— А откуда у тебя шрам? — спросила она то, что не должна была спрашивать, но что её сильно интересовало. Да и помогло это увести его с темы её видовой принадлежности.

— Это случилось в день, когда Нора пыталась убить Кьяра, — располагаясь на её коленях так же, как и в предыдущую ночь, проговорил Тайлер. — Я был на работе, но незадолго до совещания вспомнил, что забыл папку с документами дома. Мы как раз сильно поругались с ней, и у меня вылетело из головы, что я брал документы домой. Быстро приехав домой, я застал момент, когда она уже опустила подушку на голову Кьяра, который спал. Я был в ярости, но не смог её убить. Лишь вызвал скорую, связав её на кровати, молился, чтобы врачи поскорее до нас добрались. Пульс был, но моё искусственное дыхание мало помогало, я его терял. Я чувствовал, как жизнь уходит из его маленького тельца! Когда они приехали, стали реанимировать Кьяра. Нора смогла выпутаться из простыни, которой я её связал, кинулась, чтобы закончить начатое, пока все были отвлечены от неё. Я её перехватил! Но она успела оставить после себя след на моём лице, — положив мою руку себе на голову и поглаживая ею, словно намекая, что пора начать его гладить. Несмотря на страшный рассказ, его поведение заставило её улыбнуться. — Она умерла, но тот день останется в моей памяти на всю жизнь. А её украшение на моём лице будет напоминать о том дне ещё долгие годы.

— Но как он смог остаться? Ведь с нашей регенерацией все шрамы исчезают!

— Он исчезнет, нужно лишь больше времени. Врачи тогда не могли оказать мне медицинскую помощь, так как спасали жизнь Кьяру. Оказалось, что Нора нанесла какое-то вещество на ногти, которое останавливает регенерацию. Когда мне оказали помощь, то вещество уже всосалось в рану, и врачи не могли ничего сделать, — пояснил он с закрытыми глазами. — Неужели они такие страшные? — спросил он спустя пару минут молчания. Ему было важно знать ответ на свой вопрос, его выдало то, что он задержал дыхание и не рискнул открыть глаза.

— Нет. Просто стало любопытно, как они вообще могут быть у оборотня.

— И они не вызывают у тебя страх?

— После того, что я видела, во мне осталось слишком мало этого чувства, — с усмешкой проговорила Эльфрида. Но заметив, как тот стал хмуриться, решила перестать паясничать. — Мне кажется, они тебе идут! Добавляют шарма!

— Ты первая, кто так сказал, — заметил он, улыбнувшись легко, но с закрытыми глазами, что не дало Эльфриде увидеть искренняя улыбка или нет.

— Люблю быть первой, — хихикнув, заметила она.

Они молчали. Эльфрида думала о том дне, о котором рассказывал Тайлер, а тот начинал дремать. Она продолжала гладить его по волосам даже тогда, когда сама стала уплывать в объятья Морфея.