— Ох, Дион, — Кирон развёл руками, — ты же умный человек, но почему, когда речь заходит о Вили, ты не видишь очевидного? И даже теперь, когда я говорю, ты не хочешь слышать и воспринимать всерьёз мои слова. Я не знаю, что ещё тебе сказать, чтобы ты понял, что нравишься ему. Надеюсь, когда ты это осознаешь, не будет поздно, и твоего Вили к тому времени не уведут, — юноша прихватил с кровати сумку, — до завтра, Ди.

Дион кивнул ему, и парнишка скрылся за дверью. Всё, что Кир сейчас сказал.. Ах если бы хоть на минуту это оказалось правдой… Но он не мог позволить себе даже призрачной надежды. Вили никогда не посмотрит на него так.

Когда это началось? Когда впервые он понял, что Вили для него дороже всех остальных? Когда осознал, что любит этого мальчика куда сильнее, чем просто младшего брата или кузена? Он уже и не вспомнит, как точно это произошло. Может, так было всегда, просто с годами чувства стали сильнее и обрели чёткое представление?

Когда Вили родился, все обожали его как младшего члена семьи, как маленькое чудо, появившееся после всех тягот и потерь, что им пришлось пережить. Когда его мать, Вена, умерла, его стали оберегать и лелеять ещё больше. И Дион лелеял, он старался сделать для ребёнка всё, что бы тот рос счастливым и беззаботным. Когда мальчик стал подрастать и задавать тысячи вопросов, Дион решил рисовать для него, а для Вили эти рисунки стали окошком в тот мир, который он никогда не видел, мальчик стал грезить им. Наверное, тогда у Диона и возникла к Вили особая привязанность. Каждый раз, когда они возвращались домой, мальчик первым выбегал встречать их с сияющими глазами, а к Диону стремился особенно, а если точнее, к его рисункам. Но для парня это стало по-настоящему важным – знать, что тебя так ждут. Тогда он впервые почувствовал, что эта деревня в глухом лесу его дом, потому что там был человек, к которому он хотел возвращаться, который всегда искренне и с нетерпением ждал его.

Время шло, Вили рос, и Дион стал замечать, что во время поездок ищет в лицах своих любовников черты мальчика, или сравнивает их характеры и привычки. Поначалу он не особо обращал на это внимание, но однажды просто понял, что ни с кем ему не бывает так спокойно, как с Вили, ни к кому он не относится с такой нежностью и заботой. А однажды Дион просто пришёл к выводу, что не может больше не замечать свои чувства к Вили. В тот раз они тренировались в стрельбе из лука, и Вили сильно оцарапался о наконечник стрелы, тогда-то он и решил, что будет оберегать этого мальчика всегда и от всего. Он хотел быть рядом с ним: как брат, как друг, как кто угодно, только бы видеть его улыбку, слышать его смех. Он любил его! Он любил его так давно и так долго. С самого детства? Со дня, когда Вили впервые улыбнулся ему? С того момента, когда заглянул в сияющие глаза, смотрящие на него? Какая разница: он просто любит его, и будет любить всегда. Но он никогда не признается в этих чувствах, ему хватит и того, что он может быть рядом с ним, присматривать за ним и оберегать.

Даже когда Дион встретил Кирона, его чувства к Вили никуда не делись, но он решил – с любимым ему никогда не быть, почему не попытать счастья с другим. К тому же Кирон тогда жаждал узнать, какого это – быть с кем-то добровольно, как это – тоже получать удовольствие. Им было хорошо вместе, и они испытывали друг к другу очень тёплые чувства: бывший раб, который хотел нежности и заботы, и Дион, которому эту нежность некуда было деть. Но любовь между ними так и не вспыхнула: привязанность, благодарность, симпатия, доверие – да, но не любовь, поэтому, когда несколько недель назад Кирон сказал, что познакомился с человеком, который ему очень понравился, они без сожалений и обид закончили свои отношения. Теперь они стали просто хорошими и близкими друзьями. Пожалуй, Кирону Дион мог сказать и то, что не решился бы поведать даже Каю, с ним ему не нужно было ничего скрывать, так однажды юноша и понял, что Дион влюблен в Вили.

— Ди, — дверь открылась, и в комнату заглянул Кирон, вырывая парня из воспоминаний, — слушай, ты бы заглянул к Вили. Прямо сейчас!

— Зачем?

— Он пошёл к себе, вместе с этим своим другом.

— И что?

— На ночь глядя? Просто пойди и зайди. Мне… я чувствую, что ты должен это сделать. Ну пожалуйста, — Кирон посмотрел на него умоляюще.

— Ну хорошо, — Дион поднялся, — я схожу, но ты неправ.

— Ага.

— Иди уже к своему капитану.

— Уже ушёл, — юноша улыбнулся и поспешил вниз.

Дион подошел к комнате Вили и замер перед дверью. Ну и зачем он это делает? Какая глупость. Но он всё же толкнул дверь и зашёл внутрь. В приглушённом свете магического фонаря он увидел, как парнишка-друг страстно целует ЕГО Вили, и, стягивая с него кофту, прижимает к кровати! Дион резко хлопнул дверью, и мальчишки от неожиданности отскочили друг от друга, и тогда он встретился взглядом с глазами Вили. Напуганными, стыдливыми и горящими недетским желанием глазами. Кирон был прав насчёт этих двоих! В чём ещё он был прав?

***

— Дион ты… Что… — слова застревали в горле, и Вили не мог их выговорить.

Как? Зачем? Что он здесь делает?! Он видел их! Дион! Почему именно Дион?! Кажется, это называется паникой? Боги, а с каким осуждением он на него смотрит! Вили готов был под землю провалиться, а лучше просто умереть на месте! Но почему-то земля под ним не разверзлась, а с небес не ударила молния, чтобы добить его. А Дион всё продолжал смотреть на него! Почему из всех именно Дион должен был застать его в такой ситуации?! Стыд? Нет, чувство, что он сейчас испытывал, было куда больше какого-то стыда!

Дион двинулся вперёд, приближаясь к ним, и, схватив Трина за рубаху, стащил с постели, а затем с силой толкнул к двери, так, что юноша едва удержался на ногах.

— Пошёл вон отсюда, и чтобы я больше никогда не видел тебя рядом с Вили, — прошептал Дион с такой угрозой, что спорить с ним никто бы не решился.

Трин попятился, и, когда коснулся спиной двери, открыл её и вылетел наружу. Дион повернулся к мальчику, а тот сжался от страха на кровати. Парень ухватил Вили за ногу, притянул к себе и занёс ладонь. Мальчик зажмурился, готовясь к удару. Дион его ударит! Вили, наверное, заслужил, но всё же осознавать, что это сделает именно он, было больно. Парень никогда раньше не бил его.

«Пускай, пускай ударит, лишь бы не смотрел на меня с таким осуждением!»

Секунды сменялись секундами, но боли так и не последовало, и Вили чуть приоткрыл глаза – Дион так и стоял над ним, удерживая и не давая двигаться, но руку опустил.

— Как далеко вы зашли?

— Что? — мальчик не различил слова, что Дион прошипел.

— Что ты позволил ему с собой делать? — уже чётче спросил парень.

— Т… только… мы только целовались, — сбиваясь, пробубнил Вили.

— Целовались? — Дион рванул его на себя, и мальчик снова закрыл глаза от страха.

Он никогда не видел парня таким злым. Дион всегда казался ему спокойным и рассудительным, даже в сложные минуты он всегда оставался самым спокойным, а сейчас полыхал такой злобой, что Вили впервые боялся его. Но то, что произошло дальше, оказалось ещё более неожиданным: Дион впился в губы мальчика своими! Это был вовсе не нежный поцелуй, какие были у него с Трином, а напористый и даже грубый, но Вили задрожал от одной лишь мысли, что губы Диона касались его. Он по инерции приоткрыл рот, чтобы узнать, какого это – целоваться с тем, кого любишь. А парень безжалостно терзал его: обхватывал губы своими и немного оттягивал их, проводил по ним языком, касался его языка… Это было невероятно, никакой Трин ни шёл в сравнение с этим! Жаркий, всепоглощающий – у Вили в голове не осталось ни единой мысли, только желание не останавливаться. Низ живота приятно тянуло, голова закружилась, а парень продолжал целовать его, и когда он скользнул языком глубже, коснулся нёба, мальчик приглушённо застонал. Именно в этот момент Дион отстранился от него, так же неожиданно, как и начал это. И, никем не удерживаемый, Вили осел на кровать.

— Прости, — прошептал Дион, и, развернувшись, пошёл к двери.

Прости? ПРОСТИ!? После такого поцелуя он просто сказал «прости» и уходит?! Вили вскочил на ноги, и, схватив подушку, со всего размаху запустил ею в спину парню. Дион остановился и повернулся, а мальчик кинулся к нему и ударил ладонью в грудь.

— Зачем? — выкрикнул он, — зачем ты это сделал?!

— Вили, прости, я ...

— Что значит прости?! Лучше бы ты ударил меня! За что ты так со мной? Поцеловал, прости и ушёл? Куда? К нему? Ненавижу! Ненавижу его! Почему Кирон, а не я?! — мальчик снова занёс ладонь, и едва ощутимо толкнул Диона, а потом снова, и снова. — Почему? Зачем? Зачем ты поцеловал меня? Как мне теперь забыть это?

Из глаз Вили потекли слёзы, и он обессилено рухнул на пол, прикрывая лицо руками. Как же больно… Вот он и сказал это вслух, да ещё самому Диону. В груди такая невыносимая боль. Лучше бы он никогда не любил! А Дион всё стоял и смотрел на него.

— Уходи, — прошептал Вили сквозь слёзы, но парень не двинулся с места, — уходи! Уйди! Да оставь же меня! — выкрикнул он.

Но вместо этого Дион опустился на пол рядом с мальчиком, и, сжав его ладони, убрал их от лица, заглядывая в глаза.

— Неужели ты правда любишь меня, Вили? Кирон говорил, а я не верил…

— Ты… ты специально? — Вили попытался отстраниться и вырвать свои руки, но парень держал крепко. — Не говори мне о нём! Не желаю от тебя это слышать! Только не сейчас. Мне и так плохо…

— Посмотри на меня, — Дион приподнял его лицо, — прости. Ты всё это время ревновал, а я не понимал этого. Прости, Вили, прости, что причинял тебе боль. Мне так жаль, — парень прижал мальчика к себе, и он уткнулся ему в рубашку, обнимая руками изо всех сил, боясь, что он исчезнет в любой момент.

Вили плакал и плакал, они долго сидели, так обнявшись, пока он немного не успокоился, но даже потом мальчик не мог разжать руки, чтобы отпустить Диона. А парень всё это время поглаживал его по спине и шептал «не плачь, не надо, милый», и ещё какие-то нежные слова. Это успокаивало Вили, но и причиняло боль.