Глава 6

Сколько лет прошло с тех пор, когда она покинула Школу Утерянных Знаний, получив свой диплом с отличием? Двадцать? А может быть, двести? Как давно это было? А может быть, и не было тех лет? Были! Их нельзя ни вычеркнуть из жизни, ни даже стереть из памяти. Ей всегда хотелось знать намного больше, почти что все. Знать – значит владеть. Она и хотела владеть людьми, подчинять их своей воле, делать послушными. Этого она достигала легко, очень легко. Она и не заметила сама, как стала темной.
Правда, в последнее время что-то произошло: ей стало ясно, что она стала понимать абсолютно все. Не знать всё, что невозможно, конечно, но понимать. Вы спросите: что в этом ужасного? О, это может так испортить жизнь! С утра и до вечера. Вы проснулись, идете в душ и всегда помните формулу воды. Когда вы садитесь завтракать, вы знаете не только состав пищи, но видите каждую молекулу в своем бутерброде. Поверьте, что это порой бывает просто невыносимо. А видеть время – тоже мало хорошего: «Вот сейчас я здесь, а ведь потом я буду где-то еще, и лишь моя память сохранит это…»
Тогда-то она и стала путешествовать: новые места помогали ей развеяться. Прошлый год что-то изменил в ней, когда она познакомилась с Оленькой Быковой. Можно ведь было и не обратить внимания на эту девочку с наколотой бабочкой на плече, и у Ветхого появилась бы еще одна рабыня. Беспрекословная, она бы стояла день и ночь перед ним на коленях, умоляя о прощении. Ветхий любит, когда его умоляют, когда его боятся, когда перед ним трепещут. Он порой даже награждает своих сторонников, своих слуг.
– Разве тот, кто любит, думает о награде? – спросила Оленька Быкова.
И светящийся ярким пламенем куст протянул к девочке свои обжигающие ветви.
Оленька бы сгорела заживо, если бы чьи-то руки не подхватили ее. Когда сознание вернулось к девочке, она была в летомобиле. За его штурвалом сидела брюнетка с тонкими чертами лица.
Теперь они путешествовали вместе: бывшая темная колдунья Мари Калиева и Оля Быкова. А прошлым летом произошло еще вот что: трое подростков оказались под развалинами какого-то здания. Они могли бы погибнуть, если бы летомобиль не приземлился в целебном кедровом лесу, если бы не Настя-целительница. А потом ее, Мари Калиеву, пригласил Николай Мерлик преподавать в Школу Утерянных Знаний.
Мари вошла в класс и взмахнула стиломенсом. И тогда Никита увидел его: злобного старика с горящими ненавистью глазами. Никите показалось, что его сердце стало маленькой льдинкой. Калиева дотронулась до старика стиломенсом, и старик исчез. Потом Мари дотронулась до головы Никиты и снова взмахнула стиломенсом. В классе появился старый бродяга в потертых джинсах. Он был и жалок, и омерзителен.
– Вы думаете, это Ветхий, – сказала Мари, – но это, конечно, не он. Это ваш страх перед кем-нибудь или же чем-нибудь.
– А я не вижу ни злобного старика, ни жалкого бродягу, – сказала Света Ланькина.
Калиева дотронулась до головы девочки стиломенсом.
– Редко встречается такая смелость, – сказала Мари. – Опасности боится каждый, но смелый в такие минуты сохраняет ясный рассудок. Представьте зло в смешном облике – и это уже половина победы над ним. Вот, например, я тоже кое-чего боюсь.
Калиева взмахнула стиломенсом, и в воздухе появилась перевернутая пентаграмма.
– Ну а теперь пусть кто-нибудь дотронется своим стиломенсом до этого, – сказала Мари.
Сергей Бубнов, всегда стремившийся быть первым, подошел к перевернутой пятиконечной звезде. Как только он коснулся ее, пентаграмма исчезла, а на ее месте появился забавный маленький козлик. Все рассмеялись, а Калиева сказала:
– Пусть страшное станет смешным или жалким, и тогда никто не будет его бояться.