48

Занавес раздвинулся для второго акта.

Под сценой запела органистка-альт, и Арантур огляделся. Он был в яме, рядом с ним лежала Далия. Несмотря на ее рост, он был на голову выше и гораздо шире в плечах, и толпа людей в яме давила на него. Кончик чьих-то ножен упирался Арантуру в лодыжку, и он даже не был уверен, кто из троих был виновником.

И тут первая актриса начала петь. Арантур был почти уверен, что она-Ниоба, главная роль; он достаточно хорошо знал Миф, и она определенно казалась достаточно высокомерной, чтобы быть Ниобой. Но вся работа была написана на Эллен, и, хотя он был студентом и пользовался языком каждый день, ему было чрезвычайно трудно разобрать слова, когда она пела быстро.

Альт органиста заиграл, и почти под его ногами дюжина гиттернов и удов заиграла быстрее, а Ниоба, если это была она, пустилась в арию.

Музыка была невероятной. Арантур забыл, что вспотел, забыл, что Далия раздражена, забыл, что ножны вонзились ему в ногу. Там не было ничего, кроме его ушей и музыки, и когда Ария закончилась, ему захотелось попросить артиста продолжать.

Второй акт закончился тем, что двенадцать человек собрались, как темные Фурии, чтобы наказать единственную человеческую женщину за ее гибрис. Писательница, кем бы она ни была, уловила суть мифа: как бы ни была виновна Ниоба и какой бы ужасной матерью она ни была, боги собирались убить всех ее детей в наказание за то, что она сделала. …

Ничего. Двенадцать из них, одетые в темно-серые одежды вместо традиционных белых, пели вместе. Их звуки наполняли театр, но музыка звучала напыщенно и самодовольно.

Крещендо было ограниченным, рев триумфа почти фальшивым. Собравшимся было предложено задать вопросы богам.

Арантур хлопнул ладонями так сильно, что им стало больно, несмотря на давление. Он обнаружил, что его нога затекла, и чуть не упал.

Далия подняла на него глаза. “Тебе нравится?”

Сердце Арантура было переполнено, и он чувствовал себя так, словно находился под действием наркотика.

“Музыка …”

Далия покачала головой и прокричала что-то, что было потеряно. Люди начали проталкиваться мимо них, борясь за двери, чтобы получить охлажденное вино перед третьим актом.

“Я могу идти, - сказал Арантур.

Далия покачала головой. “Я собиралась отпустить тебя, - съязвила она, закатывая глаза. “Но тебе это нравится.- Она проскользнула перед ним, когда нажим стал меньше. “Мы можем подойти поближе. Я знаю двух актеров, а лирик-мой двоюродный брат.”

- Лирик?- спросил он, чувствуя себя глупо. С Далией он все время чувствовал себя глупо.

Нажим превратился в обычную толпу, а потом и вовсе поредела.

- Смотри, это твой друг и Император, - указала Далия.

Над ними находилась императорская ложа-массивное сооружение из золотых листьев и лент, которое, казалось, свисало с потолка над всеми коробками. Но это было позади них, и Далия была права. Арантур видел императора, махавшего рукой своим подданным, и Иралию, чьи глаза, казалось, тянулись к его глазам.

- Он отвел взгляд. На Далию.

“У нее что, все время навязчивая идея?- спросил он.

“По-моему, так оно и есть. Она мне не нравится. Черт возьми. Женщинам приходится все делать по-тяжелому, а потом какая-то маленькая воланчиха вроде нее подходит, раздвигает ноги и берет все подряд. Я ненавижу это.”

Она избегала говорить: "Я ненавижу ее.”

Его голова работала хорошо; он упорядочивал то, чему учился, и приписывал причины следствиям.

“А потом она использует мощное заклинание-член Аплуна, она должна быть первоклассным Магасом, и она использует свою работу, чтобы усилить ее ... ее привлекательность. Это унижает женщин.- Она посмотрела на него.

- Он пожал плечами. “Она мне нравится.”

Далия отвела взгляд. “Ты бы так и сделал.”