— Пусть боги благословят вас, Красный клинок! — крикнул кто-то, другие подхватили.

— Не меня, — крикнула Галина. — Хвалите моего мужа. Это варил маг солнца, и он решил поделиться со всеми вами.

Оловянные и деревянные кружки поднимали в честь Гетена. Похвала становилась теплее, пока отряды пили лучшую медовуху Ранита. Многие еще не пробовали такое.

Гетен кивал и молчал, скрестив руки, глядя на Галину, шагающую среди солдат, спрашивающую о ранах, слушающую истории о храбрости.

— Откуда нам знать, не отравлено ли это?

Скрипучий голос заглушил вопли толпы, истории и похвалу.

Старый солдат, в котором Галина узнала члена старой стражи короля Вернарда, стоял в центре площади деревни, сжимая пояс, хмуря морщинистое лицо.

— С чего бы напитку быть отравленным? — спросила она.

Он указал на Гетена.

— Это не человек. Это чудовище, смерть в его тени. Слуга Скирона, — он оскалился и сплюнул на землю. — Вы взяли демона в постель, и за это платит весь Урсинум, Красный клинок.

Галина осушила свою кружку.

— Если это отравлено, я умру довольной после пары глотков. Но все мы знаем, что ты ругаешь не Херра-Томрума или Скирона. Ты — еще один старик, который лезет мне под одеяло, который презирает то, что я решила не быть орудием моего отца…

— Или ее брата, — сказал Илькер за ней.

Галина повернулась. Солдаты вокруг них опустились на колено и склонили головы.

— Ваше величество, — она поклонилась.

— Вам нельзя покидать постель, — сказал Гетен. Он не кланялся. Он не должен был.

Илькер сидел на стуле, который несли три крупных солдата.

— Я услышал, что моим солдатам подали лучшую медовуху в Кворегене, я хочу пить.

Кто-то наполнил кружку и вложил ее в руки Илькера. Король Урсинума выпил все, не замедляясь. Когда он опустил кружку, он вздохнул и сказал:

— Даже лучше, чем я помнил. Спасибо, что поделились, лорд Риш.

— Это честь для меня, Ваше величество.

Илькер поднял кружку, и ее наполнили. Он насладился еще глотком.

— Я слепой, но не глухой, и чувства остались, — сказал он старому солдату. — Вы во многом ошибаетесь, вас запутал ваш король, которого обманула сила его мертвого кузена. Я потерял зрение, но стал яснее видеть. Моя сестра мудро решила выйти за мага солнца, и я благодарен ее мужу за верность ей и за то, что он оставался бесстрастным насчет дел королевства. Но то, с чем мы столкнулись сейчас, выше королевства. Мы страдаем по решению богов. Маг солнца укрывает вас, кормит вас, предоставляет медовуху и лекарства. Он решил защищать нас завтра в час нужды Урсинума от жуткого врага и без поддержки богов. Я доверяю ему жизнью и будущим сестры. И я доверяю ему ваши жизни.

Илькер сделал глоток, опустил кружку и добавил:

— И леди Риш права. С кем она спит, ее дело. Она — не вещь, которую можно купить, продать или отдать ради земли или альянса. Она — солдат, Красный клинок Ор-Хали. Она служит по своей воле, и она согласилась быть глазами и мечом вашего короля. Если сомневаетесь, закройте свои вонючие рты и пейте. Или можете пить воду, а остальные будут наслаждаться очень хорошей медовухой.

Солдаты радостно завопили, и кружки снова подняли, в этот раз в честь короля Илькера, его сестры и ее мужа.

Старик хмуро посмотрел на кружку, ворча про мнения капитана Таксина о проклятом маге солнца.

Юджин стоял неподалеку. Он сказал:

— Маг солнца спас жизнь капитану Таксину, спас жизнь короля Илькера и спас жизнь принцессы Галины.

— Больше раз, чем вы знаете, — добавила Галина.

Голос Така зазвучал поверх толпы, он добрался до старого солдата.

— Да, я не люблю лорда Риша. Но я уважаю мага солнца больше, — он стукнул кружкой по кружке соседа. — Я ему доверяю, старик. И ты должен.

Две женщины появились у толпы, тяжело дыша. Разведка Така.

— Капитан, — отсалютовала одна. Он ответил этим же, женщинам дали медовуху.

— Нас окружают, — выдавила она между глотками.

— Отряды окружили лес на западе отсюда, — ответила другая.

— Они пришли жечь лес Хараян, — сказал Гетен.

Гул голосов стал гневными протестами.

Разведчицы кивнули.

— Откуда вы знаете? — спросила первая.

— У леса есть глаза, — просто ответил он.

— И зубы, — добавила Галина, и Гетен улыбнулся, выглядя как опасный волк.

— Огонь не тронет Хараян или Ранит. Больше нет. Я прослежу за этим, — сказал он.

Галина переплела пальцы с его. Она знала, что он вспоминал, как горела базилика со зверями холма внутри. Это все еще причиняло ему боль. Она сжала его руку.

— Мы не можем тут оставаться, — сказал Юджин. — Цитадель сильна, но припасов не хватит для осады, еще и с таким количеством людей.

Галина кивнула.

— Днем мы столкнемся с ними снова.

Ей придется оставаться вдали, управлять и подбадривать, но не биться. От этого ей было не по себе. Она не хотела становиться королевой. Галине нравилось быть в бою, бок о бок и спиной к спине с солдатами. Королевы и короли так не делали. Они были слишком ценными для поля боя. Но Илькер был слепым, и он мог не выжить, хоть и храбрился. Он был бледным и горбился, страдал от заражения, несмотря на магию и лекарства Гетена. Было глупо покидать постель. Ее брат в последнее время совершал много глупостей.

— В этот раз вы будете биться с магом солнца, поддерживающим с полной силой, — сказал Гетен.

Илькер поднял кружку. Солдаты радовались и пили, осмеливались надеяться в отчаянии, вспоминали истории, на которых их растили, о сильных некромантах в Раните.

Помощники Илькера отнесли его в башню. Гетен и Галина пошли следом.

Во дворе он остановил ее.

— Я сидел в башне слишком долго и смотрел, как разваливается мир, сначала медленно, а потом быстрее и страшнее. Я виноват, что не был внимателен, как виноват и Валдрам. Шемел — моя проблема, и ты не можешь победить, пожертвовав собой, Галина. Теневая армия сожжет тебя, а потом Шемел подхватит ее и использует, как захочет, — он сжал ее ладони. Они снова дрожали. — Думаешь, я не замечаю всего в тебе?

Она опустила взгляд и сглотнула, сжала его пальцы, но дрожь не унималась.

— Теперь я понимаю, почему ты не можешь вести ту армию. Сила соблазнительна и опасна. Всех тех некромантов свела с ума жажда душ. Я видела, глядя на поле боя, духов, которых можно было поработить. Слава богам, что я не впилась в ту силу.

— Ты хотела больше всего.

— Да. Я ничего еще так не хотела, — она поежилась. — Это сильно… и жутко.

Он притянул ее ближе.

— Я знаю.

— Но, в отличие от тебя, я могу отпустить силу, когда мы победим. А мы еще не победили. Пока Шемел угрожает нам, я буду атаковать теневой армией.

Они продолжили путь к базилике.

— Тогда мне нужно заставить Шемела отпустить Локшина. Я не хочу вредить солдатам Телеянска, они были нашими союзниками до того, как вмешался мой старый наставник, но я сделаю, что нужно, чтобы покончить с этой войной и уничтожить Шемела до того, как теневая армия убьет тебя.

— Ты не один в этом. У тебя есть солдаты из плоти и тени.

— Нет.

— Гетен, это война. Это солдаты. Мы знаем, что на кону, и понимаем ценность наших жизней.

Он не слушал это.

— Завтра я зачарую тебя и твоих товарищей. Обещай, что останешься в круге чар, что бы ни случилось на поле боя.

— Если я буду нужна…

— Обещай, Галина, — он остановился, сжал ее ладони и смотрел в глаза. — Мне нужно знать, что ты будешь в порядке, что лучший защитник Урсинума будет в безопасности, пока я буду разбираться с Шемелом. Я не могу следить за наставником и тобой. Я пытался раз, и ты чуть не умерла. Обещай, что в этот раз останешься в круге.

Она скрипнула зубами.

— Зачем напоминать мне, что слепота Илькера будет бременем на моих плечах?

— Потому что этого не избежать.

— Кровь Семел, — буркнула она.

— Прошу.

Галина посмотрела в глаза мужа.

— Я обещаю, что останусь в круге чар, если ты пообещаешь не совершать глупости и не жертвовать собой.

Он улыбнулся.

— Я обещаю, что не собираюсь умирать завтра, — он притянул ее к себе. — У меня есть причина жить.

ТРИДЦАТЬ ОДИН

Солдаты окружали их мертвую королеву, она лежала на погребальном костре под растущей луной. Ее слепой сын сидел, сжавшись, на стуле рядом с ее головой, дрожал от лихорадки, но не хотел пропускать прощание с любимой матерью. У ее ног стояла дочь ее мужа, высоко подняв голову, взгляд был тяжелым. Цветы окружали тело королевы, солдаты Урсинума выражали уважение, опуская памятные вещицы вокруг нее — кольца и кинжалы, деревянные фигурки богов, кружки медовухи, монеты, фрукты и зерно.

Гетен смазал веки Амброзины пеплом, смешанным с маслом, произнося последние слова ритуала:

— Отпусти сердце, которое уже не бьется. Не пытайся видеть глазами, которые слепы. Выйди из плоти, которая уже не дышит. Ты, дух, чью связь с этим смертным телом разорвали, поднимись и покинь мир живых. Твое место уже не с твоей семьей и твоими подданными. Пересеки границу Пустоты и ступи на путь, что тебя ждет. Твой путь по Пустоте начинается, новая жизнь ждет.

Солдаты повторили его слова, шестеро шагнули вперед, чтобы налить больше масла на павшую королеву. Король Илькер поцеловал лоб матери, и стражи отнесли его в стороне. А Гетен зажег факел волшебным огнем и передал его Галине. Она подожгла костер, бросив факел. Он загорелся с ворохом искр, быстро стал ревущим огнем, пляшущим и бросающим угли и белый дым в стороны, тело королевы пропало в жаре и пламени.

Но дух Амброзины отказывался уходить. Она следовала за Гетеном, ее требования были просты: покончить с войной и защитить последних наследников Персинна. Ему не нравилось, когда аристократы задерживались после смерти и не давали ему покоя.

Галина оглядела круг мужчин и женщин.

— Королева Амброзина умерла несправедливо, — головы кивали. Солдаты согласно шептались. — Я разрезала Валдрама, как он сделал с нашей королевой. Я забрала его глаза, как он забрал зрение моего брата, перерезала его горло, как он приказал сделать с моим отцом, пронзила его живот, как он поступил с нашим королевством, — одобрение солдат стало громче. Голос Галины звучал поверх их. — Но Урсинум не освободился от нарушителей. Армия, которую я вела на помощь нашему королевству, была украдена чудищем страшнее короля Налвики, и оно желает еще больше нам смерти. Мы склонимся перед предавшей нас армией?