Глава 14 Проблеск света

Он открыл глаза.

Он не мог видеть.

Он смотрел вверх, испытывая такую боль, что просто не мог думать.

Его сердце болело, пульсировало как открытая рана в груди.

Даже во всей этой боли его слепота сбивала с толку.

На несколько секунд он подумал, что вернулся туда, в ту подземную комнату. Ему потребовалась пара минут, чтобы осознать — он ослеплён собственными слезами и таким количеством света, которое не поддавалось осмыслению. Свет лился на него дождём.

Свет лился на них обоих.

Свет лился на неё.

Свет лился на неё даже сильнее, чем на него.

Он струился как нечто физическое, как жидкий aleimi, наполненный золотом.

Он понятия не имел, откуда берётся этот свет.

Этого не могло происходить, пока они оба находились в резервуаре.

Он не знал, где он.

Он знал, что в данный момент его волновало лишь одно — что она здесь.

Она с ним.

Его грудь продолжала болеть, но он почти этого не чувствовал, пока хватался за неё, искал её светом точно так же, как его руки искали её тело. Она оказалась прямо рядом с ним, лёжа на полу из органического металла. Какая-то часть его это знала, но когда его руки подтвердили этот факт, его омыло такое облегчение, что на глазах снова выступили слезы.

Он повернулся на бок, ещё не видя ничего отчётливо, и привлёк к себе.

Он прижал её ещё ближе, ощупав всю, убедившись, что нет травм, абсурдно обеспокоившись тем фактом, что она лежала в торте, и её волосы покрыты растаявшим мороженым.

Она плакала, но он почти не замечал этого.

Вместо этого он плыл через её эмоции.

Он плыл сквозь её свет.

Всё, что он мог замечать — это всё, что он чувствовал в её свете.

Чем больше он ощущал, тем сильнее реагировал его aleimi.

Его свет полыхнул, окутывая её, и она вцепилась в него.

Впервые её свет не пытался оттолкнуть его.

Она вообще ему не противилась.

Никакая её часть не сопротивлялась ему и не пыталась отгородиться.

Поначалу это осознание озадачило его…

А потом он почувствовал, как озадаченность превращается в неверие, в изумлённое ошеломление, когда его свет простёрся дальше, а его аура окружила её горячей аркой.

Он чувствовал её сердце.

Он чувствовал её бл*дское сердце.

Он чувствовал ту боль, пульсирующую в её груди, и осознал, что та боль, которую он ощущал, принадлежала в равной мере ей и ему. Их сердца бились словно единой силой, и так сильно, что его торс дрожал от каждого удара пульса.

Он почувствовал открытость в её свете.

Он почувствовал тот бело-фиолетовый свет, тот драгоценный, деликатный, изумительный свет… и осознал, что плачет вместе с ней.

Поначалу он не мог осмыслить, чем это вызвано.

Он не мог переварить смятение эмоций. Он не мог осознать собственное облегчение из-за того, насколько она открыта, из-за того, что та тёмная металлическая структура, которую он чувствовал в её сердце с самого начала их сессий, наконец-то надломилась.

Он стал целовать её лицо, сцеловывать слёзы, ласкать щеку пальцами, вытирать влагу. В этот раз она не противилась и даже не вздрогнула. Он чувствовал, как вместо этого она притягивает его. А когда к нему вернулась возможность видеть, её ладони обхватывали его руки, одна нога втиснулась между его ног.

Позволив своему весу опуститься на неё, когда она потребовала этого, он безуспешно попытался убрать торт из её волос… а может, убрать её волосы из торта.

Через несколько секунд она заметила его сосредоточенность.

Она озадаченно обернулась и посмотрела вверх, затем, похоже, сообразила, что он делает, и почему так хмурит лоб.

Она поразила его, рассмеявшись.

Это был искренний смех.

Этот смех был наполнен тем светом, тем фиолетово-белым светом её сердца.

Когда он удивлённо посмотрел на неё, она улыбнулась.

На её глаза вновь навернулись слёзы.

— Я испортила твой торт, — сказала она.

Несмотря на её смех, голос звучал надломлено, неразборчиво.

Наклонившись, он поцеловал её в губы. Несколько минут они целовались, и она плакала, пока он окутывал её своим светом.

— Я могу вымыть, — пробормотал он. — Твои волосы… тут есть душ…

Она снова рассмеялась, крепче стискивая его.

Однако она не заговорила, и он ощутил в ней боль, на сей раз не связанную с сексом.

Он чувствовал её внутреннюю борьбу, желание спросить его о некоторых вещах.

А может, снова накричать на него, побить руками. Может, она хотела потребовать от него чего-то, заставить что-то пообещать. Может, она хотела оттрахать его, взять в рот, ударить кулаком по лицу.

Ощутив все эти вещи, он сильнее открыл свой свет, полностью капитулируя перед ней, предлагая те из этих вещей, которых ей хотелось, в которых она нуждалась. Затем он стал посылать ей любовь всеми известными ему способами, и она издала тихий мучительный всхлип, когда он крепче обнял её.

Он чувствовал, как она отпрянула от жара его света, а потом, похоже, смирилась и с этим, и просто лежала под ним, стискивая его рубашку обеими руками. Её пальцы пропитывали ткань потом.

Он ощутил, как она притихает.

Он ощутил, как её свет вновь начинает открываться сильнее, поначалу медленно, осторожно, затем всё с большим облегчением, когда он сам лишь открылся сильнее, подстраиваясь под неё.

Он слушал, как замедляется её сердцебиение, дыхание становится глубже.

В итоге она просто лежала под ним, уткнувшись лбом в его грудь.

Она разжала ладони.

Затем запустила руки под его рубашку, гладя по коже. Он пытался решить, стоит ли что-то сказать, но почувствовал, как она покачала головой, всё ещё прижимая лоб к его груди.

— Нет, — тихо сказала она. — Нет, не надо, пожалуйста.

Он крепче обнял её одной рукой, опираясь на другую руку и локоть, чтобы не раздавить её своим весом.

Когда она снова заплакала, он не пошевелился и не попытался изменить позу.

Он начал гладить её по волосам, когда почувствовал, что она просит об этом.

Затем он перекатился на бок и обнял её обеими руками, когда ощутил, что она попросила и об этом тоже. Он сильнее открыл свой свет, глубже вплетаясь в неё и окружая той тёплой частью себя.

В этот раз она совершенно не сопротивлялась.

Вместо этого она обвилась вокруг него в ответ и вздохнула в знак капитуляции, которую он прочувствовал до мозга костей. Уткнувшись лицом в его грудь, она прижалась к нему и опять просунула ногу между его ног.

Он послал ей её больше той жаркой привязанности, и на его глаза вновь навернулись слёзы.

Он понятия не имел, почувствовала ли она.