Глава 11

Лиам вслушивался в каждое слово Джессы. Его охватили страх, ужас и горе. Мужчина не хотел выполнять просьбу невестки. И предпочел бы оказаться где угодно, лишь бы не здесь.

Голос женщины становился все слабее, пока она давала ему указания. Лиам запечатлел их в памяти, но его пристальный взгляд был прикован к ее лицу. Сердце неистово колотилось в груди, а разум кричал нет, нет, нет!

— Борись! — умолял он Джессу. — Останься со мной. Я сейчас же подниму тебя и побегу в больницу. Мы успеем.

Но у Джессы не было сил. Она не могла сопротивляться. Ее тело отказывалось подчиняться ей, и женщина знала об этом. Она смирилась со своей судьбой. Единственной мыслью Джессы было спасение сына, который являлся заложником ее тела в аспекте питания, кислорода и жизни в целом.

— Пять минут, — прошептала женщина.

А затем отпустила Лиама.

— Я люблю тебя, — прошептал он в ответ. — Я всегда буду тебя любить.

Веки Джессы затрепетали и замерли. Рука, которую мужчина так крепко сжимал, обмякла.

Лиам отчаянно вглядывался в ее лицо в поисках признаков жизни, признаков Джессы, не в силах пошевелиться и даже дышать. Пульс грохотал в ушах. А сердце с каждой секундой разрывалось на части.

Мужчина наклонился ближе, провел рукой под носом женщины, надеясь на малейшее дыхание. На что угодно. Он находился так близко, что ощущал жасминовый аромат духов Джессы, мог сосчитать ресницы и разглядеть едва заметную родинку у нее на подбородке. Так близко, что смог бы поцеловать ее.

Но Лиам не мог. Ни сейчас, ни потом.

Лицо Джессы стало безжизненным. Ее взгляд опустел. Женщина больше не видела и не слышала.

Та, которую он любил, исчезла.

Лиам опустился на колени, совершенно потерянный. В уголках глаз скопилась влага. Его продолжали терзать печаль и горе. Мужчина чувствовал себя так, словно его внутренности содрали ржавым лезвием.

Меньше, чем за час, он потерял все, что имело для него значение.

— О Боже, нет, — в дверях стояла Приша. Она привезла тележку с полотенцами, миску с водой и аптечку первой помощи. — Неужели она…?

Лиам закрыл глаза и открыл их в том же проклятом мире, который только что покинула Джесса.

В мире, который мало волновал его до ЭМИ, и еще меньше — сейчас.

— Она мертва, — глухо произнес мужчина.

Приша прикрыла рот обеими руками.

— Ребенок. Бедный ребенок.

Лиам снова моргнул и уставился на круглый живот Джессы. Ребенок. Ребенок Линкольна. Он все еще был жив. До последнего вздоха Джесса умоляла Лиама спасти ее малыша.

Мужчину захлестнул адреналин. Он взял себя в руки и сосредоточился. Мир может катиться ко всем чертям, но не сейчас. Не раньше, чем Лиам выполнит свое обещание.

Он вскочил на ноги, сбросил куртку и вытащил свой тактический нож. Его лезвие не являлось таким же, как у скальпеля, однако всегда было заточенным и острым, как бритва.

Мужчина взглянул на часы. 11:55. У него оставалось меньше пяти минут.

— Ты вроде хотела помочь, — произнес Лиам. — Нужно простерилизовать нож.

Приша протянула ему бутылку с алкоголем, и он вылил жидкость на лезвие. Для Джессы в стерилизации не было смысла, но Лиам боялся случайно ранить ребенка.

Он ужасно боялся, что все испортит. А еще того, что из-за страха станет колебаться, потеряет драгоценные секунды, и ребенок умрет.

Приша молча наблюдала, как мужчина положил тело Джессы на кровать и потянулся к ее животу, чтобы ясно понять, что нужно сделать.

На джинсах для беременных не было ни молнии, ни застежки. Лишь широкая полоса синей ткани с резинкой наверху.

Лиам стянул с Джессы штаны, затем расстелил полотенце на промежности, прикрывая интимную область. Смерть невестки не имела значения. Для него она все еще являлась Джессой. И все еще заслуживала уважения.

Она велела ему сделать разрез чуть выше лобка, чтобы не задеть ребенка. Лиам осторожно провел лезвием ножа по коже и сделал надрез, похожий на улыбку, которая заканчивалась чуть ниже каждой тазовой кости. Эпидермис отделился, обнажив тонкий слой белесой жировой ткани. Кровь сочилась, но гораздо меньше, чем он предполагал.

Лезвие встретилось с сопротивлением брюшной мышцы. Лиам боялся давить слишком сильно. Но снова осторожно надрезал. Этого оказалось недостаточно. Мышцы обладали гораздо большей прочностью, чем полагал мужчина.

Это не Джесса. Это кто-то другой.

В одной руке Лиам сжал скользкий нож, а другую положил на живот невестки. Обе ладони были испачканы кровью. Он снова надавил, на этот раз сильнее, и сумел рассечь мышцу.

Затем выронил нож и сунул обе руки внутрь. Лиам продирался через теплые влажные хлюпающие внутренности человеческого тела, отодвигая в сторону скользкие гладкие кишки и продолжая искать пальцами матку.

Он протолкнулся еще глубже, почувствовав, как что-то шевельнулось в его руках. Крошечные ножки или ручки, упирающиеся в стенки матки.

У него не было времени взглянуть на часы, которые оказались слишком заляпаны кровью, чтобы хоть что-то разглядеть.

Сколько минут прошло? Три? Больше?

Лиам ощущал, как быстро пролетают секунды. Каждое мгновение ребенок Джессы и Линкольна оставался без драгоценного кислорода.

Мужчина затаил дыхание. Потом снова поднял нож, одной рукой попытался оттолкнуть ребенка, а другой сделал длинный неглубокий надрез.

Поток жидкости омыл его руки. Сердце Лиама перестало биться. Это была кровь? Что он только что сделал? Неужели поранил ребенка? Неужели случайно убил его?

Но, нет. Жидкость оказалась прозрачной. Это была не кровь. Просто амниотическая жидкость из околоплодного мешка. Джесса предупреждала его. В страхе Лиам совсем позабыл ее слова.

Там было так много воды, что мужчина не мог ничего разглядеть. Он схватил полотенце одной рукой и промокнул им порез, вытирая жидкость, чтобы видеть, что происходит.

Лиам не мог позволить себе сделать слишком глубокий разрез, особенно когда амниотическая жидкость закрывала ему обзор. Дальше придётся действовать голыми руками.

Он сунул пальцы в рваную рану и потянул. Затем потянул сильнее — ничего не получалось.

Человеческое тело сопротивлялось даже после смерти.

Разум Лиама восставал против собственных действий, внутри бурлили отвращение и страх. То, что он делал, было ужасным. Варварским. Мужчину чуть не вырвало.

Сколько минут прошло? Четыре? Уже пять? Кровь с глухим ревом ударила ему в голову. Приша что-то сказала, но Лиам не расслышал.

Со стоном он просунул обе руки внутрь и нащупал крошечные скользкие ступни, ягодицы и хрупкое тельце. Ужасно хрупкое.

И что теперь?

Лиам не мог просто выдернуть ребенка на случай, если тот повредит что-то важное.

Но ему нужно было действовать быстро. Сердце бешено колотилось, легкие горели от недостатка кислорода. А что же тогда чувствовал малыш?

«Ребенок будет лежать головой вниз», произнес голос Джессы у него в голове. «Просунь под него руку».

Лиам повиновался. Одной рукой он скользнул под тельце ребенка, другой ухватился за плечики, растопырив пальцы вдоль спинки.

И, наконец, вытащил младенца из утробы мертвой матери в яркий и исполненный злобы мир.