30

Из-за их новой дружбы Каллиникос присоединился к Арантуру в зале, изучая меч. Мастер Владит всегда радовался, когда у него было больше учеников, особенно тех, кто платил вперед, и открыто радовался тому, что у него есть представитель знати. Каллиникос не любил, когда ему заискивали, и скорчил гримасу, когда на следующем уроке увидел, что его руки выставлены над дверью, но он был хорошим учеником, так как в детстве танцевал и фехтовал.

Арантур, со своей стороны, начал терять свое восхищение мастером Владитом. Он винил мастера Спартоса за эту перемену. Он заметил мелочность своего учителя, его внимание к деталям, которые, казалось, не имели никакого отношения к искусству, его настойчивость в грандиозной вежливости и сложной терминологии, которые часто доминировали на его уроках.

Не все было ясно, дружа с Каллиникосом. Аристократ негодовал на восточных беженцев под акведуком и говорил о них слишком часто и слишком широко, чтобы утешить Арантура. Он чувствовал, что женщины должны сосредоточиться на том, чтобы иметь детей и растить их, и он мог быть нечувствительным к любому, кто не соответствовал его собственным довольно ограниченным стандартам.

- Арнауты. Раса воров скота” - выплюнул он, когда арнаутский солдат столкнулся с ним на улице. А в другой раз он оглядел зал и назвал своих товарищей по мечу обществом преступников.

И все же, несмотря на случайные вспышки мелочной нетерпимости и инстинктивную склонность к привилегиям, к которым он был рожден, он также обладал превосходными, почти сверхъестественными социальными навыками. Он был чувствителен, даже чуток, ко всем, кого включал в число своих знакомых. Он был чрезвычайно любопытен, и в конечном счете он был способен изменить свое мнение—о Восточниках, об Арнаутах, о геометрии. Именно это последнее качество делало его таким желанным спутником. Иногда в разгар жаркого спора он вдруг улыбался и говорил: “Хорошая мысль” или “я так не думал.- Он был единственным из всех друзей Арантура в этом отношении.