— Разбивающим душу? — перебила я. — Похожим на конец света? Хуже всех?

Он вздохнул и потер шею ладонью.

— Да, все это.

Я пересекла комнату, выдвинула ящик и нашла немаки — легкое кимоно для сна, которое часто носили в рёканах и купальнях. Ткань была украшена бело-голубым узором, пояс был плетеным.

Широ вышел, пока я переодевалась. Мы поменялись, когда я закончила. Я стояла в коридоре, озиралась, и место напоминало о древности. Двери шоджи были созданы с бумагой-васи. Лакированный деревянный пол сиял от теплого света в коридоре. Этот мир отличался от бара внизу или борделя на другой стороне здании. Тут было тихо, тепло. Все в этом месте говорило, что я тут в безопасности, но я вряд ли могла снова ощущать безопасность.

Я прильнула к стене, вздохнув. Мое тело было тяжелым, словно гири привязали к пальцам, носу и векам, но душа ощущалась пустой, словно все важные части выскребли и сожгли. Я закрыла глаза, но видела только жуткие последние моменты жизни дедушки.

— Мяу?

Я вздрогнула и опустила взгляд, прижала ладонь ко рту. Огромный кот сидел у моих ног. Он — я думала, что это был он — был с тигровым окрасом шерсти, красной с тонкими черными волосками. Большого участка шерсти не хватало на макушке. Большой розовый шрам пересекал левый глаз, меняя его цвет. Левый глаз был желтым, как луна, а правый — синим, как зимнее небо.

Но самым странным были два хвоста кота, означающие, что он был не котом, а некоматой. Синий огонь горел на кончиках хвостов. Он был уродливее всех котов, которых я видела в жизни.

Некомата зарычал на меня, словно слышал, что я мысленно назвала его уродливым.

— О, простите, — сказала я ёкаю. — Я не сразу поняла, что вы — не обычный кот!

Широ отодвинул дверь и выглянул в коридор.

— Что ты сказала, Кира?

Я не успела ответить, он посмотрел на некомату. Его глаза расширились. Широ схватил меня за запястье, потянул меня в комнату так быстро, что я споткнулась и упала на аккуратно расправленный футон с приглушенным стуком.

Он закрыл за нами дверь.

— Что с тобой? — рявкнула я, поднимаясь на колени. — Тот некомата выглядел дружелюбно…

Низкое рычание перебило нас, бумажные панели в двери задрожали. Широ выключил свет. Сияние из коридора проникало сквозь дверь, а силуэт за ней…

«Что это?».

Тень была не домашнего кота, а хищника вдвое больше тигра. Шерсть некоматы стояла дыбом на шее. Два хвоста метались. Он поднялся на задние лапы, прижал одну большую лапу к хрупкой двери.

— Они-чан, — сказал Широ сквозь дверь. — Эту есть нельзя. Она — гость мамы.

Рычание снова сотрясло воздух.

— Слушай, — сказал Широ коту-ёкаю. — Девочка нужна маме для поиска шинигами, ясно? Если убьешь девочку сейчас, никто не найдет шинигами для мамы, и она будет злиться на тебя. А ты знаешь, какая мама, когда злится.

Они-чан опустился на четыре лапы, его рычание стало звучать как отчасти скуление.

— Нет, после поиска шинигами ее тоже нельзя есть, — Широ посмотрел на меня, словно говоря: «Видишь, что наделала?».

— Разве я виновата в этом? — прошептала я.

— Ты — жрица синто, — сказал Широ. — Ты должна знать, что не стоит говорить с незнакомыми некомата!

— Я говорила и не с таким сегодня.

— Точно, — Широ повернулся к двери. — Они-чан, если оставишь девочку в покое, я отведу тебя в ту раменную, которую ты любишь, завтра, да? С открытым хибачи?

Они-чан чуть уменьшился и склонил голову.

— Мяу?

— Ладно, мы можем пойти и к храму с хорошими якитори, — Широ закатил глаза. — Но людей не есть, ясно?

Кот фыркнул, выдохнул в дверь. Наверное, это означало да, потому что кот стал размера обычного кота. Широ включил свет, вздыхая.

— Они-чан выдвинул условие, — сказал Широ, открывая дверь.

— Какое? — я приподняла бровь.

Широ нахмурился.

— Сказал, что будет спать на твоем футоне этой ночью.

Я посмотрела на демона-кота в коридоре.

Он явно улыбался.

Девять

Красный они

Токио, Япония

На следующий день я проснулась в незнакомом месте, полуденный свет падал на лицо. Я резко села, и скрип костей и боль в сердце и душе напомнили, где я была.

Я была в Токио.

Спала в гостинице для ёкаев.

И прошлой ночью на храм семьи напали демоны.

Дедушка был мертв, и мне пришлось объединиться с тенями, чтобы отомстить за его убийство.

Сегодня я проснулась в мире, который навеки изменился. Даже солнце выглядело не так, тускло, словно мои фильтры изменились, оставив мне грязную линзу. Горе тяжело давило на грудь, было почти сложно дышать.

Хотя это было не только горе. Это был кот.

Я села. Они-чан съехал на мои колени. Кот зарычал на меня, размахивая лапами, чтобы устроиться удобно. Он повернулся на мягкий живот, вытянул когти, запутавшись в одеяле.

— Разве коты не должны быть грациозными? — спросила я с улыбкой, отодвигая одеяло, помогая ему выбраться. В свете дня Они-чан был уродливее, чем казалось ночью. Но лучше пусть остается размером с домашнего кота.

Широ пропал, его футон был в шкафу. Я убрала с себя одеяло и встала, удивилась тому, как высоко солнце было в небе. Маленький поднос с завтраком ждал на столике у окна. Я заглянула под крышки, увидела натто, теплый белый рис с водорослями, мисо-суп и кусочек рыбы. Запахи проникли в комнату, и Они-чан сел у моих ног. Он мяукнул, облизывая лапы и усы. Я дала ему кусочек рыбы, и он проглотил его сразу и без благодарности.

Записка лежала рядом с подносом поверх черного мобильного телефона. От Широ.

Доброе утро, Кира! Надеюсь, ты любишь натто — в этом месте подают только традиционные завтраки, и я взял, сколько смог унести. Я отправился по делам мамы, и я должен вернуться к вечеру. Тогда начнем искать шинигами. И я оставил телефон для тебя, раз твой разбился. Позвони маме, если хочешь, она не перестает звонить мне.

В общей купальне есть женские душевые. Если хочешь одеться, используй тот же шкаф, что и ночью. Подумай о том, что хочешь надеть, и это появится внутри. Мило, да? Не спрашивай, как это работает, — ответ тебе не понравится.

Я свернула записку поверх указательного пальца, глядя на шкаф. Он казался обычным — черные лакированные дверцы с позолотой и журавлем в полете, нарисованном на левой стороне.

Я отложила записку Широ, прошла к шкафу и представила черные джинсы. Нет, не просто джинсы… джинсы лучшего бренда в Японии, например, «Studio D’Artisan» или «Samurai». Мама не позволяла мне такое покупать. Мои родители не были бедными, но мода не была для них на первом месте.

Я сжала ручку двери, вдохнула и открыла шкаф.

На полке лежали черные джинсы.

Я с криком захлопнула дверь и отскочила на пару шагов, чуть не споткнулась об свой футон. На другой стороне комнаты Они-чан поднял голову, чтобы фыркнуть, а потом повернулся к солнцу. Он стукнул раздраженно хвостами по полу.

— Не так работает шкаф в реальном мире, — сказала я ему. Он взглянул на меня, медленно моргая, словно говоря: «Глупая, мой мир так же реален, как твой».

Пожалуй, кот был прав. Если бы его мир не был реален, я сегодня была бы с дедушкой в храме, а не готовилась искать в Токио шинигами для леди О-бэй Катаямы, Дарующей желания и Королевской болью в заднице.

Я помылась, пятнадцать минут решала, что надеть: черные колготки, короткие джинсовые шорты, блузка и большая армейская куртка — такой наряд я видела на модных девушках на улицах Я написала маме, что осталась с семьей Широ на ночь, и вечером мы отправимся к Горо.

«Кира! — ответила она через секунды. — Позвони. Мне. Сейчас».

«Прости, мам, — ответила я. — Я в поезде. Это будет грубо».

«Тогда позвони, когда выйдешь из него. Полиции нужно срочно с тобой поговорить».

В дверь постучали.

— Можно войти? — спросил Широ.

— Да, — я надела куртку на плечи. Ткань ощущалась чистой. Я сунула телефон в карман, заставив себя пока не думать о маме.

Широ отодвинул дверь и прошел внутрь в носках. Он выглядел аккуратно: футболка с длинными рукавами облегала мускулистую грудь, и он добавил к ней джинсы и растрепанные волосы. Он окинул меня взглядом и улыбнулся.

— Ты разобралась со шкафом?

— Я могу забрать его в Киото? — спросила я, проверяя волосы в зеркальных глубинах картины на стене.

— Вряд ли он влезет в шинкансен, — Широ улыбнулся шире, прогоняя тени из моей души. Я подошла ближе к нему, к этому свету и теплу.

Я подошла к нему у двери, прислонилась плечом к стене.

— Куда ты ходил утром?

Его улыбка пропала.

— Мама хотела, чтобы я встретил Ронина на вокзале.

— И ты не убил его? — спросила я прямо. — Жаль.

— Не думай, что я не хотел, — процедил он. Он сжал кулаки, связки выступили на шее. — Я не мог даже смотреть на мерзавца после того, что он сделал. Ты потеряла деда прошлой ночью, а я — брата. Он забыл лицо нашей матери по крови. Его хвосты пропали. Он пропал.

Я хотела ответить, но не нашла слова. Может, их не было, таких, чтобы исправить его горе. Я прижала ладонь к его щеке.

— Мне жаль, — сказала я. Только эти слова пришли в голову, но они хотя бы были искренними.

— И мне, — часть гнева покинула его, смягчила его лицо. — Зачем выбирать смерть вместо жизни?

— Не думаю, что есть простой ответ, кто бы вопрос ни задавал, — сказала я, гладя его скулу большим пальцем. Широ придвинулся ближе, наши лица разделяли дюймы. Я задержала дыхание и замерла. Сердце колотилось в кончиках пальцев, и я не знала, ощущал ли он это на щеке.

Но он не успел поцеловать меня, что-то разбилось у столика. Я вздрогнула. Они-чан спрыгнул со столика и пошел к луже натто на полу. Кот стал поедать соевые бобы среди осколков миски.

— Грубый кот, — Широ издал смешок. Они-чан зарычал на него и доел мой завтрак.

— Я и не была так голодна, — я пожала плечами. Мы с Широ были в Ёми не больше двадцати минут, но потеряли шесть часов в реальном мире. Мое тело еще не привыкло к этому. — Нам нужно идти. День уже наполовину прошел.

— Откуда хочешь начать? — спросил Широ.

— Храм Канда, — я повернулась к двери. — Может, Горо будет знать выход из этого бардака.