ГЛАВА 7

Таро

Вода лилась с неба, стучала по черепице дворца, стекала по выемкам и из ртов золотых шачихоко гибридов тигра и карма, что призывали дождь и защищали от огня.

Таро во дворце отвернулся от кашля императора. За последние сутки кашель стал сильнее. Они сидели за низким столиком для ужина из пирожков с рыбной пастой и овощами в кунжутном масле. Император едва мог проглотить еду. Слуга бросился вперед, вода из серебряного графина плескалась ему на руки, но император отогнал его.

- Тебя осматривали теоретики? послушно спросил Таро.

Император сделал глоток сакэ, его щеки пылали, глаза слезились. Он покачал головой.

- Я лучше подавлюсь насмерть, чем подпущу их к себе.

Таро вскинул бровь, но промолчал. Теоретики помогали маме Таро, когда она рожала его. Они ошиблись, и его матери становилось все хуже при родах. Император в отчаянии призвал другую помощь. Футакучи-онна были известны навыком повитухи, и этот ёкай был единственной надеждой императора. Женщина с двумя ртами безопасно вытащила Таро в мир живых, но лишь смогла помочь императрице покинуть этот мир. Так думал император. Оттуда началась ненависть императора к ёкаям.

«Забавно, как любовь доводит до ненависти».

Повисла напряженная тишина. Таро смотрел поверх плеча императора в окно. Дождь продолжался. Снаружи тянулся Сухой сад, белый песок был украшен рисунком параллельных кругов, подражая каплям, падающим в воду.

Человек рядом с Таро кашлянул.

- Во дворце говорят о таком, - Таро посмотрел на Сатоши. С круглым лицом, ямочками и длинными ресницами Сатоши выглядел как мальчик, а не мужчина. Он был в белом одеянии, красная ткань свисала с плеча, обвивала пояс, отмечая его статус Высшего священника. Татуировки портили его ладони, но не лицо.

«Странный выбор», - многие священники разрисовывали все тела, но руки и лица были в татуировках всегда. Синие завитки были проклятиями. Они имели тот же эффект, что и произнесенные. Когда ёкай касался чернил, он сгорал.

Сатоши часто присоединялся к Таро и отцу за ужином. Он играл много ролей во дворце. Священник. Советчик. Хранитель мира.

Сатоши был наполовину братом Таро. Сын наложницы, Сатоши не был угрозой для трона. Но почему-то их отец любил бастарда больше Таро. Так казалось. На самом деле император считал обоих сыновей бородавками, которые он терпел, но не любил. Это не мешало Сатоши искать одобрения императора при каждом случае. Сатоши обходился с Таро так же, искал у императора и принца симпатии, как бродячий пес, что нюхает дружелюбную руку.

- Я ходил в Зимнюю комнату утром, - сказал император, отвлекая внимание Таро от Сатоши.

- Не лучшее решение для старика с простудой, - ответил Таро.

- Я был в шкуре ямабико, - сказал император сквозь зубы. Редкий и неуловимый ёкай, ямабико обитал на низких частях гор Цуко-фуно. Их голоса вызывали ложное эхо, они подражали звукам, включая ужасные крики. Император почти всех истребил. Их густой коричневый мех желали из-за тепла, а их бежевые зубы использовали для украшений. Эти предметы дорого стоили на рынках. Таро старался скрыть эмоции, пока его отец продолжал. Похоже, каппа пропал.

Таро вспомнил. Темная Зимняя комната. Холод, проникающий под одежду. Молот в руке. Таро подумал о других ёкаях, застывших и скрытых в Ледяном лесу. Киджимуна, рыжеволосое одноногое существо, обитающее среди деревьев баньян. Нурэ-онаго, девушка с мокрыми волосами, рожденная из слез утонувших людей. Футакучи-онна, что помогла при рождении Таро.

- Странно, - сказал Таро отцу и бросил в рот кусочек сушеного фрукта.

Император улыбнулся с хищным блеском.

- Да. Не хочу думать, что среди нас есть тот, кто сочувствует ёкаям.

Тревога пронзила Таро. Сочувствующих казнили.

«Император сделает так с сыном?» - он не знал.

- Я буду следить.

- Может, это связано с Сопротивлением, - вмешался Сатоши.

Таро подавил стон. Все хорошее настроение императора испарилось. Его отец оскалился.

- Невозможно, - он снова закашлялся.

Сатоши покраснел и посмотрел на свои колени.

- Точно, - сказал он. Не знаю, чем я думал.

Сопротивление было скорее на словах, чем на деле. Группы ёкаев одного вида собирались и возникали как сорняки. Пока что Сопротивление действовало раздражающе, почти по-детски: взорвать конвой, что нес рис во дворец, поджечь шахту, что поставляла во дворец железо. Но Таро казалось, что затевалось что-то крупнее. Несколько недель назад Сопротивление притихло, ходили слухи. Слухи о мастере оружия, обученном убийце-ёкае, с которым шел они, и они собирались в Токкайдо объединить отряды и создать армию.

Император чуть успокоился, сделал большой глоток сакэ и вытер жир со рта шелковой салфеткой.

- Скажи, что так заняло тебя днем? спросил он у Таро.

Рот Таро удивленно раскрылся. Император никогда не спрашивал про его изобретения. Единственный раз отец проявил каплю интереса, когда Таро создал ошейник из железа, что не ломалось. Сатоши вырезал на ошейнике проклятия и надел на шею они, поработив его. Когда демон пытался снять его, его руки горели. Его сила, сила тысячи людей, была подавлена. Император использовал этого они, чтобы восстановить Весеннюю комнату. Несколько дней спустя большой демон сломал спину, пока нес тысячелетнюю вишню.

Таро уже не делал ошейники. Император убрал храм и на его месте сделал кузню. Кузнецы работали над ошейниками. Звон металла звучал весь день, дым закрывал солнце. Теперь все ёкаи получали ошейники, их записывали при рождении, относились к ним хуже, чем к собакам на поводках.

Конечно, некоторые ускользали от императора. Матери в ошейниках много платили людям, чтобы они забрали их детей на западные земли. Некоторые люди сочувствовали ёкаям, но многие пользовались этим. Тайный путь с восточных земель на запад стоил дорого. И были кланы ёкаев, которых еще не победили. Высоко в горах Цуко-фуно, слишком высоко, чтобы император направил туда воинов, был монастырь тайджи, где жили монахи-ёкаи, запертые навеки в детстве.

Изобретя ошейники, Таро стал следить, чтобы его творения не стали тем, что может поработить всех ёкаев.

Таро смотрел на отца, щурясь.

- Я работал над механической канарейкой, - Таро взбодрился, подумав о птичке.

- Канарейка? тихо спросил Сатоши.

Таро повернулся к монаху.

- Да. Я сделал ей маленькое сердце из шестеренок, и я создаю перья для ее крыльев, чтобы она полетела

Император отмахнулся

- Ты не сможешь это делать, когда начнется состязание. У тебя будут дела. И времени на мастерскую не хватит.

Таро скривил губы.

«Конечно, он хочет поговорить о состязании. Как жаль, что меня там не будет».

- Его величество прав, - сказал Сатоши, краснея. Таро не знал, должен ли был Сатоши звать отца «Его величество». Тебя будут ждать на многих мероприятиях. Постоялые дворы уже полны девушек и членов их семей, - и он добавил. Я говорил сегодня с мастером Ушибой, и он говорит, что это будет самое сложное состязание за поколения, - мастер Ушиба, еще заноза в боку Таро. Он серьезно воспринимал работу, часто преследовал Таро, чтобы задать вопросы: «Что вы думаете о медоносных пчелах в Летней комнате? Как насчет бури в Осенней комнате? Снег клише для Зимней комнаты. Может, сделаем большие ледяные плиты, что движутся?». Мелкий мужичок с белыми глазами, хитрый и сильный, возникал отовсюду.

Раз в столетие рождался человек с глазами без зрачков и радужки. Это было знаком благословения. Богиня Кита даровала ребенку особенный талант способность управлять природой. Ушиба мог склонять четыре стихии огонь, воду, воздух и землю своей воле.

Таро оттолкнул тарелку, отвращение мешало есть. Он пару секунд подбирал слова.

- Девушки умирали в Комнатах. У тебя нет чувства приличия? Так хочется крови? спросил он у Сатоши. Перед началом состязаний устанавливали правила. Важнее всего было «Не убивать», в Комнатах были хищники. Все были в опасности. Сатоши хватило ума показать раскаяние. - Это древняя традиция, ее нужно соблюдать. И быть призом

Император опустил кулак, стол покачнулся. Рыба в желе задрожала, как и Сатоши.

- Мне хватило твоей апатии, - он склонился ближе. Ты это сделаешь. Если не для меня, то ради своей матери. Забыл, как когда-то она участвовала в состязании?

От упоминания матери горе и вина сжали сердце Таро.

«Она была бы жива, если бы не я, - няня Таро любила рассказывать об императрице, и как дико и сильно ее любил император. Как мог мужчина так сильно любить женщину, но не сына, что она родила ему?» - Таро посмотрел в окно. Капли дождя мешали видеть.

Император продолжал:

- Она сияла, когда победила - Таро знал, по какой дороге шел отец. По улице воспоминаний. Ему не нужно было слушать. Он уже часто это слышал.

«Я четко помню, как она одолела Времена года. Как она выглядела в Зимней комнате, с румяными щеками и улыбкой, похожей на тайну на ее губах. Боги и богини, я любил ее».

Таро не хотел больше слушать, встал из-за стола и ушел.

* * *

Таро смотрел на свою кровать на возвышении. Еще несколько дней, и слуги придут утром, поднимут его и нарядят для состязания. Он будет красивым павлином на выставке. Самураи будут ждать у дверей его комнаты, готовые отвести его на церемонию открытия.

Он представил новое будущее. Пустая кровать. Пустая мастерская. Пропавший принц. Он видел это ясно, как день, ночь или грядущая буря. Скоро он уйдет. Таро обрадовался, будущее было ярким и без императорских оков.