— Ты здесь ради него, Кловер! Пойми это уже, мать твою!

Моё упрямство было твердым, как камень. Я так сильно сжала зубы, что готова была к тому, что один из них треснет.

— Он меня не слушает! Он никогда меня не слушал!

Бреннан ткнул пальцем мне в лицо. Волны ярости ниспадали с него.

— Ты думаешь, он меня слушает? Ты единственная, кого он когда-либо слушал. Ты единственная, кто могла достучаться до него. Ты нужна ему сейчас. Не убегай от него снова, чёрт побери.

Он имел в виду сейчас? То есть в этот момент?

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — эта фраза должна была прозвучать как обвинение, но вместо этого из меня вырвался возглас отчаяния.

Он указал на сцену, где музыка снова остановилась, и Кай уже начал разговаривать с толпой, извиняясь за то, что он не может собраться с мыслями.

— Помоги ему, — взмолился Бреннан. — Спаси его ради него самого.

Вот чёрт.

Я всунула ему в руки свой фотоаппарат и пожалела о том, что на мне не было надето ничего более милого, чем пара рваных узких джинсов, чёрная майка и накидка с цветочным принтом. У меня даже не было времени, чтобы поправить свою прическу и макияж.

— Достань мне микрофон, — прорычала я ему.

Развернувшись, я сделала успокаивающий вдох и зашагала на сцену. Несколько человек озвучили вопрос "Что она делает?", включая идиота Крэйга. Другой, по-настоящему испуганный голос, принадлежал Талии:

— Достаньте ей микрофон и клавиши, — взревел Бреннан.

Но я уже не услышала, послушался ли его кто-нибудь. Пока Кай неуклюже рассказывал какую-то историю, пытаясь словно увернуться от чего-то, я подошла к нему и обняла его рукой за талию.

На его лице отразилось полнейшее удивление, которое быстро сменилось улыбкой.

— Привет.

Я улыбнулась ему в ответ, заметив, что его глаза были ясными, и от него ничем не пахло. Он был трезв. По крайней мере, пока. Он просто ушёл в себя.

Поэтому я попыталась помочь ему собраться.

— Привет, — прошептала ему я.

— Что ты здесь делаешь?

Его взгляд был таким пристальным и глубоко сосредоточенным на мне, что я почувствовала, как у меня по спине пробежал холодок.

Зрители могли слышать только его, потому что у меня пока не было микрофона. Но по движению за спиной я поняла, что мне нашли клавиши и теперь устанавливали стойку для микрофона. Я наклонилась к микрофону Кая и сказала:

— Я подумала, что ты был бы не против сыграть что-нибудь из старенького.

Отсутствующее выражение его лица сменилось любопытством, и один из уголков его губ приподнялся в очаровательной улыбке.

— Ох, серьёзно? И что же у тебя на уме? — вспомнив о зрителях, он повернулся к ним и крепко прижал меня к себе. — Все помнят Кло Брэниф?

Толпа обезумела. Они приветственно захлопали и начали выкрикивать "Я тебя люблю" и "Где ты была?" В ответ на всплеск толпы мои щёки покраснели, и я неуклюже помахала слушателям.

— Она решила провести с нами этот выходной и, похоже, страдает от синдрома упущенной выгоды. Ей бы не помешало ваше внимание. Вы можете ей это устроить?

Толпа кричала всё сильнее и сильнее, пока мне не пришлось уткнуться лицом в Кая.

Вряд ли это могло сработать, если я так стеснялась выступать.

Он отошёл в сторону, чтобы я могла говорить в его микрофон.

— Скажи им, что ты хочешь, Кловер, — он отошёл совсем в сторону, хотя потом быстро подошёл обратно к микрофону и добавил. — Думаю, тебе понравится.

Я давно этого не делала, но я проскользнула к микрофону и сделала всё возможное, чтобы отвлечь толпу от назревающей катастрофы, свидетелем которой они могли бы стать за свои же, довольно неплохие, деньги.

— Привет всем.

Толпа снова возликовала.

Моя улыбка была такой широкой, что щёки начали болеть. И как бы я не переживала за Кая, поддержка зрителей, придавшая мне смелости, очень мне пригодилась. Я посмотрела на него. Он взглянул на меня и поиграл бровями. Его лицо выражало что-то вроде "Я же тебе говорил. По тебе скучали".

— Мы с Каем готовим для вас кое-что новое...

Толпа обезумела и начала кричать и топать, выражая своё одобрение. Они сбили меня с мысли, и мне оставалось только спросить:

— О, я смотрю, вам это нравится?

Зал зашелся ещё громче. Даже стены вокруг затряслись. Группа начала играть какую-то драматичную музыку у меня за спиной. Мне хотелось повернуться и улыбнуться людям в костюмах, которые сказали Каю не работать над этой новой песней, в особенности со мной, но я сдержалась. Пока.

— Но ничего из этого еще не готово.

Люди начали свистеть, и волшебство этого момента полностью захватило меня. Боже, как же я скучала. У меня даже кости ломило от того, как мне этого не доставало. Моя душа радостно ликовала. Мои лёгкие наполнил идеально свежий воздух сцены. Я снова посмотрела на Кая, он смотрел на меня, стоя по центру безвкусного ковра, который выбрала для него команда дизайнеров. У него изо рта торчал медиатор, а его коротко стриженая борода и тёмные кудри придавали ему такой соблазнительно растрёпанный вид. Его глаза пристально смотрели на меня, а пальцы перебирали струны, силясь вспомнить песню, которую он собирался сыграть.

— Думаю, мы должны сыграть что-то из раннего.

Его улыбка перевоплотилась. Каким-то образом она стала более сексуальной, собственнической, и одновременно нежной. Он одобрительно кивнул, как вдруг, кто-то похлопал меня по плечу. Я повернулась и увидела, что меня уже ждали клавиши и микрофон.

Моё сердце нервно застучало. Было здорово снова стоять на сцене, но помнила ли я слова песен по истечении столь долгого времени?

Я встала за клавиши и быстро проверила их. Были ли они включены? Ну, вот, теперь включены. Я убавила громкость. Сыграла пару аккордов, и снова добавила громкость.

Кэйд улыбнулся мне из-за своих барабанов, а Малькольм подошёл ко мне и сказал:

— Знал, что ты не устоишь.

Я показала ему язык. Затем к нам подошёл Кай, его пальцы всё ещё перебирали струны, наигрывая какие-то аккорды.

— Ну ладно, мисс непредсказуемость, что это будет? — в его глазах сверкнули жизнь и смех, и он на секунду показался мне не таким уж и сломленным.

Пожав плечами, я не смогла сдержать смех.

— Выбирай.

Потому что я не знала. Я даже не могла вспомнить названия наших песен, так как я слишком нервничала.

— Дайте нам пару секунд, чтобы решить, — сказал он толпе. — Она совсем не подготовилась. Видите теперь, насколько она соскучилась по софитам?

Толпа засмеялась тому, как он подколол меня. Им было очень интересно участвовать в моём неожиданном появлении.

Он наиграл аккорды "Кэйтлин", песни, названной в честь девушки, которую я ненавидела в старших классах. От моего свирепого взгляда он рассмеялся.

Я сыграла пару тактов песни "Клементина", которую, как я знала, он ненавидит. По тексту казалось, что в песне говорилось о разрыве отношений, хотя вообще-то она была об апельсинах. Тогда Кай получил пищевое отравление, на спор съев четыре гнилых апельсина. Я написала эту песню ради шутки, но ему захотелось попробовать записать её.

Но так же, как с теми гнилыми апельсинами, она превратилась во что-то, от чего ему приходилось плеваться, так как её потом чаще всего просили сыграть.

Он нахмурился и снова сменил песню, взяв пару аккордов на гитаре.

Когда он сыграл ещё несколько аккордов, я, наконец, согласилась с его выбором. Я быстро присоединилась к нему, и взглядом дала понять Кэйду, чтобы он подождал, прежде чем мы поймём, что мы делаем.

После того как Кай бросил ещё один сокрушительный взгляд через плечо, мы обменялись улыбками, которые стали поворотным моментом, и начали песню, которой он дразнил меня ранее в моей квартире.

Проснулся я сегодня утром, кругом сплошные перемены.

Я был вчера довольно сильным

Мне не страшны были проблемы.

Но я сражён...

Этой любовью.

Меня пленил...

Твой запах нежный,

Что ты забыла на подушке.

Забрав с собой мою надежду.

Он оглянулся на меня, не успев закончить строчку, чем застал меня врасплох. Мои пальцы продолжили играть, так как они знали, что надо делать, хотя в моей голове было абсолютно, на сто процентов пусто.

Но если ты решишь уйти.

Пожалуйста, не уходи...

Пожалуйста, не оставляй меня... опять.

Наши самые преданные фанаты в зале одобрительно закричали, когда он добавил в текст песни слово "опять", в то время как я пыталась расслышать музыку, заглушенную стуком моего сердца у меня в ушах.

Наклонившись вперёд, я проигнорировала чувство першения в горле и желание избавиться от него, и присоединилась к Каю в припеве, а за мной вступили и все остальные члены группы.

Она украла моё сердце,

Моя душа летает, словно в облаках. И никуда теперь не деться.

И её имя на моих руках.

Мы разделили с ней мой дом, кровать.

Но всё что она хочет — это убежать.

Он написал эту песню для Пита и одной из его сумасшедших бывших. Но сегодня Малачи сделал её нашей. И хотя это подходило для сегодняшней ситуации, раз уж я вышла на сцену и перетянула на себя внимание в попытке спасти его, это также выглядело трагично.

И правдиво.

Последние ноты песни зазвенели в воздухе "Не оставляй. Не оставляй. Не оставляй меня... опять".