“Это звучит как голос опыта.- Он изучал ее лицо, которое становилось все жестче. “Ты ведь жила среди нас, не так ли? Вот почему ты так хорошо знаешь наш язык. Разве Малесса послала тебя изучать наши обычаи?”

- Послала меня?- Она издала резкий смешок. - Нет, она меня не посылала. Меня похитили. Украли у моего клана, когда я был еще моложе детей, которых мы защищаем. Человек, который взял меня, был ренфаэлинским рыцарем с большой славой. Безрезультатно загнав военный отряд в горы, он и его слуги обрушили свой гнев на небольшое поселение, убив всех, кого смогли найти, кроме меня. Он отвез меня на юг, в свой замок, где представил своей жене. У них не было своих детей, видите ли, она потеряла двух дочерей при рождении. Я должна была стать даром, который исцелит ее сердце.”

Веркела замолчала, чтобы снова рассмеяться, звук был мягче, но богаче горечью. “И я это сделала. Поначалу я, конечно, сопротивлялась. Я не знала ни этого места, ни этих людей с их бессмысленной болтовней. Их огромные хижины с комнатами, полными красивых, блестящих вещей, которые не имели очевидной пользы. Их одежда зудела и цеплялась за ноги, когда ты пыталась бежать. Но она…”

Шаманка замолчала и опустила глаза, печаль сменилась презрением, когда она продолжила говорить. “Она была доброй,как моя кровная мать, хотя никогда не била меня. И так со временем мои укусы, визг и звон посуды уменьшились. Их болтовня превратилась в слова, одежда стала не такой неудобной, и я начал видеть смысл в знаках, которые они нацарапали на пергаменте. В течение двенадцати лет она воспитывала меня, учила и называла дочерью, хотя никогда не слышала, когда были другие уши. Они не поймут, сказала она. Я пряталась всякий раз, когда приходили гости, и слуги хозяина обещали мне смерть через порку, если они когда-нибудь заговорят о моем присутствии в его доме. А потом ... - она провела пальцами по предплечью. - И вот однажды он привел домой новую охотничью собаку. Он укусил меня.”

Она замолчала, ее черты были искажены нежелательными воспоминаниями.

“Ты убила его, - сказал Соллис. - С твоим даром.”

- Ты имеешь в виду Тьму, брат?- Она сверкнула на него глазами. “Это слово они произнесли, когда все отошли от меня с ужасом и отвращением на лицах. Я думаю, что мастер убил бы меня прямо там, если бы она не остановила его, не оттащила обратно в крепость и не заперла там. Глубокой ночью она пришла за мной и отвела во двор, где ждала лошадь. ‘Здесь тебе не место, - сказала женщина, называвшая меня дочерью. ‘Они убьют тебя из-за Тьмы, которая заражает тебя. Ты должна идти домой.’”

“Она боялась, - сказал Соллис. - Способность убивать взглядом вызовет страх в самом добром сердце.”

- Убить одним взглядом. Веркела раздраженно вздохнула и перевела взгляд на вершину зубчатой стены. “Это то, что ты думаешь? Видишь это?- Она указала на небольшое пятно влаги на камне, наперсток воды блестел в свете факелов. Соллис наблюдал, как она сосредоточенно наморщила лоб, и не смог сдержать вздоха, когда вода начала менять форму, образуя длинную слезинку, которая разделилась на две одинаковые бусинки, которые мигнули ему, прежде чем исчезнуть в облаке пара.

“А ты знаешь, - спросила Веркела, - что все живое состоит в основном из воды? Деревья, растения, звери Земли и неба, ты и я. Мы все-просто мешки с водой, и, похоже, Боги передают власть над ней в мои руки.”

Она выпрямилась, испустив вздох, полный сожаления и смирения. - И я отправилась домой. Годы комфорта сделали меня неуклюжей, и меня легко было выследить, как только я добралась до гор. Мне удалось убить одного из воинов, который нашел меня, прежде чем другой уложил меня с дубиной. Они крепко связали меня и отвели к Малессе, как она велит поступать со всеми, кто носит дар богов. Тогда она была очень стара, гораздо старше, чем сейчас. Ее тело изгибалось, но глаза светились знанием и проницательностью. Она видела меня всю, Все, что было сделано, чтобы превратить меня в нечто, что больше не было Лонаком. ‘Ты не можешь быть моей, - сказала она. - Меримцы ограбили тебя.- И я заплакала. За мать, которая отослала меня, и за Малессу, которая теперь видела мою никчемность. Я плакала долго и горько, пока она не дала мне пощечину. ‘Не хнычь, как они!- сказала она. - Как бы ты ни была испорчена, знай, что твоя Малесса все еще нуждается в тебе. Иначе боги не послали бы тебя.’”

Веркела бросила взгляд на окутанный туманом пейзаж. “И так оно и происходит. После долгих лет, проведенных на горе, годы, потраченные на то, чтобы собрать эту нечисть в лак Дервахима, годы размышлений о тайне видения Малессы. Наконец-то я добралась сюда. Момент, для которого я была создана.”

- Судьба-это ложь, - сказал Соллис. - Наши жизни-это то, что мы из них делаем.”

“И все же мы здесь, Брат. Как она и предсказывала.”

Ее взгляд внезапно стал острым, глаза сузились, когда она вгляделась в темноту с хищной интенсивностью. “Он здесь, - прошипела она. - Похоже, мы собираемся подвергнуть пророчество испытанию.”