами.

— Это были меленькие пирожные. Действительно вкусные. Хотя я должен был понять. Я хочу сказать, что они выглядели причудливо. Обычно мама не покупает нам такое, — он покачал головой, всё ещё смеясь. — Я проснулся от ее криков. "Мои маленькие птифуры¹²! Мои маленькие птифуры!". Я понятия не имел, что случилось, пока она не ворвалась в мою комнату и не помахала передо мной пустым подносом. Я подумал, что она будет счастлива, если я положил его в посудомоечную машину.

— Значит, птифур — это пирожное? Так вот о чём она говорила?

Его улыбка осветило всё его лицо.

— Это лучшее, что я когда-либо пробовал. Когда она перестала орать на меня, я спросил, где она их взяла.

— И она тебе рассказала?

Он приподнял бровь.

— Я умею быть убедительным. В Баррингтоне есть пекарня.

— Это слишком долгий путь ради маленького пирожного.

Когда он был со мной, мне было трудно чувствовать себя подавленной. Я оглядела его, весь такой грациозно небрежный и неловкий, и удивилась, как это я умудрилась не замечать его весь последний год.

— Да, путь не маленький. Но оно того стоило. Может быть, нам стоит как-нибудь съездить туда, — он искоса взглянул на меня.

Я вздохнула.

— Не думаю, что моё место в Баррингтоне.

Это был самый богатый город в штате.

Йен нерешительно провёл кончиком пальца по пряди моих волос. Я не отстранилась и даже не вздрогнула. Я позволила ему, поражённая теплотой в его взгляде.

— Твоё место там, где ты хочешь быть, Лила.

Я закатила глаза.

— А в некоторых местах я не хочу быть.

— Пойдёшь со мной на выпускной бал? — выпалил он, а потом стал выглядеть немного ошеломлённым тем, что эти слова вырвались из него.

Я издала дрожащий смешок.

— Ты хочешь пойти на бал со мной?

Я всмотрелась в его лицо, пытаясь уловить шутку в его словах, но быстро поняла, что говорил он на полном серьёзе.

Он криво улыбнулся мне.

— Достаточно сильно, чтобы объедать мою маму дома, просто чтобы успокоить нервы. Ты собираешься отказать мне?

Я заглянула в его ярко-зелёные глаза и была охвачена тем же чувством, что и в прошлую пятницу... я хотела этого. Я хотел такой обычной, нормальной жизни. Ни сердечной боли, ни смерти, ни убийства, ни страданий.

— Нет.

Он наклонился чуть ближе.

— Нет, ты не хочешь идти со мной, или нет, ты не отказываешь мне?

— Я не отказываю тебе, — сказала я.

Он широко улыбнулся.

— Серьёзно?

— Да. Впрочем, никаких обещаний насчёт моих танцевальных способностей.

Йен встал.

— Это потрясающе. Я куплю нам билеты, хорошо? Увидимся за обедом?

Я кивнула, уже задаваясь вопросом, не совершила ли я ошибку. Какого чёрта я делаю? Но потом я посмотрела на Лейни, которая накручивала волосы на палец, таращась на Малачи.

А потом она закричала.

Я резко повернула голову в ту сторону, куда она смотрела и сама чуть не закричала. Эван Кросьер, этот долговязый, взъерошенный наркодиллер, стоял позади Малачи, всё ещё склонившего голову над книгой.

В руке у Эвана была шариковая ручка.

Я пришла в движение ещё до того, как это произошло, но всё равно было уже слишком поздно. С предельной яростью Эван вонзил ручку прямо в шею Малачи.

Всё в моем мире сузилось до точки, и единственное, что имело значение — это Малачи. Я перепрыгнула через стол в кафетерии, за которым сидела, и рванула по проходу, на бегу хватая поднос из стопки на линии раздачи.

С безумным блеском в глазах Эван выдернул ручку из шеи Малачи, окрасив стену рядом с ними брызгами его крови. Несмотря на рану в шее, я ожидала, что Малачи отреагирует быстрее, но он оказался настолько застигнутым врасплох этим нападением, что едва успел отскочить, прежде чем Эван вновь вонзил ручку в его шею и плечо.

Малачи издал звук боли и ярости, когда ручку снова вырвали из его плоти, и он начал подниматься из-за стола. Кровь стекала по его рубашке, капли падали на пол. И когда я приблизилась, то почувствовала запах ладана.

У Малачи не было шанса ударить нападавшего. Потому что я уже была там. Я вскочила на стол, за которым сидел Малачи, и блокировала следующий удар ручки подносом. Глаза Эвана распахнулись от удивления, когда его удар был парирован. Прежде чем он успел опомниться, я замахнулась подносом и со всей силой, вложив всю свою ярость, вмазала ребром подноса по горлу ублюдка. Он отшатнулся и закашлялся. Я схватила его за сальные волосы и ударила лицом в раскрашенную шлакоблочную стену.

Он рухнул на пол, из носа хлынула кровь, веки затрепетали. Но потом он поднял голову и посмотрел прямо на Малачи, который стоял, прислонившись к стене, прижав руку к шее. Кровь сочилась между его пальцами.

— Ты не можешь защитить её, капитан, — тихо и насмешливо сказал Мазикин внутри Эвана. — Она вынуждена защищать тебя.

Я подрезала Малачи, когда он шагнул вперёд, и глаза Мазикина сверкнули, скользнув взглядом по мне.

— Тебе лучше позвонить Силу, Лила, — прошептал он, оскалив окровавленные зубы. — Или то, что произойдёт дальше, будет твоей виной.