— Так что это значит? — спросил я.

— Он уже уловил, что мы — друзья, и он, вероятно, думает, что это я отправил тебя задавать вопросы о его брате. Раньше мы с ним были в дружеских отношениях, но теперь он отметит меня как своего врага. Тебя это не защищает, тебя это ставит под удар, Морт.

— Не уверен, что понимаю, — сказал я.

— Он не может ударить по мне напрямую, так что очевидными целями для его возмездия станут мои союзники, особенно — те, у кого мало собственных ресурсов, — сказал Марк, пристально глядя на меня, и я наконец понял, что именно он пытался мне объяснить.

— Но я его даже не знаю! Я определённо никогда не собирался делать его моим врагом, — воскликнул я. Как всё могло обернуться так ужасно скверно?

— В этих кругах намерения не имеют значения, — угрюмо ответил Марк.

— Так что же мне делать? — забеспокоился я, как и подобало в этой ситуации.

— Если возможно — избегай его, и молись, чтобы он остался недостаточно осведомлённым о твоей семье и друзьях. Давай возвращаться внутрь, мы лишь вызываем в нём ещё больше подозрений, болтая тут сами по себе, — сказал Марк, и зашёл обратно внутрь. Я вскоре последовал за ним, и самостоятельно двинулся по помещению.

В итоге я попался в разговор со Стивеном Эйрдэйлом, бывшим достаточно эгоцентричным, чтобы не задавать мне никаких вопросов обо мне самом. Однако я быстро заскучал, поскольку не имел никакого интереса к торговле специями, или к тому, сколько он заработал денег, инвестируя в эту торговлю. Я уже собирался откланяться для визита в уборную, когда увидел, как в гостиную вошла Пенни, неся поднос с закусками. Она встретилась со мной взглядом, и неловко отвела глаза.

К уборным я шёл с тяжёлым ощущением в животе. За один короткий день я сумел стать политической обузой для моего лучшего друга, а также убедил другого моего друга в том, что нахожусь в союзе с тёмными силами. По крайней мере, я пока не доставил никаких неприятностей Дориану, но замечания Марка заставили меня беспокоиться о том, что он станет ещё одной целью для Дэвона, если тот узнает о нашей дружбе.

Остаток дня медленно миновал, и я наконец сумел удалиться в мою комнату, не устроив больше никаких неприятностей. Я попытался вздремнуть, поскольку предшествовавшее социальное маневрирование утомило меня, но сон ко мне не шёл. Вместо этого я провёл время, упражняясь в изученных мною мелочах. Через некоторое время я довольно неплохо овладел контролем над количеством создаваемого мною света. Я начал приноравливаться к течению эйсара, создавая световой шар. «Эйсар», как я выяснил, было правильным именем силы, которую маги использовали для создания магических эффектов.

Удобных субъектов для упражнения в сонном заклинании у меня не было, и после ястреба я стал осторожнее, поскольку всё ещё чувствовал себя немного виноватым. Ту, третью книгу я решил взять сразу же после ужина. Я не мог продвинуться в журнале Вестриуса дальше, не улучшив своё понимание лайсианского языка.

Наконец Бенчли явился с сообщением о том, что пришло время ужинать. Судя по всему, Пенни договорилась о том, чтобы он мне прислуживал, во избежание дальнейших сложностей. Каким бы тёмным ни было моё настроение, я не мог её винить. Я не чувствовал себя готовым к дальнейшим политическим интригам, поэтому взмолился о пощаде, сославшись на внезапное недомогание. Бенчли был камердинером уже много лет, и мгновенно меня понял:

— Больше ни слова, сэр, я принесу ваши извинения вместо вас, — сказал он, и незамедлительно удалился.

Часом позже мои мысли прервал стук в дверь, и на миг у меня появилась надежда, что может быть Пенни простила меня за то, что я её напугал. Открыв дверь, я обнаружил снаружи Дориана, несущего поднос с едой.

— Я подумал, что ты, наверное, голоден, — сказал он.

Увидев свежий хлеб и сыр, я вспомнил, что пропустил завтрак. У меня заурчало в животе.

— Входи, Дориан, друг мне сейчас не помешает, — сказал я, отложив свою депрессию в сторону, и налепил для него на лицо свою самую широкую улыбку.

Я съел всё, что он принёс, и вскоре обнаружил, что собираю крошки с тарелки. Теперь, когда мой живот относительно успокоился, я почувствовал себя более способным к разговорам, поэтому некоторые время провёл, описывая Дориану мои невзгоды. Он был подобающим образом впечатлён глубинами моей глупости:

— Да, ты уж точно не останавливаешься на полпути, Морт, — заметил он.

Я вынужден был согласиться.

— По крайней мере, тебе выпало отвести Леди Роуз в гостиную, — сказал он. У моего друга всегда всё было написано на лице.

— Окей, выкладывай, я же видел, как ты смотрел на неё, когда мы вошли. Ты как-то с ней знаком?

Он выглядел смущённым:

— Ты помнишь, как меня на год отослали на воспитание? — начал Дориан. Это была обычная практика для дворянских сыновей и дочерей — пожить год или два в поместье другого лорда. Это помогало им больше узнать о том, как управлять королевством, давало им более широкий жизненный опыт в мире, и создавало связи с другими членами правящего класса.

— Помню, где-то в Албамарле, так ведь? — ответил я, а потом вспомнил, что дом Хайтауэров был в столице. — О-о-о-о, — ясно выразился я. У меня замечательный словарный запас, когда я стараюсь. Наконец мне в голову пришло чёткое предложение: — Ты влюбился в неё, а?

— В общем — да, — ответил он. — Но мы особо не разговаривали, так что я сомневаюсь, что она вообще меня помнит.

— Тут ты, возможно, ошибаешься, — сказал я, вспомнив о том, как она ранее бросала на него взгляд, но больше ничего не сказал об этом. Мы ещё поговорили, а потом он ушёл. Но никому из нас не пришло в голову никаких подходящих мыслей насчёт моих неприятностей с Дэвоном Трэмонтом.

Когда он ушёл, я направился в библиотеку, чтобы забрать третью книгу, «Лайсианскую Грамматику».