Глава 17 Он никогда не будет твоим.
«Нео никогда не будет твоим. Он станет для тебя самым страшным врагом. Он вонзит нож тебе в спину»
«Никогда не будет твоим… станет самым страшным врагом… вонзит нож в спину…»
«Не будет твоим… станет врагом… вонзит нож…»
Эти слова бились в голове Гнеса всё то время, пока он добирался до своей спальни коридорами для прислуги. До того, как эта женщина сказала эти слова, он ни разу о таком не задумывался. Но что, если она была права? Что, если Нео узнает правду, как бы он ни скрывал? Тогда всё, что она сказала, может стать реальностью! Гнес вошёл в комнату: Коэн был здесь и ждал его. Юноша обошёл любовника, на ходу стягивая с себя окровавленную одежду. Он кинул всё это в ванну и поджёг, а потом стал смывать с себя остатки крови.
— Коэн, мне нужна твоя помощь, — он наконец-то посмотрел на мужчину,— сейчас я приведу сюда Нео, и я хочу, чтобы ты стоял за дверью. Я отниму у него силы, а потом ты заберёшь мальчишку и отдашь работорговцам.
— Что?! Но Гнес, это ведь не то, чего ты хотел!
— Чего я хотел уже неважно. Нео не может оставаться рядом со мной. Когда-нибудь он всё поймёт, я должен избавиться от него сейчас.
— А ты сможешь? Это ведь твой брат, он всегда был для тебя…
— Поэтому я и прошу тебя стоять за дверью! — воскликнул Гнес. — Если его чёртовы глаза вынудят меня остановиться или передумать, войди и заставь меня довести всё до конца. Я избавился от отца и Кармины, и должен избавиться от него! Я не могу его оставить, не должен…
— Гнес, ты ведь пожалеешь…
— Так не дай мне пожалеть!
Гнес накинул ночную рубашку, растрепал волосы, а затем пошёл вниз. Там уже собирались слуги и стража, и все смотрели на коридор, ведущий в южное крыло – оттуда шёл дым. Принц замер в конце лестницы, и стал напряжённо смотреть туда же, и через несколько минут из задымлённого прохода выбежал Нео. Вся его рубашка и руки были в крови, он застыл на месте, и поражённо оглядывал присутствующих, пока его взгляд не остановился на Гнесе. Да уж, вид у него был как у настоящего убийцы, после такого зрелища любой из присутствующих поверит, что это он убил королеву. Вот и решение, ему даже ничего не придётся для этого делать… Мальчик медленно направился к нему, и Гнес пошёл навстречу. Нео протянул руку, и схватился за него, его всего трясло, а по перепачканному лицу текли слёзы.
— Мертва... Гнес, мама мертва… — сказал едва слышно брат, и, уткнувшись в рубашку Гнеса, зарыдал.
Юноша перехватил мальчика за руку, и повёл за собой, вверх по лестнице, подальше от посторонних глаз. Нео еле передвигал ногами, и Гнесу пришлось чуть ли не тащить его. Какого это, увидеть мёртвую мать? Какого сейчас Нео? Гнес тело своей матери так и не увидел, когда он пришёл в себя, её уже похоронили. Нет, он не должен сейчас об этом думать, в нём не должно быть никакой жалости.
Принц вошёл в свою комнату и усадил брата на кровать. Кажется, Нео был не в себе, он продолжал дрожать и невидящим взглядом смотрел на свои окровавленные руки. Гнес подошёл к столу, налил в стакан воды, а затем добавил туда сонной настойки, что дал ему Асмун.
— Что там произошло? — Юноша присел на корточки и положил ладонь на колено Нео, заглядывая ему в лицо.
— Я… я не знаю, — Нео вздрогнул и закрыл глаза, — я проснулся от дыма, вышел из комнаты, и увидел огонь из маминой спальни, — из глаз мальчика вновь потекли слёзы.
— На, выпей, — Гнес протянул ему стакан. Нео взял его дрожащими руками и стал пить. Юноша сжал ладонь брата,— что было в комнате?
— Мама, она лежала на полу, а вокруг неё было столько крови, — Нео всхлипнул, и закрыл лицо окровавленной рукой, — Гнес, я звал её, звал, и пытался поднять, а потом я увидел… её лицо и глаза! Они были пустыми. Она… она мертва… — простонал мальчик сквозь рыдания.
Гнес встал, и, прижав брата к себе, стал гладить его волосы, а другой рукой потянулся к кинжалу, который оставил под подушкой. Нео вздрагивал всем телом и цеплялся за юношу. Сейчас… он должен сделать это сейчас! Сейчас избавиться от всех раз и навсегда. Давай же, Гнес! Сколько он страдал из-за Нео? Сколько он желал его, но не мог получить?! Но теперь может… нет! Нет, не может! Это значит всегда быть рядом с ним осторожным, и ждать, когда мальчишка обо всём узнает. А сможет ли Гнес смотреть на то, как брат начнёт ненавидеть его? Если Нео не будет его любить, не будет обожать, если возненавидит его – это разорвёт Гнеса на части! Он должен сделать это…
Гнес взял Нео за волосы и потянул вверх, заставляя мальчика смотреть ему в глаза. И Нео смотрел своими чистыми, доверчивыми, серебряными глазами. Юноша сжал рукоять кинжала, выдохнул, и резко вонзил острие в шею Нео. Красный камень засветился – значит, кинжал впитывает в себя силу его брата. Мальчик дёрнулся, но Гнес крепче сжал его волосы, не давая отстраниться. В глазах брата застыли недоверие, непонимание и такое удивление, что Гнесу стало не по себе. Камень на рукояти перестал излучать свечение – всё было готово, в его брате больше не осталось силы, теперь он стал обычным человеком… Гнес вытащил кинжал, оттолкнул от себя Нео, и отвернулся.
Он до боли сжал в ладони рукоять. Только бы не сорваться… только бы не броситься к Нео и не умолять его о прощении! Он скоро уснёт, Гнесу надо продержаться ещё немного, ещё немного побыть чудовищем… Просто вспомнить всё, что ему пришлось пережить из-за Нео, ведь порой ему так хотелось, чтобы мальчишка страдал как он, ведь порой он так ненавидел его… Так почему сейчас ему так больно?! Как будто он сейчас лишил силы не Нео, а вырвал своё сердце…
— За что? — прошептал Нео с кровати, и Гнес едва различил его голос.
Ненавидь! Именно сейчас ненавидь его! Ведь ты так часто ненавидел его!
«Он никогда не будет твоим…»
— За что? — Гнес развернулся и схватил брата за подбородок. — За то, что я ненавижу тебя!
И он начал говорить, впервые перечисляя вслух всё то, что причиняло ему боль, всё то, в чём был виноват Нео. Ведь так оно и было! Во всём был виноват даже не отец, а Нео! Если бы он не родился, Гнес никогда бы не узнал что такое ревность, никто не посягал бы на его трон, он никогда бы не возжелал родного брата! Пока Гнес говорил, на лице мальчика сменялись неверие и боль, в серебряных глазах застыла такая боль, что Гнес уже готов был остановиться, сказать, что всё это ложь, обнимать хрупкое тело и целовать заплаканное лицо, но нельзя!
— И знаешь что? Это я убил твою мать, — юноша снова оттолкнул брата, чтобы не ощущать, как сотрясается его тельце, а Нео побледнел, как полотно.
— Отец…
Ну конечно, любую проблему Нео ведь всегда может решить отец! Если ему что-то нужно, стоит лишь попросить отца. Стоит уничтожить и эту его последнюю надежду.
— Он уже ничем не поможет тебе, Нео. Если ты не заметил, нашему отцу всё хуже. Его разум тает, а тело слабеет. Он уже не вспомнит ни наших имен, ни лиц. Отличное зелье, должен сказать, и действует медленно, то что нужно, чтобы не вызвать подозрений. Его силу я тоже заберу перед смертью.
На лице Нео отразился ужас, и он отполз от Гнеса в сторону. Его брат его боялся… Да, пусть так. Пусть боится его! Пускай в жизни Нео он останется самым страшным кошмаром. Пусть мучается и страдает! Даже если эта жизнь теперь будет недолгой…
«Он станет для тебя самым страшным врагом…»
Нео схватился рукой за горло.
— Нет, я не убью тебя, — Гнес говорил тихо, и смотрел, как меняется лицо брата от каждого слова, — тебя продадут в рабство, в Перию. Ты не слышал о тамошних борделях с мальчиками-рабами? Ты там точно приглянешься, братик. Твоё изящное стройное тело будут иметь каждую ночь, пока ты не сдохнешь в какой-нибудь канаве, или под очередным грязным мужиком!
Гнес мог бы взять его первым, прямо сейчас. Ведь он мечтал обладать им, так долго мечтал… Нет! Нет, тогда он никогда не отпустит его… Юноша распахнул дверь.
— Коэн, забери его, и отдай работорговцам!
Гнес смотрел, как любовник берёт на руки слабого, безвольного брата. Настой уже действовал: мальчик даже не пытался отбиваться или пошевелиться. Коэн прошёл мимо него, и Гнес в последний раз взглянул в дорогие сердцу серебряные глаза: в них была пустота и отчуждённость, как у сломанной, безразличной ко всему куклы, а потом они закрылись, как и дверь за телохранителем. Он прижался к стене, и сполз по ней на пол.
«Он вонзит нож тебе в спину…»
Нет, уже не вонзит, Гнес сделал это первым! Он избавился от них всех в один день, теперь есть только он… Что же он наделал?! Ведь всё должно было быть не так! Нео должен был всегда быть рядом с ним! Он никогда больше не услышит звонкий смех, никогда не возьмёт в свою ладонь хрупкую ручку, никогда не коснётся мягких волос и не вдохнёт их аромат, не увидит чудную улыбку, не посмотрит в сияющие глаза! Он никогда не увидит Нео!
«Нео никогда не будет твоим… никогда не будет твоим… не будет твоим…»
Он хотел бы убить её снова, снова и снова, лишь бы не слышать её голос в своей голове!
«Нео никогда не будет твоим…»
Он сжал голову руками и закричал.
«Нео никогда не будет твоим…»
— Заткнись! Заткнись!!! ЗАТКНИСЬ!
«Нео никогда не будет твоим…»
— Но и ты не спасла его! Тебе нужно было забрать его, и бежать отсюда! Ты должна была уберечь его от меня!
«Нео никогда не будет твоим…»
Когда Коэн вошёл в комнату, Гнес бросился к нему.
— Куда ты его отнес? Скажи мне!
— Нет.
— Тогда я сам найду его! — Гнес дёрнулся к двери, но Коэн поймал его, и прижал к себе.
— Нет.
— Отпусти меня! Я должен вернуть его!
— Гнес, он никогда не простит тебя.
— Это всё она! Всё Кармина! Она заставила меня избавиться от него! Она меня вынудила…
— Возможно, она была права. Он не мог оставаться рядом с тобой. Гнес, отпусти его.
— Я предал его… уничтожил, — принц прижался к груди Коэна, — я растоптал его и выбросил… — из глаз Гнеса потекли слёзы, — он был моим солнцем, а я уничтожил его, я сам! Коэн, поцелуй меня, — юноша потянулся к губам любовника, — держи меня, и ни за что не отпускай! Не дай мне пойти за ним!