ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Может, хватит уже?

— Говорю тебе, Тревес, что-то там двигалось!

— Ага. Это тени, а еще есть облака перед луной.

— Но…

— Молчи и шевелись! Нужно вернуться, пока ужин не остыл.

— Будто нам оставят…

Они были разными, шли по чужим владениям. Разный рост, разные волосы, разная комплекция. Оба были укутаны в черно-серую ткань, оба жестоко скалились, вызывая у людей мысли о бандитах.

Они были членами Тысячи ворон, так что оценка была точной.

Сомнения Тревеса в суждениях товарища были понятными. Перед ними были деревья, за ними — поместье, и луна почти не сияла. Поле было пустым и открытым. Тени скользили сверху, выжившие клочки травы плясали от ветра, иней блестел на земле. Тени были всюду, но движений не было. Тут были только они вдвоем.

Но еще шаг, и их стало трое. Третий просто появился за миг среди света и тьмы. Он — Она? Оно? — будто состоял из теней, темное-серое на сером.

Что-то дернуло Тревеса за плечо, не с силой, но этого хватило, чтобы он, охнув от шока, лишился равновесия. Он не успел прийти в себя и выхватить меч, фигура упала. Кружась с развевающимся плащом, она стала размытой в полумраке. Что-то — нога? — ударило по его лодыжке. Тревес уже шатался, а теперь ноги вылетели из-под него, и земля ударила его по спине. Она словно мстила за ущерб, что ей нанесли он и напарник.

Звон в ушах стал криком боли. Тревес ошеломленно повернул голову и понял, что кружащаяся тень, что выбила из-под него ноги, вонзила кончик рапиры в бедро другого мужчины.

Она кружилась, не замедляясь — и ворон понял, что это была она — и Тревес не мог понять, как у нее не кружится голова.

Он видел, как ее нога поднялась топором палача, но попала не по его горлу, а по животу. Его пронзила агония, он сжался, как зародыш, его тошнило на твердую землю.

Он уловил, как ее меч повернулся и попал по горлу его напарника, но плоской частью, а не краем. Вой боли стал всхлипами, глаза мужчины выпучились, он упал на колени, сжимая шею.

Еще несколько шагов, почти пируэт, и женщина оказалась за ним. Тревес смотрел, как ее руки обвивают голову и шею мужчины и сжимают. Он боролся миг и обмяк.

Незнакомка дала ему упасть, и тот слабо всхлипнул, рухнув. Тревес понял, что он еще был живым. Она медленно подняла рапиру, брошенную для захвата. Она лениво покружила ей в воздухе перед собой три раза, а потом беспечно прошла к нему…

* * *

Виддершинс, как понимали все, кто знал ее больше часа, прошла по дороге так, чтобы пропасть из виду Александра, а потом побежала среди холмов, чтобы подобраться к Оберу с другой стороны. Там было просто дождаться темноты, чтобы снова пройти на территорию Делакруа.

Было бы просто. Но Виддершинс не хватало терпения, и Ольгун смеялся над этим, так что им просто не было.

И ей не понравилось медленно красться по полям, пригибаясь за холмами или прячась в тенях, полагаясь на усиление слуха и ночное зрение, чтобы уловить патрули раньше, чем они заметили ее.

А патрулей было много. Каланта Делакруа серьезно занялась защитой Дома и семьи.

И когда она заметила крадущуюся пару, она заинтересовалась.

И когда Шинс узнала в них бандитов — точно ворон — интерес стал еще выше.

И она поспешила за ними и попала сюда.

Виддершинс присела рядом с мужчиной, что остался в сознании, прижимая рапиру к своим коленям.

— Значит, Тысяча ворон?

Он вздохнул и хмуро посмотрел на нее — точнее, попытался.

— Мне интересно, — она лениво постукивала по щеке, — как вы пробрались так далеко, если стража тут, как колосья весной.

— Как и ты, сволочь.

— Хм. Нет, я долго сюда добиралась. Было непросто, и я одна, да? И я лучше вас, — он попытался фыркнуть. — Прости, я забыла, кто там к кому подбирался?

Еще оскал.

— Я ничего тебе не скажу.

Шинс опустила руку и стала постукивать по лезвию.

— Нет… это блеф. Ты не убийца, девчонка.

— Разве?

Тревес, вроде так его звали, кивнул на другого мужчину.

— Может, стоит проверить, жив ли он, а потом грубить, — предложила она.

— Ха! Ты не убила и ребят в кузне!

Виддершинс сверкнула улыбкой в свете луны.

— Так ты один из ворон!

Он заворчал, а потом:

— Ладно. Но больше ни слова.

— Мне не нужно убивать. Я могу просто ранить тебя. Я уже неплохо постаралась, да?

Тревес молчал, и Шинс не винила его. Она не была грозной, и Ивон Малин точно пугал этих людей сильнее, чем она.

Она тихо вздохнула и еще тише попросила Ольгуна убедиться, что все было правильно. Она склонилась и сжала его, как сделала с его напарником. Он отключился быстро, и, если они с Ольгуном не ошиблись, вред нанесен не был.

Пока их не найдет один из стражей Делакруа.

— Что теперь, Ольгун? — Шинс нахмурилась, тыкая бандита носком сапога. — Как они сюда пробрались? Удача? Их бог-питомец? Это же другой бог? Ты сказал бы, если бы он тут был, да?

Пока Ольгун пытался передать возмущение из-за «питомца», он не дал ей точного ответа. И это уже о многом говорило.

— Понятно. Может, слепая удача? Нет, они не так хороши, чтобы справиться! Ты их видел? Они даже не пытались! Я… что? О, конечно, я собиралась обыскать их, а потом уходить! Это же очевидно, да? Ты меня за дуру держишь? Не отвечай на это.

Отчаянно надеясь, что бог не ощущал румянец на ее щеках, Шинс проверила карманы Тревеса, а потом и парня, чье имя так и не услышала.

У обоих, что странно, были маленькие фляги на поясах. Она ощупала их, но там не было вина, воды или другой жидкости. Из любопытства она поднесла первую к носу и быстро понюхала.

— Гаххрлкчкл!

Фляга полетела над ярдами поля и упала на замерзший клочок мертвой травы. Виддершинс пошатнулась, сжалась, уперев руки в колени, глубоко дыша, пытаясь не вывернуться наизнанку. Ее ноздри, язык и горло покрыл жир, словно она выпила «чай», заваренный на пальце трупа недельной давности.

— Боги! Что за…? Почему…? Что…? Как…? Что…? Почему…?

Тепло силы Ольгуна убрало худшее из ее носа и горла, утихомирило тошноту. А потом в ее голове возникла картинка умирающего поля.

— Да, я знаю, что это источник болезни! — ворчала она. — Или я поняла бы, как только мозг перестал бы болтаться в голове, пытаясь сбежать через уши.

Отдышавшись за пару минут, Виддершинс смогла поверить, что мир не состоял только из тошноты. Она выпрямилась и прошла к другому ворону. Взяв его флягу — она держала руки прямыми перед собой, отвернулась — она осторожно завернула ее и спрятала в один из своих мешочков. Это было доказательство и повод купить или украсть новый мешочек, ведь этот она больше использовать не собиралась.

Больше она ничего не нашла. Забрала пару монет. Несколько ножей и другое оружие она бросила подальше во тьму ночи. Фонарик с небольшим запасом масла.

Она хотела уйти с отвращением, а потом нашла сложенный лист бумаги в кармане внутри туники Тревеса.

— О, ха-ха, — она фыркнула от предложения напарника. — Почему не понюхать тебе, если тебе интересно?

Но она могла лишь нюхать. Она развернула бумагу, но света не хватало, даже с помощью Ольгуна, чтобы понять, что там. К счастью, проблему решил фонарик бандита. Она пригнулась, чтобы никто не увидел блеск на поле, и посмотрела на добычу.

Она покрутила бумагу, а потом поняла, что это была грубая карта владений Делакруа. Да, тут была главная дорога, там — поместье, и она была тут…

Через миг она поняла, что метки на рисунке были последовательностью чисел, и они не повторялись.

— И что это? — спросила она у Ольгуна. — Если скажешь «карта», идешь домой.

Но у него других вариантов не было. Бог и воровка не сомневались, что этот рисунок был подсказкой, как два ворона пробрались незаметно, но они все равно не понимали, как это им помогло. Вряд ли это были отмечены маршруты патрулей.

Она смогла лишь сложить листок и приберечь для размышлений позже. Она пришла сюда не просто так, и ей нужно было многое сделать до рассвета.

* * *

— Эй, Сирилл.

Звук от этого был смесью вопля, оханья и визга. Так звучало бы, если бы злая курица ударила щенка рыбой.

— Можешь повторить это? — спросила Виддершинс. — И произнести четче?

Юноша, который лежал в одежде на одеялах и смотрел на потолок так пристально, что это раздражало, теперь напоминал упомянутую рыбу.

— Виддершинс?! Как… как ты сюда попала?

С места на краю письменного стола — большого, из вишневого дерева, украшенного узорами в одном стиле с кроватью, стулом, шкафом и даже панелями на стенах, глупые аристократы — Шинс кивнула за плечо.

— Через окно.

— Через… я был всю ночь в комнате!

— И?

— Я ничего не слышал!

— И?

— Как…? Что…? Как…?

— Кстати, у меня был похожий разговор ранее этим вечером.

Сирилл был потрясен и не собирался приходить в себя в ближайшее время, и Шинс огляделась. Кроме упомянутой мебели, каждая часть которой стоила больше всех мест, где Виддершинс оставалась в Давиллоне, комната была… такой же нарочитой, как и мебель. Ковер был толстым, мог служить броней, рукомойник и украшения на комоде были из серебра, одеяло было из горностая, а в комнате не было разбросанной одежды, как, по опыту Виддершинс, должно быть у всех подростков (но тут точно постарались слуги, а не Сирилл).

— Жаль видеть, что твоя семья так плохо справляется, — фыркнула она.

— Что, прости?

Виддершинс подавила вздох.

— Ничего. Забудь.

И Сирилл от этого короткого разговора пришел в себя.

— Откуда ты знала, где моя комната?

— Я искала, пока не нашла тебя. Ты знал, что никто в твоей семье не спит?

Сирилл рассмеялся.

— О, есть такое. Сон лишь под утро. Спать ночью это «обычно». И что все делают?

— Скучные дела, если честно, — она пожала плечами. — По крайней мере, с этой стороны дома. Близнецы учатся фокусам с картами.

— Точно, — кивнул Сирилл. — Карты, монеты и все такое. Они думают, что жутко или поразительно, когда они делают мелкие фокусы в унисон.

— Фифи. — продолжила Шинс, — в чьей комнате бардак, экспериментирует с прическами перед зеркалом и даже не играет со своим дурацким фонариком.

— Чудеса богов.

— И девушка, которой не было на встрече семьи в ту ночь… — Виддершинс умолкла и покраснела.