Сжимая омамори Широ, я оглянулась на остальных. Широ помахал мне, выдавив улыбку. Роджи улыбалась, словно уже представляла, как будет выглядеть мое лицо, когда я доберусь до другой стороны.

— Мы присмотрим за твоим храмом, жрица, — сказал Шимада, отодвинув шляпу с лица. — Принеси меч.

— Ладно, — прошептала я. Глубоко вдохнув, я шагнула в портал. Тьма зашипела в ушах. Я склонилась, воздух трепетал на щеках, словно крылья бабочек.

Пол пропал подо мной. Во тьме я потеряла верх, низ, право или лево. Все органы восприятия будто отказывали, и я паниковала, паря во тьме.

А потом мир вернулся так же быстро, как уходил, воздух взревел, сердце колотилось в голове. Я падала, огоньки мерцали вокруг меня, пока я не врезалась в грубую поверхность. Там я проехалась. Боль шипами вонзилась в плечо и бедро.

Я повернулась на спину и оказалась в переулке. Тени ветхих зданий эпохи Эдо поднимались по бокам от меня, их черепица была как морские волны. Они перемежались с современными домами, их форма коробки резко контрастировала с древними линиями остальных. В некоторых местах одинокие здания выпирали из земли как сломанные зубы. Мусор усеивал землю, разбитый телевизор с электронно-лучевой трубкой лежал на боку у моих ног, и странный труп зверя свисал с шеи под карнизом.

Звезд и луны сверху не было. Размытый тусклый свет отражался от низких туч. Земля дрожала под ногами. Пахло странными травами, и сладкий запах оставался в горле. Паутина покрывала стены, длинные пыльные сети пропадали в трещинах и под карнизами некоторых домов. Свет в окнах не горел. На стене рядом со мной паук размером с ладонь направлялся к крыше. Я слышала, как его тело шуршит по стене.

— Ты в порядке? — Юза присела рядом со мной. Ее голос звучал иначе, мелодичнее и громче, словно я улавливала в Ёми другие частоты. — Стоило тебя предупредить. Первый переход всегда худший.

Я села. Камешки на дороге впивались в ладони.

— Где мы? — спросила я, убирая омамори Широ глубже в карман куртки.

— Старый квартал Оэямы, — Юза озиралась. — Идем, нужно спешить. И спрячь тот браслет. Лучше привлекать меньше внимания.

Хмурясь, я убрала браслет под рукав куртки. Я пошла за Юзой по перекресткам, быстро потеряла ощущение направления. Мы проходили урны и скитальцев, свернувшихся рядом, дерущихся некомат и пустые машины. И граффити! Я не видела настоящих граффити в Японии. Мусор хрустел под ногами, все от обрывков бумаги и подвесок на телефон до шприцов. Казалось, мусор бежал по венам переулков. Все воняло.

Мы вышли из переулков на яркий ночной рынок. Цветные лампы покачивались в воздухе. Ёкаи продавали товары с множества прилавков, и там были продукты (и запахи), которые я не узнавала. Я видела фрукты и овощи, названия которых не знала, некоторые пульсировали странным светом, существа, похожие на рыбу-удильщика лежали на льду, и я отвела взгляд от прилавка, где, похоже, продавали человеческие сердца. Голова кружилась, когда Юза повернула направо, уводя нас в переулки.

В одном она была права — мы не привлекли внимания. Если кто нас и заметил, они не подали виду.

— Тут, — прошептала Юза, замерев у неприметного здания. Она прижала ладонь к бетонной стене. Воздух замерцал. Яркие граффити взорвались под ее ладонью, краска поднялась из поверхности. Рисунок стал красными тории, окруженными демонами. Бетон внутри ворот дрожал, пошел трещинами и обвалился, открывая скрытый проход. Мы прошли внутрь, и стена вернулась за нами.

Юза призвала хитодаму для света. Магия тянула за что-то во мне, будто… воспоминание. Я не успела обдумать эту мысль, Юза устремилась в грубо вырезанный туннель.

— Так мы попадем сразу в кладовые замка, — прошептала она, двигаясь как тень. — Дальше я буду говорить за нас обеих. Понятно?

— Да, — я пыталась не отставать и не шуметь.

Мы двигались быстро, тихо, как мертвые. В воздухе пахло плесенью и немного серой. Мне приходилось смотреть, куда ставить ноги, потому что ступеньки и скаты появлялись из ниоткуда. Воздух свистел в трещинах в стенах, и земля не раз дрожала от чего-то невидимого. Я насчитала шагов на милю, потом две. Стены сначала были вырезаны в камне, потом стали из кусков камней. Впереди деревянная колонна поддерживала потолок, но уже треснула, и зубья торчали в сторону. Я повернулась боком, чтобы пройти там.

Юза стояла на другой стороне, водила ладонями по разбитым камням.

— Помоги сдвинуть это, — сказала она. Вместе мы сдвинули мусор так, чтобы стало видно железную решетку в основании замка. Юза отодвинула решетку и проникла внутрь. Я прошла за ней и попала в темную просторную комнату.

Держась теней, Юза повела меня среди высоких стеллажей, полных корзин риса, широких бутылей ферментированных соевых бобов или сакэ. Я повернула голову, уловив шорох мышей.

Я думала, что это были мыши.

Мы шли глубже, шепот доносился от полок. Шуршали плетеные корзины. Хихикали свертки шелка. Казалось, мы будили предметы вокруг нас, и они не были рады чужакам. Меня не удивляло, что вещи в замке Шутен-доджи стали ёкаями, но было жутко слышать их. Предметы в этом мире — и в моем — которые существовали больше сотни лет, получали сознание. Мы звали их цукумогами или «ками предмета».

Мы вышли в соседнюю комнату, Юза замерла. Она остановила меня рукой, кивнув на что-то впереди. Десять кимоно стояли кругом, закрывая путь к двери. Их рукава висели параллельно полу, словно они были на выставке без тел, манекенов или нитей, поддерживающих их. Злоба ощущалась в воздухе, будто я коснулась языком батарейки в девять вольт. Мой браслет пылал.

— Что это? — шепнула я.

— Ничего хорошего, — едва слышно ответила Юза. — Оставайся тут. Я уведу их от двери…

Но что-то разбилось за нами, высокий звук ударил по ушам, словно разбился горшок. Я развернулась. Груда театральных масок лежала, отчасти скрывшись за стеллажом. Некоторые лица разбились при падении. Юза отошла от меня, взмахнула ладонью. Ее катана появилась со вспышкой света. Мы с тревогой переглянулись поверх ее клинка.

— Вещи на полках, — я отпрянула на шаг. — Думаю, они живые. Кхм, с сознанием.

— Поразительный ум, жрица, — заявила Юза.

Я не успела возмутиться или закричать, шелковые рукава кимоно обвили меня. Они скользнули по моему животу, горлу, рту, сдавили так крепко, что было сложно дышать. Катана Юзы упала на землю. Она убирала шелк с лица, а он поднимался обратно, закрывал ее рот и приглушал ругательства. Она поймала мой взгляд, и ее ярость была такой острой, что я удивлялась, как она не резала шелк на ленты.

— О, что у нас тут? — спросил женский голос. Я подняла взгляд, пытаясь удержать равновесие, пока кимоно обвивало мои колени и лодыжки. Я охнула сквозь затхлый шелк, потому что я не могла не узнать кицунэ с белыми хвостами перед нами.

— Минами, — я пыталась понять, зачем она тут, послала ли О-бэй Юзу и меня в ловушку.

«Иначе почему тут любимица О-бэй?».

— Представьте, как обрадуется Его вечное величество, когда я верну Юзу из Осорэ, Беду Цуджимори, — Минами улыбалась, раскрыла девять хвостов как хвост павлина. Ее охраняли три огра с кожей цвета граната, и один был крупнее другого. — Господин так скучал по тебе, милая Юза.

Слои шелка скрыли ответ Юзы.

— Услышав об этом плане, я увидела шанс проявить верностью трону, — продолжила Минами, глядя на меня. — О-бэй глупа, раз пытается обмануть лучших, и у вас нет шанса победить Шутен-доджи в Киото. Я не хочу погибать из-за смертных.

«Как у тебя может быть так мало чести?» — я понимала, что Минами могла легко предать меня — мы не дружили — но О-бэй? Как Минами могла предать женщину, которая освободила ее, кормила и защищала? Я хотела кричать, но рукава кимоно заглушали звуки.

Вместо этого я потянулась к ножу за поясом.

— И, — Минами тряхнула хвостами, разворачиваясь, — подарок в виде любимого наемного убийцы Шутен-доджи и потомка его старого врага обеспечит мне высокое место при его дворе. Схватите их и ведите в мои покои. Мы приведем их в Военный зал, когда совет разойдется. Можете… навредить им немного. Иначе они попробуют сбежать.

— Как навредить? — спросил один из они.

Минами замерла у двери кладовой.

— Сломать пару костей. Но в руках или ногах — господин не будет рад, если лучшая убийца окажется бесполезной.

Мой желудок, казалось, выпал на пол. Огры наступали. Юза виновато посмотрела на меня. У меня не было времени на извинения. Два огра будут рядом с ней через секунды. Мне нужно было двигаться. И быстро.

Третий направился ко мне, постукивая дубинкой по ладони. Нас разделяло около десяти шагов. Он рассмеялся, когда я прыгнула назад, сделала вид, что потеряла равновесие. Я упала на землю, охнув, нож подвинулся в ножнах за спиной. Я тянулась к рукояти, борясь с коконом шелка за каждый дюйм.

Огр сделал еще два шага. От него пахло старым пивом и подгоревшим луком. От запаха глаза слезились, а пальцы задели рукоять ножа. Я была близко, рука горела от напряжения, но я высвободила нож.

Огр взмахнул дубинкой и бросился с криком. Я смотрела на верхушку оружия, продумывала ее дугу. Дубинка направлялась к моей голове, я упала и откатилась. Боль пронзила спину. Я игнорировала ее, вытолкнула нож из складок ткани. Дубинка огра рухнула на землю с грохотом. Я схватилась за рукоять ножа, потянула его, разрезая шелк. Крик ткани был как шепот, задевал кожу дыханием, пока ткань сползала на пол. Без костей и мертвая.

Огр поднял дубинку, глядя на трещины на полу. Он склонил голову, растерявшись. Я встала, сжимая нож зубами, и создала пальцами чары по ощущениям, а не учебе. Я сделала треугольник пальцами, используя большие и мизинцы как поперечины. Я представила пожар, соединила ладони, пальцы переплелись. Когда ладони соединились, раздался гром. Мои ладони загорелись. Огонь плясал как лисьи хвосты на коже, не вредя мне.